Евгений Емельянов - Хорошие люди

Шура о чем-то рассказывала Ольге:

— Мы так ехали… Весело… И мои малышки… Весь вагон в них влюбился!

— Хорошие девочки, сразу видно, — согласилась Ольга.

— Оля, здравствуйте! — сказал Станислав (и Юрий увидел его смущение).

— Здравствуйте, Станислав. Как доехали?

— Вера, Надя, не балуйтесь Зачем вы дергаете тетю за платье? — Шурочка попыталась оттащить ребят от Ольги, но безуспешно.

— Вы очень изменились, Станислав, — сказала Ольга. — Я не думала, что вы стали… такой.

— Еще бы! Вы тоже. А где ваша коса?

— В прошлом! — Ольга взбила прическу.

— Поедем на автобусе? — спросил Геннадий Егорович.

— Конечно, папа. — Кивком головы Ольга указала на чемоданы. — Вон сколько багажа…

В автобус набилось много пассажиров, и поэтому до самого села — два километра — пришлось ехать молча. На конечной остановке простились.

— Стас, я к тебе завтра забегу…

— Мы вместе забежим, Станислав! — сказала Шурочка.

— Буду ждать.

— И мы вас ждем в гости, — сказал Геннадий Егорович.

— Обязательно приходите, — поддержала Ольга отца.

Вера и Надя весело щебетали:

— Что ли мы будем жить в другом доме?

— Разве дядя Стасик не с нами будет жить?

— Нет-нет, — рассмеялась Шурочка. — У дяди Станислава свой дом есть!

За это время Марина Фабрициева не произнесла почти ни одного слова, если не считать приветствий, которыми она обменялась с гостями.

Теперь, когда они втроем направились в деревню, Марина Семеновна сказала:

— Замечательные у Вениамина девочки.

— Да, — кивнул Станислав. — Оторви головы. Носились по всему вагону, как черти, пассажиры их закармливали всякими вкусными вещами…

— И жена у Вениамина хорошая, видно…

— Да.

Юрий Вахтомин вслушивался в голос брата, и что-то не нравилось ему в этом голосе. Что? Или, может, все дело было не в голосе, а в том, что Юрий ожидал увидеть более веселого и разговорчивого Станислава?

Пока же он видел только, что Станислав не до конца преодолел свое смущение, что он почему-то скован. Или это от усталости?

— Долго вы ехали? — спросил младший брат.

— Трое суток.

— Долго.

— С пересадками…

— Летели бы самолетом.

— Шурочка воспротивилась. Ей хотелось поездом…

Скован Станислав был и тогда, когда знакомился с Леной, и когда поднял на руки и поцеловал маленького Петю.

Ужинали в саду, где кусты смородины были усыпаны ягодами.

— Уж не ты ли садоводством занялся?

— Я. С легкой руки Павла Павловича.

— Моего дедушки, — пояснила Лена.

Марина Семеновна то и дело вставала из-за стола, чтобы отнести одно и принести другое. Лена помогала ей. Наконец, на столе остались лишь самовар да чайные чашки. Теперь уже и Марина приняла участие в общем разговоре.

— И надолго ли вы в отпуск, Станислав?

— Не надо мне «выкать», Марина Семеновна! Мы с вами столько лет знакомы…

— Да-да, — поддержал Юрий старшего брата. — Вы нам как родная.

У Марины Фабрициевой заблестели глаза. Она вскочила с места:

— Я же варенье забыла!

— Не надо, — в один голос сказали братья, но женщина быстро скрылась в доме.

— Она молодец, — сказал Юрий.

— Мы пропали бы без нее, — сказала Лена.

— Я рад, что она с вами, — сказал Станислав.

Юрий Вахтомин не мог отделаться от ощущения, что Станислав действительно стал другим человеком. Дело не в том, что он изменился внешне; дело в том, что старший брат вел себя несколько иначе, чем Юрий ожидал от него. Можно было сделать предположение, что Станислав недоволен чем-то, но ведь Станислав приехал не в гости. Он у себя дома.

Марина Семеновна принесла варенье. Сказала:

— Я так рада, что вы все в сборе! Жаль только, что ты без жены, Стасенька.

Юрий Вахтомин поспешил возразить:

— Это не большая беда.

— Конечно, конечно, я ничего не говорю, — смутилась женщина.

— Главное, что Станислав сам приехал, — сказала Лена.

Когда поздно вечером братья остались одни, Юрий сказал:

— Я тебя не узнаю, Стас.

— Что так?

— Ты какой-то… скучный, что ли… Как будто чем-то недовольный… Или скован…

— Да нет, все в порядке.

— Не все…

— Это от встречи с родным домом. Дым отечества и все такое. Много разных воспоминаний…

— Хорошо, если только поэтому.

— Поэтому, поэтому… Тебе не понять, ведь ты из дома не уезжал.

— Еще как уезжал! Я очень часто бываю в командировках.

— Командировка — ерунда…

— Очень часто, говорю же! Иногда по полмесяца. И дольше.

— Брось, Юра. Это все не то. Попробуй уехать хотя бы лет на пять, а потом вернись. Вот тогда поймешь меня.

— А ты, наоборот, не уезжай отсюда больше. И все будет хорошо.

— И жить с вами?

— С кем же еще?

Станислав коротко и безрадостно хохотнул:

— Исключено, Юра!

— Я бы на твоем месте именно так и поступил. Дом большой. Люди вон по нескольку семей живут в квартире, а мы — как боги.

— Вот и хорошо…

— Хорошо, да не очень.

— Что так?

— Сказать?

— Скажи.

— Мне становится немного не по себе, когда я думаю, что ты до сих пор мотаешься по общежитиям.

— Ничего страшного.

— Сколько тебе лет?

Станислав поморщился, пятерней провел по своему лицу, помассировал щеки. Вздохнул:

— Разве в этом дело?

— В этом — главное.

— Даже старики живут в общежитии, если хочешь знать. Что поделать, если так складывается жизнь.

— Может, ты напрасно разошелся со своей женой?

— Значит, здесь ты устроил себе кабинет, — сказал Станислав, не отвечая на вопрос. — Неплохо…. — Он достал с полки книгу. — О, «Все о футболе»! Кстати, ты не стал марафонцем или футболистом?

— Ты тоже им не стал.

— Я не так хорошо бегал, как ты.

— Ты не ответил на мой вопрос, Стас, — Юрий Вахтомин подчеркнул слово «мой».

— Я тебе писал.

— Значит, об этом не писал. То есть, ничего конкретного.

Станислав сказал:

— Моя частная жизнь не должна никого интересовать.

— Можешь не отвечать. Только мне эта твоя жизнь не нравится. Я же брат твой!

— Мне тоже кое-что не нравится в других людях, Юра. Но я стараюсь молчать.

Юрий Вахтомин не думал, что ему придется вести с братом такой откровенный разговор. Он не думал, что станет говорить брату то, что обычно не должно обрастать плотью слов.

Рассматривая какой-то эскиз, попавшийся ему под руку, Юрий сказал:

— Женись на Ольге….

— Вот. Еще один адвокат.

— Она одинока, и ты — тоже.

— Конечно. Только между нами, если хочешь знать, расстояние в пятнадцать лет.

— Его можно сократить при желании.

— Тебе-то что проку от этого?

— Мне не очень весело, говорю же. Когда думаю, что ты один затерялся где-то в песках Средней Азии…

— Я живу в столице. В Ташкенте. Парки, сады, скверы. Трамваи. Театры. Музеи. Фонтаны…

— Все равно…