Александр Твардовский - Советский рассказ. Том второй

Тахмазов еще раз пробурчал: «Сметой не предусмотрено», — выразительно взглянул на часы, напоминая, что обеденный перерыв кончился, и демонстративно вышел из комнаты.

Кальбиев проводил его насмешливым взглядом.

— И это называется человек!.. Смета ходячая!

Какой-то мудрец сказал однажды, что не будь случайностей, история оказалась бы невыносимо скучной. Причем, он вовсе не имел в виду одни только приятные случайности. Отнюдь нет. Так вот, через несколько месяцев после описанной нами беседы в учреждении, где работал Кальбиев, произошла случайность. Разумеется, совершенно неожиданная.

Совершенно неожиданно бухгалтер Тахмазов сообщил, что директор Ахмед Рагимович подал заявление об освобождении — он переходит на научную работу. Полгода тому назад Ахмед Рагимович защитил диссертацию и получил ученую степень кандидата технических наук — все было законно.

Обстоятельство, неприятно поразившее Кальбиева, было не то, что, уйдя из их учреждения, Ахмед станет ученым. Это, разумеется, отнюдь не радовало Кальбиева, напротив, усиливало его ненависть к бывшему директору. Но мучило нашего героя другое — то, что директор ушел сам, по-хорошему, что никто его не выгнал с позором, и, стало быть, напрасно Кальбиев потратил на него столько сил.

Кальбиев не знал самого интересного — пройдет две недели, и на освободившееся место назначат его, Кальбиева. Дело, которому он посвятил чуть ли не десять лет жизни, решилось легко и вроде бы без всякого его участия.

«Подумать только… — размышлял потрясенный Кальбиев. — Поистине, неисповедимы пути господни. Ну что ж, пусть будет так! Стало быть, я родился под счастливой звездой!» Другого объяснения столь неожиданному выдвижению Кальбиев найти не мог. Родственников среди начальства у него не было, покровителей — тоже, следовательно, назначение его — чистая случайность. В конце концов, большие начальники — всего лишь люди, они тоже устают, надоедают им их бесконечные дела. «Видно, некогда было вникать, вот меня и назначили!» — шутил Кальбиев, шутил публично, при всех сотрудниках. Но, как говорится, шутки шутками, а дело делом — Кальбиев приступил к исполнению новых обязанностей.

Деятельность свою директор Кальбиев решил начать с того, чтобы исправить недочеты, за которые он в свое время так резко критиковал прежнего директора. Но для этого совершенно необходимо было очистить учреждение от бездельников, лентяев и подхалимов. Прежде всего, разумеется, от бухгалтера Тахмазова. Если его не убрать, ничего невозможно будет сделать, он, как цепной пес, всех за ноги хватает.

Кальбиев весело усмехнулся и нажал звонок. Вошла секретарша.

— Попросите ко мне бухгалтера Тахмазова!

— Сейчас, — сказала женщина. — Кальби Кальбиевич! Вас Ахмед Рагимович хотел видеть.

«Ахмед Рагимович? Любопытно… Ну что ж, посмотрим, какое у него будет выражение лица!»

— Просите, пожалуйста!

Как только секретарша закрыла дверь, она снова отворилась, и вошел Ахмед Рагимович. Особых изменений заметно в нем не было. Такой же элегантный костюм, белоснежная сорочка, яркий галстук… Лицо чисто выбрито, глаза ясные, доволен. «Видно, неплохое местечко отхватил! — мгновенно сообразил Кальбиев. — Работы мало, а оклад — дай бог всякому! А может, и мне тему взять? Чем черт не шутит…» Все эти мысли успели пронестись в голове Кальбиева за то недолгое время, пока он вылезал из-за стола, чтобы приветствовать бывшего директора.

— Прошу, прошу, заходите! — И он указал посетителю на кресло.

