Рафаэль Арамян - Неоседланные лошади [Сборник рассказов]

— Значит, ничья?

— Да.

— А если б ты сделал другой ход?..

— Победил бы.

— Как?

— А вот так.

И он показал ход, который принес бы ему победу.

— А почему же ты не сделал этого хода? — спросил противник.

Почему не сделал? История длинная, да он ни за что и не рассказал бы ее. Долго, очень долго он шел к такой развязке и теперь устал… И он сказал:

— Хороший вечер. Я тороплюсь. Если бы я победил, ты потребовал бы сыграть еще одну партию, и я не смог бы отказаться.

— Это неубедительно. «Если бы мог — победил бы" — противник рассерженно смешал фигуры.

Рубену были знакомы подобные люди. Со дня рождения они недовольны тем, что родились, что живут, что трудятся. Будучи вечно недовольными, они требуют постоянного внимания к себе. Это те люди, которые любят быть любимцами.

Он встал с места. Нет, не время разбираться сейчас в категориях людей. Он был очень утомлен, никто из собравшихся вокруг стола и не подозревал, какой длинный путь он преодолел, прежде чем сделать свой последний ход… В кино теперь часто показывают фильмы, в которых герой молча разговаривает с самим собой, молча вспоминает пережитое. И все это зрители видят и понимают. А вот он не может показать на экране весь тот долгий путь, который он прошел, чтобы сделать ход конем и закончить игру вничью.

Был мягкий, приятный вечер. Его ждала девушка. С ними, с девушками, хорошо отдыхать, и если ты устал в дороге и тебе негде отдохнуть, иди к девушке. Среди них можно встретить и такую, что может стать твоей спутницей. Она спросит, откуда ты идешь и что там было хорошего, и ты расскажешь ей о прошлом. Такая не просто для кратковременного отдыха, она пойдет с тобой и дальше и будет слушать твои рассказы о пройденном пути.

Сегодня они решили пойти в кино, увидеть фильм, герой которого вспоминает свое прошлое. А где наше прошлое? Оно и в пройденных тысячелетиях, и в грядущем…

Мягкий вечер, земля пахнет печеными яблоками. Вокруг тишина и мир. Он идет и чувствует себя так, словно живет уже в двадцать первом веке.

Он пересек улицу, прошел маленький сквер, где дети, вместо того чтобы играть в войну, втыкали в песок зеленые веточки.

Он был утомлен, ибо шел издалека и направлялся далеко, и потому не остановился, а только улыбнулся малышам и продолжал свой путь. Девушка ждала его на углу. Они собираются посмотреть фильм, в котором герой, сидя в кресле, все время вспоминает прошлое. Так течет и река, но русло ее остается неизменным, хотя река иногда выходит из берегов, вырывая прибрежные камни и неся их с собой в неизвестные дали…

— У нас еще есть время, можем мороженое поесть и поговорить, — сказала девушка.

— Можем, — согласился он, и они зашли в открытый павильон.

— Ты говорил, что ресторан «Пти-Шан» находился на площади?

— Да, на площади.

— Говорил…

— Что там был бассейн, и оркестр исполнял увертюру к «Кармен».

— Увертюру к «Баядере».

— Странно.

— Совсем не странно. Ереван был похож на сцену со старыми декорациями.

— Любопытно. Говоришь, гостиница «Европа»…

— Находилась там, где теперь «Армения»…

Они придумали такой способ разговора, что-то вроде игры, проигрывал тот, кто замешкается и не сразу же доскажет. И тогда они оба смеялись.

— И…

— Имела всего один балкон…

— А под ним…

— Стоял мусорный ящик…

— А на нем…

— Кот фыркал на щенка.

— Ты это помнишь?

— Помню. Будто ничего с тех пор не изменилось, будто и сейчас еще кот фыркает на щенка.

— Интересно. Потом ты помнишь…

— Мшо.

— Который…

— Садился в городском саду…

— И…

— Крутил рулетку.

— А вы платили ему по копейке и ничего не выигрывали.

— Ничего.

— Ты мне обещал рассказать об этом. Ты говорил, что первым безумцем…

— Был Мшо.

— Вторым…

— Виноватый Маркос.

— Потом?

— Наверное, Лесной Фрукт.

— Потом другие фрукты, — девушка весело рассмеялась. — Ты мне обещал еще…

— Рассказать о слепом дудукисте.

Девушка положила руку ему на плечо:

— Когда мы так разговариваем, получается, что говорит один. Ты становишься мной, а я становлюсь тобой. Так хорошо, правда?

Девушка обернулась к соседнему столику:

— Почему они на нас смотрят?

— Наверное, их удивляет разница в нашем возрасте.

— А сходство?.. Разве они не видят, что мы можем говорить так, будто говорит один?

— Наверное, не видят.

— И не слышат. — Девушка рассмеялась еще громче, чтобы сидевшие за соседним столиком ее услышали. Потом посмотрела на часы и сказала: — Что ты сегодня делал?

— Играл в шахматы.

— Выиграл?

— Ничья.

— А мог выиграть?

— Мог.

— А почему же не выиграл?

Девушка разыгрывала еще только дебют своей жизни, и ему трудно было ей объяснить.

— Но ты мог победить, правда?

— Мог.

— А почему не победил?

В ее голосе было столько сожаления, что сам он не понял, как у него вырвалось:

— В другой раз выиграю.

— А если проиграешь?

— Значит, проиграю.

— Нет, я не это хотела сказать. Если проиграешь, не огорчайся, я с тобой разделю это горе.

Женщины такие: они или утешают нас, или гордятся нами. Они любят делить горе или победу, как… И он сказал:

— Как мы — фразы.

— Как мы — фразы, — отозвалась девушка.

Оба рассмеялись, потом девушка обернулась к соседнему столику и громко сказала:

— Пойдем, пора уже. Говорят, хорошая картина. Герой вспоминает свое прошлое. Интересно, правда?

— Интересно.

Стемнело. На улицах зажглись огни. Они шли медленно. Он был утомлен, никто не знал, какой длинный путь он прошел, чтобы закончить игру вничью, чтобы на душе у него стало спокойно. Никто не знал. И сам он не сказал, что утомлен. Впереди еще предстоял долгий путь, и если он смотрел назад, то только потому, что прощался с прошлым, а не жил им. Там, в прошлом, другая женщина все еще ждала его и, наверное, думала, что он устал и должен отдохнуть: отдохнет и вернется пройденной дорогой назад, к ней. А он хотя и устал, но идет вперед, и если смотрит назад, то только потому, что прощается с прошлым — с весенними вечерами своего детства, пахнущими печеными яблоками, с родными, сидящими под тутовым деревом, со своей матерью, с ее излучающими свет глазами…

— Будь светом, мать…

— Что? — удивилась девушка.

— Ничего, мать вспомнилась. Она так говорила, когда вспоминала свою мать.

У девушки мать была жива. Девушка была очень молода — она жила только завтрашним днем и не думала о том, что после завтрашнего дня наступит вчера, что тех, кто рождается, впереди ждет смерть.

Она не думала об этом и промолчала, потому что они шли в кино, герой которого вспоминает прожитое.

— Будь светом, мать…

— Не повторяй же. Не знаю почему, но мне от этих слов становится грустно. А потом мне кажется, что у тебя два лица: одним ты смотришь назад, вторым — вперед, и это меня смущает. Не повторяй.