Николай Борискин - Туркестанские повести

В рабочем кабинете полковника на старомодном столе со многими ящиками и резными пузатенькими ножками стоят часы в полукруглой деревянной оправе. По их лунному циферблату однообразно семенит маленькая стрелка. Секунды, минуты… сутки. Для того, кто живет существуя, сутки — пустяки. Для того, кто живет горя, сутки — целый мир пережитого и, главное, содеянного.

В минувшие сутки Скворцов много работал, но сделано было не все, что хотелось. Поэтому проснулся полковник — а спал-то он всего каких-нибудь часа полтора — с беспокойным ощущением невыполненного долга. Не мало хлопот у него, а эта забота занозой сидит в душе…

Пригласив к себе своих сотрудников, полковник сообщил им некоторые подробности о событиях в Песчаном, дал задание на день и, сказав, что ему необходимо побывать в Комитете государственной безопасности, вызвал машину.

Совсем недавно ушел в запас опытный, но уже в годах чекист, и вместо него в распоряжение полковника прибыл молодой офицер Майков. «Этакий щелкунчик, — безобидно усмехается Скворцов. «Волга» плавно разматывает километры серого дорожного холста, не мешая Петру Ильичу думать. — Неужели и я был таким?.. «Разрешите?» — каблуками щелк. — «Здравия желаю!» — еще раз щелк. И так целый день. Аккуратист, но… Впрочем, что с него пока спросишь? Пусть привыкает, входит в строй…»

Вернулся полковник часам к пяти пополудни. К этому времени майор Нечаев и лейтенант Майков уже выполнили задание. Подвели итоги дня.

— Ну что ж, товарищи, — Скворцов развел руками, — все на сегодня? — В интонации его голоса слышались одновременно и утверждение и вопрос.

Майор Нечаев — крепко сложенный, высокий, со шрамом на лбу офицер лет тридцати. — пожал плечами: решайте, мол, вы начальник… Лейтенант стоял по стойке, «смирно», готовый на любое решение Скворцова ответить: «Есть!»

— Все так все, — звякнув замысловатым ключом от вместительного, коричневого сейфа, уже определеннее повторил полковник. — Готовьтесь, майор, к отъезду в Песчаное.

Попрощавшись, Нечаев направился к офицерскому клубу, а Майков, уловив аромат жареной баранины, завернул к столовой. К вечеру здесь всегда многолюдно. Возвращаясь со службы, авиаторы заходят по пути перекусить палочки по две шашлыка, обменяться новостями.

Еще в конце зимы шашлычная в катташахарском авиагородке преобразилась, стала совершенно неузнаваемой: появились новый ларек с холодильником, брезентовый навес под разлапым каштаном, сверкающие голубизной столики на дюралевых ножках. «А все Потехин, Федор Савельич, — хвалила шашлычника заведующая столовой. — Веселый и расторопный человек!»

— С пылу, с жару — четвертак за пару! — бойко начинает обычно Савельич перелицованную присказку Алексашки Меншикова. — А за уксус и лучок добавляйте пятачок! — Лицо его, полноватое, лоснящееся от жира и шашлычного дымка, чем-то напоминает боксерскую перчатку.

Потехину на вид можно было дать немногим более сорока лет. Зарекомендовал он себя отменным кулинаром — мог изготовить, как говорили некоторые уже осведомленные люди, любое «царское» блюдо.

К дымящейся жаровне подошел лейтенант Майков. Савельича не было. Заболела его племянница, и он на несколько дней отпросился с работы.

Майков вспомнил, как он впервые посетил эту шашлычную…

— Две палочки для пробы, — заказал тогда лейтенант.

— Две заспорят — некому вязать, придется третью заказать, — выпалил Савельич скороговоркой.

За столиками грохнул смех. Улыбнулся и Майков.

— А вы, кажется, еще не бывали здесь?

— Первый раз, — подтвердил лейтенант.

— Лучше тыщу раз по разу, чем ни разу тыщу раз, — сымпровизировал словоохотливый хозяин шашлычной, дирижируя над жаровней веерообразной дощечкой.

— Ой, умора…

— Вот дает жару! — бурлило веселье под навесом.

— Где новоселье, там и веселье, — польщенный вниманием офицеров, заключил Федот Савельич.

Нынче в шашлычной было скучнее. Кое-кто попытался было пересказывать потехинские анекдоты, но из этого ничего не получалось: пропадал особый колорит, которым весьма искусно владел Савельич. А без шуток и шашлык казался менее вкусным…

В прошлый раз Майков заметил здесь человека, не разделявшего общего веселья. Одиноко сидел он за самым крайним столиком в глубине навеса, молчаливо слушал шутки и смех клиентов Федота Савельича и неторопливо жевал остывшие кусочки шашлыка. Кажется, пришел он сюда вовсе не за тем, чтобы разделить компанию с общительными людьми, побалагурить за аппетитной порцией баранины, а совсем с другой целью…

Слышал лейтенант Майков — за какую бы работу ни брался Митяй Жук (так звали этого парня): был грузчиком в магазине военторга, истопником в столовой, помощником водопроводчика, — нигде подолгу не задерживался.

— К чертовой матери такую работенку, — сплевывал он окурок и недели две бездельничал, перебиваясь, как говорят, с хлеба на квас. Потом Жук снова находил занятие и снова бросал его.

А в прошлом году пропал Митяй из авиагородка, никого не поставив об этом в известность. Да и кого было предупреждать. Не было у него ни родных, ни близких. Уволился — и делу конец…

— Подался, шалопут, на поиски легкой жизни…

Поговорили о нем в городке и вскоре забыли. Мало ли на свете таких перекати-поле.

И вдруг снова объявился Жук — сначала в Катташахаре, потом в авиагородке. Кто говорит — временно, а кто утверждает — на постоянно. Точно никто не знал, разве только водопроводчик Данилыч, у которого остановился незадачливый искатель счастья.

На этот раз лейтенант не увидел Митяя в шашлычной. Да и почему, собственно, он должен непременно застать его здесь?

Ефрейтору Петрову никак не давалась жар-птица. Днем о ней думал, ночью видел ее во сне, а просыпался опять ни с чем. А ведь она есть, непременно есть, иначе о ней бы не говорил майор Манохин. Да и начальник радиолокационной станции утверждает, что должна быть такая диковина, только не каждому она является, а уж чтобы в руки даться — и подавно не всякому.

«Ах ты, ешкин-кошкин, — вздыхает оператор и теребит хохолок своей прически. — Сколько же нужно терпения, чтобы поймать эту жар-птицу. А поймать надо, ох как надо! Раззвонил — теперь ищи, лови…»

Как-то еще зимой внезапно объявили учебную тревогу. Уж на что Виктор скор на сборы и легок на ногу, однако и он не отличился. А остальные ребята добежали — языки высунули: запалились. Пока включили локатор, пока прогрелась аппаратура, начальник смены КП раза три звонил: «Скоро ли?» И не просто спрашивал, а добавлял заковыристые словечки в адрес локаторщиков. И попробуй на него обидеться, если над его душой стоит начальник командного пункта, а над тем — сам Орлов.