Ахмед Рагимович садиться не стал, только сказал просто и дружелюбно:

— Мне компенсацию нужно получить за отпуск. Прикажите Тахмазову, пусть оформит.

— А что? Не дает?

Ахмед Рагимович неопределенно пожал плечами.

— Ну, видите ли… Так или иначе ваша виза необходима…

— Хорошо, я распоряжусь. Скажите, чтоб позвали Тахмазова.

Бухгалтер появился в кабинете сразу же, как только ушел Ахмед Рагимович. Держа под мышкой большую папку, он почтительно остановился в дверях, всем своим видом показывая, что разногласия разногласиями, а деловые отношения — это деловые отношения.

— Разрешите, Кальби Кальбиевич?

Кальбиев вскинул голову, взглянул на бухгалтера и глазам не поверил. Насупленные брови, горящие ненавистью глаза — куда все это делось? Взгляд у бухгалтера был ласков до приторности. Однако Кальбиев, твердо решив проводить свою линию, коршуном набросился на Тахмазова:

— В чем дело?! Почему не выплачиваешь человеку отпускные?!

Тахмазов уже вздернул подбородок, но Кальбиев не дал ему ответить.

— Я говорю об уважаемом Ахмеде Рагимовиче…

Последние слова Кальбиев произнес с явной насмешкой, даже с издевкой. «Да, да, я говорю о бывшем твоем начальнике. О том, перед которым ты на брюхе ползал!» Он ожидал, что Тахмазов взбеленится, выйдет из себя. Ничуть не бывало, бухгалтер, словно бы не заметив ехидного тона, ответил спокойно и учтиво:

— Как прикажете, Кальби Кальбиевич… Я хотел знать ваше мнение.

В том, как Тахмазов это сказал, было спокойное достоинство опытного, знающего свое дело человека и просто доброжелательность. В первый раз в жизни Кальбиев заметил, что это довольно приятно — когда тебя называют по имени-отчеству.

— А почему без меня не можешь? — уже тоном ниже спросил он. — Разве это незаконно?

— Незаконного тут ничего нет, Кальби Кальбиевич, — мягко сказал бухгалтер. — Но финансовые вопросы — вещь деликатная, точность любят, стало быть, вы, как руководитель, всегда должны быть в курсе.

Интересно! Кальбиев слушал бухгалтера и с удивлением отмечал, что от Тахмазова словно бы исходит какое-то тепло, и лед в его груди плавится, тает… И нет у него к этому человеку ни злобы, ни ненависти, напротив, растет уверенность, что он хочет тебе помочь, что он — твой искренний доброжелатель.

— Садись! — Кальбиев указал бухгалтеру на кресло и сам сел за стол. — Поговорим!

Тахмазов понял, что попал в точку.

— Понимаете, Кальби Кальбиевич, — доверительно начал он, — уж очень наше дело деликатное… Чуть где слабинку дашь, сейчас же ревизор акт настрочит, и доказывай, что ты не верблюд. И так и эдак пробуешь, бьешься, как рыба в сети, а акт проклятый, словно удавка на шее!.. — И Тахмазов выразительно обхватил свое горло толстыми волосатыми пальцами. — Так иной раз прижмут, дыхнуть нечем!..

Кальбиев содрогнулся — на мгновение ему показалось, что короткие темные пальцы сжали его, а не Тахмазова, глотку. Он сглотнул слюну, повел головой и сказал неуверенно:

— Так не надо… Беззакония допускать не надо.

— Именно! — обрадовался Тахмазов. — Ведь и я о том, Кальби Кальбиевич! Все должно быть законно, мало ли кто чего просить будет!.. Люди ведь как: законно, незаконно — им это ни к чему. Он выпросил, получил свое и пошел!.. Ему что? Ему перед ревизорами не стоять! А иной раз ведь как бывает? Мало того что вытянет все, что ему нужно, — еще и посмеется, когда тебя ревизор прижмет! Да, да, бывали такие случаи…