Юрий Домбровский - Рождение мыши

И к первому мертвец приходит к Сергею.

Сергей сидел, писал и очень торопился, как вдруг входит Ленка, руки у нее трясутся, и она говорит:

— Сережа, там Николай!

Сергей вскрикнул и чуть не опрокинул стол вместе со всеми причиндалами.

— Да ты что? Взбесилась?!

А Ленка сказала: «Да уж лучше бы я взбесилась». И ушла.

Сергей выскочил в переднюю. Там возле вешалки стоял живой Николай и держал за ворот синий реглан с продолговатыми пуговицами, рядом прыгала Ленка и пыталась что-то сказать, но только у нее ничего не получалось; одни только ахи да охи.

— Как же так? А мы уж…

— Сережа! — тихо выдохнул Николай и швырнул реглан на сундук, и тут Сергей крикнул и бросился ему прямо на шею, и все сразу пошло колесом. Они обнимались, а рядом прыгала Ленка, плакала и кричала:

— Сергей, ну что ты его давишь? Идите же в комнаты, товарищи!

— Дай хоть взглянуть на тебя! — с восторгом говорил Сергей, поворачивая его и так и эдак. — А худой! А бледный! Ну, в гроб краше кладут.

— Я и лежал в гробу восемь лет, — усмехнулся Николай. — Что ты смотришь? Так! Так! Восемь лет в нумерованном гробу.

— Д… — заикнулся было Сергей.

— Ай! Да что вы такое развели, товарищи, — крикнула Ленка со слезами на глазах. — Николай, да ты, наверно, голодный еще (до сих пор она — на людях по крайней мере — была с ним на вы, но сейчас, конечно, все полетело к черту). Милый ты мой! Ну вылитый Кощей Бессмертный — лица нет, один нос! Ну, идемте, идемте, товарищи!

И под руки она их повела в столовую.

Получилась чертовщина.

Сергей всегда твердил: «Нина абсолютно во всем права, до каких пор можно ждать? Нина не из породы бабочек. Ей надо было иметь ребенка и семью, и она должна была выйти замуж. А такого человека, как Григорий, еще нужно поискать!» Так он говорил всем и всегда, но сейчас он вдруг сразу понял: то, что она сделала, это чудовищно, противоестественно, и никаких иных слов для этого нет. Вот они сидят, разговаривают, радуются, а ее нет. А ведь это должен быть ее праздник, ее торжество. Кто же так любил, кто же так ждал, как не она! Вот и дождалась, и что же? Можно ей зайти к ним?

Они сидели в столовой и пили чай.

— Ты только что с поезда? — осторожно спросил Сергей (он желал узнать, что Николай уже знает о Нине, что нет).

Николай допил стакан и подвинул его Ленке.

— Прошу, Леночка. Я к вам, братцы-кролики, прямо с Внукова. Дом-то ведь разрушен? Как нет?! А мне сказали — прямое попадание. Значит, нет? Вот что!

Сергей украдкой посмотрел на Ленку. Может быть, он ничего не знает? Разрушили ведь не жилой дом, а театр, а жилой-то дом цел, и там Нина с Григорием — вот залетел бы!

— И хорошо сделал, что прямо к нам, — спокойно похвалила Ленка. — Нины все равно в городе нет. Она сейчас с театром в Дмитрове. Приедет в конце недели.

Молодец, Ленка, и тут выручила! Черт знает, что за самообладание у баб!

— Ах, так! — естественно откликнулся он. — Я ведь, Коля, по-прежнему ничего о них не знаю! Леночка, надо бы все-таки…

Ленка вдруг встала.

— Я сейчас пойду ему делать ванну — вот что! Николай, не рассказывай ничего без меня, я сейчас…

Когда она ушла, Николай сказал:

— Ну, а ты как, старик? — Сергей потерянно улыбнулся. — Ладно, знаю, знаю, а что ж ты меня все чаем да чаем — водка-то есть?

— Боже мой! — испугался Сергей и ударил себя по лбу. — Видали дурака? — И выскочил в коридор. Там в ванной у колонки возилась домработница Маша, а Ленка стояла возле и грызла розовый ноготь на большом пальце.

