Павел Нилин - Знаменитый Павлюк. Повести и рассказы

— Глупый ты человек, — слабо улыбнулся председатель. — Извини меня, но ты, ей-богу, глупый. Перекресову цифры не нужны. Это Виктор Иваныч любил цифры. Он за цифры и пострадал. А Перекресов, это известно, любит все поглядеть в натуре. Любит с черного хода зайти. Он вот так же, передавали, в Заюрск заехал. К нему кинулись с цифрами, а он говорит: «Назовите мне лучше, какие вы знаете сорта ранней капусты». Ну, и первый секретарь райкома тут же, на глазах у всех, и скапустился. Перекресов — это черт своего дела! — Сергей Варфоломеевич округлил глаза. — Боже мой, какая невиданная перестройка идет по всем вопросам, а мы, то есть вы, — строго посмотрел он в упор на Акатьева, — все норовите по-старому! Цифры! Сергей Варфоломеевич зажмурился, как от горького. — И к тому же эта глупая свадьба у Терентьева. Ну, скажи на милость, кто устраивает свадьбы ранней весной? Все добрые люди, в сельской тем более местности, приурочивают свадьбы к осени, после уборки хлебов. А у Терентьева дочь, видишь ли, торопится. Она с мужем едет на целинные земли. Представьте, какая срочность! И до трех часов ночи почти весь актив в такое горячее время поет песни. Славное, видишь ли, море, священный Байкал... Ну, кому это, спрашивается, нужно? И какое, допустим, дело мне до свадьбы дочери начальника раймилиции? «Нет, говорят, уважьте, Сергей Варфоломеевич, милости просим, а то мы, говорят, обидимся». Я зашел только поздравить молодых, а теперь вот, пожалуйста, десятый час утра, а я еще сплю...

Говоря все это, председатель завязывал галстук, причесывался, надевал сапоги, невольно нарушая последовательность этих операций. Потом нехотя, морщась, выпил стакан холодного молока, поданный Мариной Николаевной, и, не торопясь, обдумывая положение, пошел вслед за Акатьевым.

Перекресов уже ходил взад-вперед у подъезда райисполкома, затененного черными кустами еще не олиствившейся акации.

Невысокий, плотный, седоватый, с чуть заметной хитрецой во взоре, он ничем не напоминал вечно хмурого Виктора Ивановича. И все-таки, когда Перекресов протянул руку Сергею Варфоломеевичу, в глазах у председателя мелькнула искорка испуга, что ли.

— Вы, должно быть, отдыхали? — любезно спросил Перекресов. — А я вас потревожил...

— Ну, какой уж теперь отдых! — уклончиво ответил председатель. — Все силы, можно сказать, кладем на весенний сев. И ночи приходится прихватывать. — И тут же подумал сконфуженно и оторопело: «Врать бы не надо насчет ночей. Глупо получается».

— Я хотел вас просить поехать со мной в Желтые Ручьи, — сказал Перекресов.

— В Желтые Ручьи? — удивился Сергей Варфоломеевич. — Ну что ж. Пожалуйста. Только, — он оглядел площадь, — только, я думаю, ваша машина туда не пройдет...

— А у меня нет никакой машины, — развел руками Перекресов. — Я поездом приехал.

— Поездом? — опять удивился Сергей Варфоломеевич и обеспокоился: — Так вы, стало быть, и не завтракали?

— Нет, я позавтракал, — улыбнулся Перекресов. — В чайной у вас тут позавтракал...

— В чайной? — будто ужаснулся Сергей Варфоломеевич. — Так там же грязюка. Какой же там может быть завтрак? — И сразу пожалел, что произнес эти слова, потому что Перекресов прихмурился.

— Ах, вот как! Значит, вы знаете, что в чайной грязно? А я-то думал, что местная Советская власть еще не дошла до этой чайной...

