Евгений Емельянов - Хорошие люди

Марина не учла, что настроение ее «Клавочки» может измениться в любую минуту, что такие люди, как Вахтомин, если видят, что кто-то посягает на их главенствующее положение в доме, даже если этот «кто-то» — родная жена, мать, отец, брат — неважно, — такие люди не воспринимают ни малейшей критики о свой адрес. Так случилось и на этот раз. Марину не спас ее дружелюбный тон, не спасло ее и хорошее настроение, которое до этого было у Клавдия Сергеевича.

Вахтомин потемнел, и его узкие глаза превратились в щелочки:

— И ты туда же, — прохрипел он.

— По-моему, Станислав тебе…

— Он мне ничего не сделал, это ты хочешь мне сказать? — сдерживаясь, но плохо скрывая раздражение, продолжал Вахтомин. — А ты видишь, как он разговаривает с отцом? А? Ты видишь, какие выходки он себе позволяет?

— У него нервы сдали, наверное…

— Что? Нервы? Я прожил пятьдесят лет, пережил войну, и если не воевал, это не говорит о том, что я почивал на печи и трескал кашу с маслом. Я ишачил! Тебе известно, что это такое — работать в тылу?

— Известно, — тихо сказала Марина.

Вахтомин не слушал ее:

— Нервы… Вот у меня — нервы! А у него они откуда взялись?.. А? То-то и оно. Место твоему Станиславу знаешь где? В колонии для несовершеннолетних. Нашлась адвокашка… — Он начал было успокаиваться, но вдруг возмущенно захрипел: — Все адвокаты! Кругом! Там Рожков и местком, здесь — родная мать и жена. Хоть из дому беги!

— Извини, — тем же тихим голосом попросила Марина. — Извини, Клавочка.

— И не называй меня этим идиотским именем, осточертело!

Хоть и женился Клавдий Сергеевич Вахтомин, он по истечении нескольких недель снова начал ощущать пустоту вокруг себя. Все вроде было у него для полного счастья: дом, семья, молодая жена, любимая работа; но ему чего-то не хватало. Чего же? По какому рожну тосковал он? Словами определить это было невозможно. Вахтомин приходил домой, и его по-прежнему, как и в дни, когда была жива Александра, раздражал малейший пустяк. Стоило коврику для ног оказаться сдвинутым на несколько сантиметров в сторону, как Вахтомин испытывал прилив гнева. Две бабы в доме, а порядка нет! Или стоило соседской курице залететь в их двор, как Вахтомин учинял скандал. «Смотреть надо! — кричал Клавдий Сергеевич соседям. — Следить надо за своей живностью. Еще раз увижу — возьму топор и отрублю голову к чертям собачьим! Жалуйтесь потом, куда хотите!»

Клавдий Сергеевич вмешивался во все домашние дела. Он каждое утро и каждый вечер пересчитывал кур и неизменно интересовался яйценоскостью каждой хохлатки. Клавдий Сергеевич следил за тем, чтобы матушка и Марина регулярно очищали сарай, в котором держали овец, от навоза, чтобы в мисках всегда стояла свежая вода для животных. Если овцы начинали реветь, Вахтомин устраивал своим домочадцам настоящий допрос: почему ревут животные, не болеют ли они, накормлена ли скотина, не надо ли вызвать ветеринара и т. д. Вахтомин следил за чистотой в доме, за белизной посуды, и когда Варвара Петровна заикнулась о том, что «невозможно суметь и готовить ежечасно, и чтоб белизна была», он сурово ответил:

— А руки на что дадены? Сварила обед, отобедали, начисть котелок или кастрюлю! Пусть посуда не будет блестеть, зато чистой будет наверняка.

Клавдий Сергеевич не замечал на первых порах, что Марина Фабрициева посматривает на него с испугом и удивлением. Марина Фабрициева всегда считала себя хорошей хозяйкой, но оказалось теперь, что многое она вообще упускала из виду. Клавдий Сергеевич все подмечал, и не было, кажется, случая, чтобы он полностью остался доволен чем-либо.

Приемник, который привезла Марина, долго стоял без дела. Станислав не трогал его. Юрка — тоже. Но однажды Вахтомин сел и долго слушал передачу о международном положении. Передача ему понравилась, и всю неделю он не отходил от приемника.

Вахтомин ничем не интересовался. Увлечение молодости — рыбную ловлю — он давно забросил, и не было дела, которое могло бы по-настоящему удивить его и увлечь.

15 ноября был день рождения Станислава — ему исполнилось пятнадцать лет. Станислав сам проявил инициативу в организации торжества. Он пригласил кое-кого из школьных друзей и несколько человек с работы, в том числе и Вениамина Барабанова. Сначала Клавдию Сергеевичу показалось, что на роду пришло немного, но когда начали рассаживаться, стульев не хватило.

Марина на празднестве превзошла самое себя. Она стремительно носилась от плиты к столу и обратно. «Ровно метеор», — подумал Вахтомин, усмехаясь. Наверное, она хотела завоевать расположение Станислава.

Станислав ради такого великого случая оделся по-новому: черный костюм, купленный им на собственную зарплату, белая рубашка, галстук… Вахтомин не узнал его.

В этот вечер Клавдий Сергеевич снова позволил себе выпить стакан шампанского. А потом сидел у стенки рядом с успокоившейся Мариной и смотрел на танцующую молодежь.

— Хорошая парочка, правда? — сказала Марина, указывая на Станислава, танцующего с сестрой Вениамина Барабанова, — Олей.

— Ничего, — согласился он.

В половине двенадцатого ночи гости собрались уходить, и хозяева вышли проводить их, причем Станислав и Юрка отправились вместе с гостями в село; Клавдий Сергеевич, Марина Семеновна и Варвара Петровна остановились у моста, перевели дух и пошли обратно. Большими хлопьями падал снег; задрав лицо к небу, Вахтомин ловил холодные хлопья ртом и смеялся, и чувствовал себя, как в детстве, когда в Исфаре вдруг начинал падать снег, вызывая бурную радость у детворы.

— Хорошо сегодня повеселились, — сказала Марина.

— Ничего, ладно… — снова согласился Вахтомин.

Вернувшись в дом, Варвара Петровна и Марина принялись за уборку, и Вахтомин помогал им — вытирал посуду. Не успели они разделаться со всеми делами, как явились Станислав и Юрка; они долго топали валенками в сенях, стряхивая с них снег.

— Чайку бы после такой пьянки! — весело сказал Станислав, входя в комнату.

Марина заулыбалась, схватила самовар, побежала разжигать его. Вскоре вся семья сидела за круглым столом, пила чай и обсуждала гостей.

— А Венька-то Барабанов — серьезный…

— Хороший парень.

— Этот, черноволосый на твоем месте сидел, кто такой?

— Сын Вадима Кирьяновича…

— Сестренка у Веньки прямо красавица… В школе учится? Хорошая девочка. Все время старалась мне помочь…

В доме Вахтоминых царил мир.

Клавдий Сергеевич пил чай по-старинному — из блюдца; отхлебывая напиток маленькими глотками, Вахтомин с удовольствием слушал разговоры родных, смотрел им в лица и думал о том, что надо бы почаще устраивать такие вот праздники в доме, чтобы был в доме народ, чтобы можно было по душам поговорить с людьми.