Юлиан Семенов - Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение

— Это я, малыш, Бобби... — голос мужчины был мягкий, низкий. — Приедешь?

(«Бобби» был связник Дина, горбоносый, вечно нахохленный врач-стоматолог Абдрахман Саун; Дин сказал Ольге, когда они вернулись в Лондон: «Здесь умеют рассчитывать голоса на компьютерах и по ним определять человека лучше, чем в шарашке Александра Солженицына, ни ты мне, ни я тебе звонить не будем. Если Саун отлучится от телефона, а дело горит, звони к рэб Мовше, он служка в синагоге, вечно на боевом посту, собирает единоверцев, чтобы свергнуть диктатуру пролетариата...»)

— А ты купишь пива? — голос Ольги был ликующим, хотя лицо, — от недавнего напряжения, — постарело, собралось неожиданной для нее жесткостью.

— Неужели взяли?!

— И уже получила аванс... Еду!

Ганс выключал приемник, закурил, обернулся к своим пассажирам — юноше и женщине...

...Ольга вышла из подъезда старенького особнячка (сняла комнату в день прилета в Лондон; хозяева — старые приятели Грэйва, во время войны служили в морской разведке; из самолета Британской авиакомпании «группа Грэйва» выходила поврозь, — совершенно незнакомые друг с другом люди); на плече сумка, как у хиппи; идет себе по Лондону товарищ Лыскова в джинсиках, адидасах и штопаном длинном джемпере, ни дать ни взять — здешняя; переходя улицу, оглянулась по сторонам; мгновенно срисовала потрепанную развалюгу, битый-перебитый автомобиль «остин», водителя в дымчатых очках за рулем и двух пассажиров на заднем сиденье, мужчину и женщину.

Она не смогла увидеть их лиц, — надо играть счастливую рассеянность, — человек, получивший работу, ни на что не обращает внимания, город кажется ему сказочно-красивым, люди — прекраснодушными, будущее — сказочным!

Ольга, однако, словно бы ощутила мужчину, сидевшего на заднем сиденье; то мгновение, которое она видела его контур, отложилось в памяти навечно; главный признак — очень узкоплечий.

Ольга шла быстро, иногда переходила на бег, шаловливо размахивая сумкой, возле станции метро зашла в магазин, остановилась около витрин с пирожными и тут-то увидала в зеркале, что было за продавцом, того, кто ее пас: действительно, очень узкие плечи, нездорово-бледное лицо, пиджачок в мелкую клеточку и брюки-дудочки, давно не глаженные, — в толпе такого не отличишь, одет типично.

— Пожалуйста, два пирожных, — сказала Ольга, показав глазами на бисквиты.

— Не советую, мисс, — ответил продавец, — их привезли утром. Самые свежие «близзи», только что из кондитерской, очень рекомендую...

— Да? Но я боюсь крема, толстею...

— Это серьезный довод, мисс, — согласился продавец. — Хм... А если я предложу вам вот воздушные «клари»?

— Одно «клари», пожалуйста, и «близзи» моему другу. — Ольга улыбнулась. — Он худой.

...Потом ее пасла женщина; в метро снова появился узкоплечий: Ольга беспечно, стараясь не потеряться, доехала до роскошного дома, где жил доктор Саун; швейцар улыбнулся ей:

— Вы сегодня особенно красивы, мисс Кент.

— Спасибо, мистер Брасс, вы так щедры на комплименты.

— Я правдолюбец, мисс Кент, я не умею говорить комплименты... Когда же вы окончательно переедете к нам?

— Как только заработаю деньги. Брак лишь тогда будет счастливым, если каждый из супругов имеет собственное дело.

— Ах, это слишком по-американски, — сказал швейцар и распахнул дверь лифта, нажав предварительно кнопку этажа.

Как только Ольга поднялась, узкоплечий подошел к швейцару с бумажкой в руке:

— Простите, мистер Роули дома?

— Мистер Роули? — швейцар переспросил с удивлением. — Но у меня не живет мистер Роули. Видимо, вы ошиблись адресом, сэр...

— Странно... Он чиновник из...

— Сэр, в этом доме чиновников нет. У меня высокосостоятельные жильцы из мира медицины, музыки и фармакологии...

Саун напоил Ольгу кофе с сандвичем, — сделал сам, прислугу, молоденькую негритянку, отпустил, и кивнул на дверь:

— Декорируйтесь, Элизабет. Машина во дворе. Выедем через вторые ворота. Дин сказал, что вас ждет шеф.

Вымыв чашку, он аккуратно поставил ее в сушильный шкаф, убрал печенье и масло в громадину-холодильник, протер цветастой, губчатой тряпочкой стол, услышал, как открылась дверь, обернулся, зажмурился от неожиданности: Ольга была в черном парике, очках, обтягивающем платье, сразу и не узнать.

Дин восторженно смотрел на седенького, пучеглазого фармаколога Моса, который рассматривал в лупу белый порошок, насыпанный в маленькую серебряную плошку:

— Это гашиш лучшей, если можно применять к этой гадости слово «лучшей», категории. Очистка вполне промышленная... Откуда это?

— Мы сами еще толком не знаем...

— Так умеют делать заготовки в Пакистане, Таиланде, Индии и в Золотом Треугольнике... Похоже на индийскую обработку...

— Может быть, — ответил Дин. — Если я что-то узнаю, разрешите мне потревожить вас еще раз, профессор Мос...

— Конечно, — ответил тот, — мы делаем общее дело... Где вы перехватили этот порошок? В Англии?

Дин не ответил на вопрос, словно бы не услышал его, поинтересовался:

— Ваша фирма, — до того как приняли решение исключить наркотики, — импортировала товар из...

— Что? — профессор Мос не понял. — Что вы сказали?

— Товар — наркотик на жаргоне...

— Ах так, — Мос кивнул. — Мы получили наркотики в Индии и Бирме, естественно, по разрешению властей, декларируя заранее в таможне прибытие препарата...

— У вас были постоянные партнеры в Бирме и Индии?

— Право, не знаю... Вам следует обратиться к миссис Беллз, она курировала эту область...

Лондон, конспиративная квартира Дина.

Ольга сидела возле телевизора; передавали американский футбол; понять игру было невозможно — суета.

Когда Дин вышел из темной фотолаборатории с тоненькой пленкой в одной руке и лупой в другой, Ольга, кивнув на телевизор, спросила:

— Тебе нравится эта суматоха?

— Судя по вопросу, тебе она не нравится. Это непростительно, Элизабет. Американки обязаны любить эту идиотскую игру. Выбери себе любимую команду, лучше всего «Волков», там играют студенты, запомни фамилию форварда Спарка, крепкий игрок, к тому же умница и очень красив, его обожают в Штатах, кстати, тоже слушал право в колледже... и не психуй, что за тобой поставили слежку: это их обязанность. Они должны знать, кого берут на работу...

— Но почему этот Ричард решил меня взять?! Почему?! У вас же безработица!

— Не у «вас», а у «нас»... Контролируй себя постоянно.

Дин включил компьютер, заложил фотопленку в какой-то хитрый аппарат, крохотное фото Ричарда спроецировалось на громадине монитора, — сидит на полукруглом атласном диване в кабинете — потный и расхлыстанный.

Дин запустил машину в работу, обернулся к Ольге, протянул ей пуговицу: