Борис Мегрели - Без всяких полномочий

— Езжайте, — сказал Леван.

Я нерешительно спросил:

— Можно поехать с Гарри?

— С Мерабом тоже. Они мне сегодня не нужны.

Рабочий день на фабрике закончился. Но около проходной стояла зеленая «Волга» Шота. Я приготовил фотоаппарат.

Мы вошли в административный корпус. Кабинет директора был заперт.

Приоткрыв дверь кабинета главного инженера, я замер. За столом сидели Вашакидзе, Ахвледиани, Санадзе и Шота. Все молча уставились на меня. Шота побагровел и грозно встал. Неужели он не заметил Гарри и Мераба? Санадзе жестом удержал Шота.

— Идет заседание правления фирмы? — усмехнулся я.

Вашакидзе разгладил рыжие усы.

— Фирма! Какая это фирма! — сказал он.

— Не тот размах?

Фотоаппарат был наготове. Я нажал на «спуск». Ни один из четверых не успел отвернуться.

— На память о нашей встрече.

Шота опять вскочил. Я не пошевелился. За спиной я чувствовал дыхание Гарри и Мераба.

— На место! — рявкнул Санадзе.

— Ты можешь наконец объяснить, что все это значит? — сказал Мераб.

Мы шли к проходной — слева от меня он, справа Гарри, и оттого, что они были рядом, я чувствовал себя богатырем. Куда-то исчезло ощущение опасности, постоянное присутствие которой я испытывал всюду — на улице, дома, даже в редакции, и я подумал, что сделал глупость, с самого начала не обратившись к Гарри и Мерабу за помощью. Конечно, человек и один может многое, но не так много, когда он не одинок. Мне хотелось рассказать им все, ничего не утаивая, а вместо этого сказал:

— Искал истину и нашел ее.

— Я где-то читал, юноша, — сказал Гарри, — что истина у каждого своя.

— Двух истин не бывает, — сказал я. — Если двое верят в противоположные истины, кто-то из них ошибается. Истина всегда одна.

— Каждый, защищая свою истину, готов драться, — сказал Гарри. — Ты дрался, юноша?

— Дрался, Гарри.

— Ты уверен, что стал обладателем истинной истины? — спросил Мераб.

— Да, и я вам расскажу как. А после этого решите, будете вы со мной или нет.

— Насколько я понимаю, юноша, мы уже с тобой, — сказал Гарри.

— Ты за меня не решай, — возразил Мераб. — Это ты без оглядки доверяешь Серго. А я сначала хочу узнать, в какую авантюру он вляпался в поисках истины.

Мы вернулись в редакцию. Леван все еще был там.

— Ну что? — спросил он.

Я положил на его стол свою статью.

Я сидел как на иголках. Я всегда тревожился, когда читали мою рукопись, а тут тревожился вдвойне. Мое волнение возрастало с каждой прочитанной Леваном страницей, которую он передавал Гарри, а тот Мерабу. Правильно ли я поступил, дав статью Левану, а не Нане?

Наконец последняя страница вернулась к Левану. Он неторопливо снял очки и стал протирать стекла. Краем глаза я заметил, что Гарри и Мераб переглянулись. Против ожидания Леван не обратился к ним с вопросом: «Что скажете?»

— Мне нравится, — сказал Гарри.

— Мне тоже, — сказал Мераб.

— Не ожидал. Я, оказывается, совсем вас не знаю. — Леван надел очки и с любопытством смотрел на меня.

Ничего не понимая, я молчал.

— Только зря Серго все затеял, — сказал Мераб. — МВД не даст согласия на публикацию статьи.

— Ну, это не наша забота, — сказал Леван и встал. — Отдам статью главному. Он, кажется, еще у себя.

Я расстроился. Получалось, что Леван отказывался от статьи. Он должен был заявить статью на планерке, чтобы она попала в редакционный план, отредактировать, завизировать и лишь после этого показать руководству.

— Вам не понравилось? — сказал я.

— У меня двойственное ощущение, — сказал он и вышел.

— Все понятно, — сказал Мераб. — С одной стороны нравится, с другой — не нравится. Молодой человек, прежде чем браться за такие темы, надо советоваться со старшими товарищами.

Я удрученно молчал. Конечно, Мераб был прав.

— Не унывай, юноша, — Гарри положил руку на мое плечо.

— Объясните ради бога, что он имел в виду, сказав, что совсем меня не знает. Прочитав статью, что он мог обо мне узнать? Я что, о себе писал?

— Видишь ли, юноша, за каждым сочинением стоит автор, и опытному читателю, а тем более редактору, не составляет труда узнать, каков он, этот автор, чем он дышит, что думает, что любит, что не любит.

— Ну и что?

— Ребенок ты, Серго! — сказал Гарри. — Левану могла не понравиться твоя нравственная позиция. Он у нас человек противоречивый. Зря ты не показал статью Нане. Ее пробивная сила крайне необходима тебе сейчас.

— За такую статью должен бороться отдел. Леван бороться не станет, — сказал Мераб. — Мы тебя предупреждали по дороге в редакцию. Слушаться надо старших!

— Что же теперь делать?

— Не отчаиваться, — сказал Гарри. — Мне кажется, статья понравится главному.

— Знаешь, Серго, нам лучше расстаться, — сказала Нина.

Мы сидели друг против друга за маленьким журнальным столом, а казалось, что между нами огромное пространство, и оно все ширится и разводит нас в разные концы света.

— Пожалуй, — сказал я.

Мы говорили второй час, и как будто говорить уже больше было не о чем. Однако я не мог решиться уйти.

Мы долго молчали.

— Но ты же любишь меня! — внезапно закричала Нина. За все время, пока мы говорили и молчали, она не разу не всплакнула, а тут, закрыв лицо руками, зарыдала. Во мне что-то дрогнуло. Пространство между нами стало стремительно сокращаться. Нина старалась подавить рыдание. Я не выдержал и протянул руку.

— Прости, — сказала она и ушла в ванную.

Зазвонил телефон. Я поднял трубку. Мне никто не ответил.

Через минуту телефон снова зазвонил.

— Привет, — услышал я в трубке голос Гурама. — Что вы собираетесь делать?

— Ничего, Ты звонил минуту назад?

— Нет. Слушай, Серго, мальчик… помнишь, которого я оперировал в тот день, когда мы познакомились с Дато… он умер.

— Гурам, я еду к тебе!

— Не надо, лучше я приеду к вам.

Гурам приехал не один. Он привез с собой Эдвина. Это смутило Нину, а у меня вызвало раздражение, но я ничего не сказал. Гурам деланно улыбался, но в глазах была такая тоска, что я промолчал.

— Увязался за мной, — шепнул Гурам по-грузински и громко произнес по-русски: — Нина, Эдвин приглашает нас в ресторан. Поедем?

— Да, — неожиданно согласилась Нина. — Поедем к Дато.

— Давным-давно крестьянина, приговоренного к смерти, призвал князь и спросил, был ли он когда-нибудь в таком же плачевном положении, как теперь. «Да, мой господин, когда ко мне пожаловали гости, а мне нечем было их угостить», — ответил крестьянин. — Дато сконфуженно развел руками. — Извините меня.

— Не уезжать же нам назад. Придумай что-нибудь, — сказал Гурам.

— Придумать-то придумаю, только не обессудьте, если что не так будет.

— Оставь китайские церемонии. Делом займись, — сказал Гурам.

— Хорошо, — засмеялся Дато. — Что вы скажете о жарком из бараньего сердца?