— Ты слышала? Он же ничего не знает, — отчаянно заговорил Сергей. — Прямо с самолета к нам!

— Я отдам ему свою комнату, пока он не… — печально ответила Ленка и вдруг сморщилась, как от сильной боли. — Боже мой! Боже мой! Нинка, Нинка! Что ж ты такое, дура, наделала!

— А сама нашептывала ей что?! — сердито шепнул Сергей, косясь на освещенный квадрат матового стекла в двери, за которой находился Николай.

— А я что, умная я, что ли? — всхлипнула Ленка. — И я такая же дура, как и она, Сергей, милый, что ж мы теперь?.. — Она схватила его за плечо и прижалась к нему.

— Ладно, пусть! — вырвался Сергей. — Он же послал меня за водкой!

Когда он вернулся с бутылкой и поставил ее на стол, Николай тянул чай прямо из горлышка заварного чайника, и Сергея передернуло — так делает и Нина, когда волнуется и спорит. Разговаривает, разговаривает с тобой, кипит, кипит и вдруг подойдет к столу, нальет себе полстакана черного, горького отвара, выдует его одним духом и опять забегала по комнате. Господи, как они все-таки похожи друг на друга!

— А что ж не раскупорил? — Николай взял бутылку за горлышко. — Ух, «Особая»! Стой! У меня есть штопор! — Он вынул из кармана перочинный ножик. — Единственное, что вывез оттуда! Ну, за что выпьем?

Сергей солидно сказал:

— Прежде всего — за встречу.

Николай налил себе полный чайный стакан и вздохнул.

— Ну что ж, и это тост! Я как-то пил за железный крюк самому себе… Ух, дерет! Через час я буду без ног! Ничего!

— Пей, пей! — замахал руками Сергей. — Это хорошо с дороги. Сейчас тебе будет ванна.

— Дельно! — одобрил Николай. — Ванна это очень дельно. Вымыться мне надо.

— Белье тебе приготовили, да придется ушивать, худ ты.

— Да белье я захватил — в портфеле, — он налил себе еще, но вдруг отставил стакан. — Вот что, Сергей, — и быстро! — чтоб ничего не сочинять: что с Ниной?

Сергей молчал.

— Ну, я знаю, она замужем — так за кем?

Сергей ответил:

— Да я его мало знаю, Коля.

— Ты его хорошо знаешь, Сергей, и не ври. Она, наверно, к тебе раз десять бегала советоваться.

— Не так это все было, — ответил Сергей, мучаясь, и подумал: «Ну, а я-то тут при чем? Мне-то, товарищи, за что это?» Ему уж не хватало воздуха. — Ты ее не вини, — она долго ждала тебя, Николай!

— Да за что же винить? — пожал плечами Николай. — Нет, конечно, она правильно сделала.

Тут за дверью взорвалась Ленка. Она вся тряслась, лицо у нее пылало — и от волнения, и от газовой горелки, — она и сама не знала, что бы она не отдала, чтоб Нина имела право сейчас войти в эту комнату и сесть с ними за стол. Но она откололась, изменила — не одному Николаю, им всем изменила, нашла черт знает кого и вот в эту минуту сидит там, небось, со своей «индийской гробницей» и хохочет, а крутиться приходится Ленке.

— Она стерва! — крикнула Лена, врываясь в комнату. — Она кукла! Никогда никого не любила, кроме своей наружности! Подумаешь, ей припекло! Подумаешь, она не могла ждать!

— Нет, я ее не виню, Лена, — серьезно и спокойно сказал Николай. — У нас не было ребенка, а теперь у нее ребенок, — нет, я даже одобряю ее.

— Подите вы все к бабушке с вашим одобрением, — рявкнула Ленка и подскочила к столу. — Он ее еще одобряет! Стерва она, вот и все! Как она меня направила, когда я к ней сунулась с Володькой, — треск пошел! А потом что? Чего ей не хватило? Ждала, ждала, кричала — люблю, люблю, а сама в это время на курортах… ух ты! — И она скрипнула зубами.