— Не дошла, это точно — не дошла, — поспешно согласился председатель, привыкший без промедления признавать свои ошибки и уверенный, что тех легче судят, кто быстрее свои ошибки признает. — Но я вас заверяю со всей партийной ответственностью...

— Вы лучше своих избирателей заверьте, — посоветовал Перекресов и спросил: — Так как же мы с вами поедем в Желтые Ручьи?

— Вот уж и не знаю, — смешался Сергей Варфоломеевич. — Прямо не знаю. Сами-то мы больше на лошадях: там машины постоянно застревают. Ведь дороги у нас просто наказание. Вот за что нас надо бить — это за дороги...

— Ну, уж сразу бить! — опять как бы смягчился Перекресов.

И Сергей Варфоломеевич, было приунывший, воспрянул:

— Может, мы зайдем в райком, к товарищу Никитину?

Это показалось ему спасительным шагом. В райкоме Никитин сразу придумает, как быть. И внимание Перекресова в райкоме переключится с Сергея Варфоломеевича на Никитина. Будет легче. Но Перекресов сказал, что он уже был в райкоме. Никитин, говорят, еще вчера уехал по колхозам.

— Да ведь верно, — вспомнил председатель. — Верно, Никитин уехал. Он у нас золотой человек, все время на колесах, все время...

— А вы? — спросил секретарь обкома. — Вы сами давно были в Желтых Ручьях?

— Не так чтобы давно. Сравнительно недавно, — не очень твердо ответил Сергей Варфоломеевич и опять обреченно подумал: «Врать бы не надо. Это всегда хуже, когда врешь».

Сергей Варфоломеевич хотел предложить поехать в «Авангард», или в «Искру коммунизма», или лучше, пожалуй, в «Пламя революции». Но ведь как предложишь? Секретарь обкома подумает, что председатель хочет что-то скрыть. В Желтые Ручьи — так в Желтые Ручьи. Что же делать?

— Позвольте, я только кого-нибудь приглашу с собой из наших специалистов, — сказал Сергей Варфоломеевич. — Допустим, можно взять нашего агронома. Будет неплохо...

— Нет, нет! — запротестовал Перекресов. — Вот этого не надо. Не надо отрывать людей. Мы с вами все-таки не на свадьбу едем...

«Наверно, он и про свадьбу у Терентьева узнал, — быстро и потерянно подумал Сергей Варфоломеевич. — И вот всегда так: в кои веки попадешь на свадьбу, а уж разговоры пошли. Можно подумать, что мы только и делаем, что ходим на свадьбы».

— Позвольте, я тогда распоряжусь, чтобы подали лошадь.

Перекресов продолжал ходить взад-вперед у подъезда райисполкома. Он начал уже проявлять нетерпение, когда к подъезду подкатила пролетка, запряженная сытым буланым жеребцом.

На козлах сидел благообразный старик с белой бородой.

А Сергея Варфоломеевича все еще не было. Наконец он появился в сопровождении худощавого мужчины в очках и в брезентовом дождевике.

— Ты слезай, Аким Семеныч, — сказал он кучеру. — Отдыхай. Вместо тебя вот Григорий Назарыч сядет. Это будет вернее...

Перекресова удивила внезапная смена кучера. Но председатель объяснил, кивнув на белобородого старика:

— Дорога там, я же говорю, тяжелая. А он, видите, какой древний. Куда там ему! Пусть отдохнет...

Поехали. Перекресов сидел рядом с Сергеем Варфоломеевичем и, глядя на темные поля, где солнце еще не растопило последние пестрые островки слежавшегося снега, спрашивал о семенах — проверялись ли они на всхожесть, каковы результаты; интересовался тракторами и сеялками, выяснял, весь ли инвентарь отремонтирован. Почти на все вопросы председатель отвечал уверенно. Только когда зашел разговор о Желтых Ручьях, он стал заглядывать все чаще в записную книжку. Но и в записной книжке не все, видно, было записано о том, что касается Желтых Ручьев. Председатель затруднился ответить, в каких дозах там вносился суперфосфат.