Борис Мегрели - Без всяких полномочий

— Знаю я твою инвалидность. Дальше?

— Дали лоток. Целый день торговал на базаре.

— Были еще лотки? — спросил я.

— Нет.

— Ткань, надо полагать, продали всю?

— Всю, конечно.

— Не хочешь ли ты сказать, Киласония, что марнеульцы накупили ткани на шестьдесят тысяч рублей? — не выдержал Галактион.

— Почему марнеульцы? Часть продали, часть отправили в села.

— Где хранили ткань? — спросил я.

— Не знаю.

— Ах, не знаешь! — сказал Галактион. — Ладно, Киласония. Сейчас отправлю тебя в милицию. Там ты наверняка все вспомнишь. — Он схватил телефонную трубку.

Я взял у него трубку и положил на аппарат. Киласония посмотрел на меня как на спасителя.

— «Ариадну» привезли в Марнеули шестнадцатого января примерно в шесть вечера, за час до закрытия. Так? — сказал я. Киласония настороженно кивнул. — Торговать тканью начали семнадцатого января. Значит, целую ночь товар где-то хранился. Вы на какую сумму реализовали ткань?

— На девять тысяч с рублями.

— Если с лотка было продано столько, то магазин, должно быть, выручил вдвое больше. Допустим, общая сумма составила тридцать тысяч рублей. Это значит, что в Марнеули было оставлено около двух тысяч метров «Ариадны», то есть пятьдесят рулонов. Так где их хранили ночью?

— На складе.

— Ты хочешь сказать, что твои магазинщики круглые идиоты? — взорвался Галактион. — Только кретины будут хранить на государственном складе ворованную ткань! Не крути, Киласония. Вспомни, что у тебя трое детей.

— Четверо, уважаемый.

— Тем более.

И тут только я сообразил, что Киласония не оспаривает, что ткань ворованная.

— Держать на складе ворованный товар, согласитесь, неразумно, — сказал я ему.

Он механически кивнул. Мое спокойствие, контрастируя с горячностью Галактиона, определенно действовало на него.

— Может быть, ткань прятали у вас дома? — спросил я.

— Нет, клянусь детьми, нет!

— А-а, прятали все-таки! — обрадовался Галактион. — Где? Не хочешь говорить? Мое терпение кончилось. — Он опять взялся за телефонную трубку. — Где ваш начальник? Подошлите в райком следователя. — Галактион повесил трубку. — Что, Килосония, доигрался? В милиции тебе быстро развяжут язык. Убирайся в приемную.

Киласония замер. Он даже не утирал слез.

— Иди, иди, — брезгливо махнул рукой Галактион.

— Вдруг Киласония мелко перекрестился.

— Ты что, в церкви или райкоме партии, негодяй?!

У двоюродного брата Мшвениерадзе в сарае хранилась ткань, — выдохнул Киласония. — Теперь я могу идти домой?

— Фамилия, адрес? — быстро спросил я.

— Коберидзе, Кавалерийская, два, — сказал Киласония. — Теперь я могу идти?

Я хотел его спросить, не тбилисский ли это Коберидзе, но раздумал. Мало ли Коберидзе на свете.

— Теперь можешь, — сказал Галактион. — Пауки в банке!

Киласония в мгновение ока оказался у двери.

— Постой, Киласония, — сказал Галактион. — Как это ты до сих пор не попался? Взятки даешь?

— Даю, уважаемый. Попробуй не дай. С землей сровняют.

Галактион побелел.

— Ладно. Иди. — Минуту он сидел, нахмурив брови. — Поехали к Коберидзе.

Мы поспорили. Я пытался убедить Галактиона, что ему не следует ехать.

— Да не подобает секретарю райкома ездить к жуликам, пойми ты в конце концов? Подумай о своем авторитете!

— У тебя ложное представление о функциях секретаря райкома. Тем более о его авторитете. Хватит, Серго, тратить время на пустые разговоры. У меня дел по горло.

— Прекрасно! Занимайся своими делами.

— Ты что здесь распоряжаешься? Не знает ни города, ни дороги, ни людей, ничего не знает, а распоряжается!

Дверь распахнулась. На пороге стоял гренадерского роста майор милиции.

— Вызывали? — спросил он Галактиона.

— Следователя. Не доверяешь подчиненным?

— На вызов секретаря предпочитаю ездить сам.

— Твои подчиненные берут взятки. Знаешь об этом?

— Знал бы, принял бы меры.

— Вот и прими. Шавгулидзе для того тебя и назначил сюда. Познакомься. Это Серго Бакурадзе. Корреспондент из Тбилиси.

Майор протянул огромную руку:

— Заал Берулава.

— Все. Пора ехать, — сказал Галактион.

— Есть, — вытянулся Заал.

Он даже не спросил, куда и зачем. Странно, что не взял под козырек, подумал я.

Кавказская овчарка гремела цепью и задыхалась от злости.

Мы стояли у невысокого забора, ожидая, что кто-нибудь выйдет из двухэтажного кирпичного дома. Справа от дома под сенью старого ореха, к которому была привязана собака, вытянулся сложенный из речного булыжника сарай с плотно пригнанными воротами и черепичной крышей. В таком сарае можно было хранить что угодно, не опасаясь сырости. Но на что мы надеялись? Верней, на что надеялись Галактион и я? Ведь прошло столько времени. Даже о следах не могло быть речи.

Заал не выразил никаких чувств, когда узнал, зачем мы едем к этому двухэтажному особняку на пригорке у окраины города, и сейчас, стоя рядом с нами на солнцепеке, равнодушно ждал, надвинув на глаза козырек фуражки, чтобы не слепило глаза. Типичный служака — ему сказали, он выполнил, раздраженно подумал я.

Дверь дома наконец приоткрылась. На крыльцо вышел лысый мужчина в рубахе и кальсонах. Это был тбилисский Коберидзе, бывший начальник швейного цеха.

Заал помахал ему рукой.

— Спускайся, спускайся.

Я с удивлением взглянул на Заала, не поняв, как он мог увидеть Коберидзе. Козырек прикрывал половину лица майора.

Коберидзе осторожно, бочком, словно не доверяя лестнице, поставил желтую, как старая слоновая кость, стопу на гранитную ступень, потом другую и так спускался к нам, пока Заал не сказал:

— Поторопись немного и уйми собаку.

— Замолкни, Отелло! — прикрикнул Коберидзе на овчарку.

Заал невозмутимо велел:

— Открой калитку.

Овчарка рычала, и Коберидзе, еще раз прикрикнув на нее, отворил калитку.

— Давно не виделись, — сказал я. — Как поживаете?

Коберидзе не ответил.

— Дома есть еще кто или ты один? — спросил Заал.

— Один. Какое дело привело вас в такую жару?

— Отвяжи собаку и убери ее подальше от сарая. Пока я здесь, охрана сарая обеспечена.

Коберидзе медлил.

— Ты слышал, что я сказал?

Коберидзе подошел к собаке и, отвязывая ее, предупредил:

— Я могу не удержать ее.

Заал сдвинул фуражку на затылок и усмехнулся:

— Старый шутник!

Коберидзе не думал шутить. Он спустил овчарку.

Все произошло так быстро, что я не успел даже подумать, мне защититься от надвигающейся на меня мохнатой громады. Возможно, овчарка летела на Галактиона, а возможно, на Заала, но мне казалось, что ее разинутая красная пасть нацелена на меня.

Заал уложил собаку одним выстрелом. Потом он подошел к Коберидзе, замахнулся, но не ударил, сунул пистолет в кобуру и крикнул: