Виктор Савин - Чарусские лесорубы

— Постойте, Харитон Клавдиевич! Вы сразу — с места в карьер! Видно, хотите все сразу выпалить — и лататы! Спешить некуда. Я давно искал случая побеседовать с вами по душам. Давайте сперва почаевничаем. Я сейчас распоряжусь.

Зырянов встал, хотел идти.

За ним поднялся и Богданов.

— Чаю мне не надо. Я пойду.

— Нет уж, нет, Харитон Клавдиевич! Вы меня не обижайте… Посидите минуточку, я сейчас вернусь.

Пока Зырянов ходил где-то там по бараку, Богданов сидел, как на шильях. Он уже забыл о том, зачем пришел к Зырянову. Сидел и думал только о Дарье. Ему казалось теперь, что Аксюша не умерла, что она живая, только изменилась за два десятка лет и приняла облик Даши Цветковой. Дарья стояла в его глазах, он видел ее в каморке с утюгом в руке, видел ее перед зеркалом, расчесывающей свои волосы, а эти волнистые волосы казались ему необыкновенно пышными и красивыми. Хотелось потрогать их, погладить, перебирая в своих пальцах.

Вошел Зырянов, а за ним женщина с шипящим самоваром в руках. Самовар никелированный, новенький, чем-то напоминающий рюмку. Вслед за самоваром на столе появились стаканы на блюдцах, сахарница, сдобные плюшки на тарелке, печенье, банка с мандариновым вареньем.

Зырянов начал наливать чай.

— Не наливайте, замполит, пить не буду.

— Чай пить — не дрова рубить, — заметил Зырянов, ставя стакан перед Богдановым и пододвигая к нему поближе все, что было на столе. — Угощайтесь по-свойски, запросто.

Однако Богданов ни к чему не притрагивался. То и дело поглядывал на незанавешенное окно. Прислушивался. Ему казалось, что Даша вот-вот подойдет. А, может быть, уже пришла и стоит у крыльца. Он начал волноваться.

Зырянов, думая, что гость стесняется, стал еще настойчивее угощать его.

Харитону вдруг показалось, что в окне, за стеклом, мелькнуло лицо Цветковой. Он встал, метнулся из-за стола, чуть его не перевернул вместе с самоваром, шагнул к двери, быстро надел шапку, фуфайку и кинулся на улицу.

— Я как-нибудь еще приду! — крикнул он Зырянову.

Вечерами, когда над тайгой нависала темень, когда над горами и бесконечными лесами водворялась настороженная тишина, лишь изредка нарушаемая воем волков да шумом запоздавших автомашин, люди собирались в жарко натопленных общежитиях. На всех лесных участках чарусские лесорубы обсуждали постановление партии и правительства о ликвидации отставания лесозаготовительной промышленности.

Сегодня обсуждали его в Новинке. Люди собрались в тесном общежитии. Лиза Медникова, недавно вернувшаяся из лесосеки, сидела рядом с парнями из своей бригады и поглядывала на Зырянова, который стоял за столом с газетой в руках. Говорил он медленно, не спеша, стараясь довести до сознания каждого смысл нового, очень важного документа. Народу было много, но все сидели тихо, не шелохнувшись: слышалось тиканье часов-ходиков на стене и шум воздуха в поддувале топившейся печи.

Решение партии и правительства Лиза уже читала, рассказывала о нем в бригаде, и теперь не вникала в то, о чем читал Борис Лаврович, а лишь следила за его губами, глазами, движением рук. Зырянов казался очень красивым, волевым, мужественным. Ей вдруг захотелось чем-то обратить на себя внимание. И как только Борис Лаврович кончил читать газету, она подошла к столу, окинула взглядом плотно сидящих людей и сказала:

— Тут все понятно. Теперь видно, как нам надо работать. Мы с Епифаном Моховым сразу подхватили почин Сергея Ермакова, создали комплексную бригаду. Чего мы добились? Посмотрите на доску показателей — она на развилке дорог, у всех на глазах. Но сделано нами еще не все. Труд в лесосеках можно организовать гораздо лучше. Звено вальщиков у нас сейчас загружено не полностью. Половина дня уходит на спиливание лесин, а остальное время люди тратят на обрубку сучьев. И получается, что электропильщики орудуют топором, а ценнейший механизм лежит на пеньке, электростанция работает почти вхолостую. Нельзя так работать!

— А как надо? — спросил Зырянов.

— Мы с Моховым обсуждали этот вопрос в своей бригаде…

— Почему сам бригадир, Мохов, не выступает? — перебил Лизу Николай Гущин, выглядывая из-за спин девчат. (Он пришел на танцы, а попал на это собрание). — Почему Епифан прячется за своего помощника? Язык, что ли, у Мохова отсох? Везде только и слышишь Медникову. Подумаешь, заводила какая! Медникова здесь, Медникова там. Даже ключ от красного уголка никому не доверяет.

— Мне бригада поручила выступать, — сказала Лиза, не обращая внимания на язвительный тон Гущина.

Из группы парней и девушек, сидевших на кровати у окна, медленно поднялся широкоплечий, сутулый Епифан: он словно приготовился что-то поднять с пола.

— Я, товарищи, не могу говорить, — произнес он хрипло, показывая на шею, замотанную белым платком. — У меня горло болит, простыл… Да и оратор я плохой. Лиза скажет лучше.

— Продолжай, Лиза, — ободряюще проговорил Зырянов. — Не все ли равно, кто выступает от имени бригады?

— Так вот, — оживилась Медникова, — когда мы поработали по-новому, то увидели, что в поточно-комплексный метод можно внести усовершенствования, лучше использовать технику.

Зырянов насторожился.

— А как это сделать? Ну-ну!

— Как? А вот так. На две комплексных бригады иметь только одно звено вальщиков. Пусть оно знает одно свое дело: валить и валить древесину с корня. Две-то бригады легонько можно обеспечить повалом. Валку производить в одну смену, а обрубку сучьев, трелевку, разделку хлыстов в две смены. Лучше-то не придумаешь: и механизмы полностью загрузишь, и лес пойдет в два потока… Партия и правительство предлагают организовать работу в лесу по цикличному методу. А до этого метода нам остается сделать только один шаг.

Зырянов встал.

— Вот где ключик-то! Ты слышишь, Чибисов? — обратился он к начальнику лесопункта, сидевшему за особым столом вместе с мастерами.

— Слышу, слышу! Как не слышу, — ответил тот. — Только где брать рабочих на вторую смену?

— Снимешь людей с ручной заготовки.

— Совершенно правильно, согласен… Тракторы используем на две смены. А с трактористами как?

— Поскреби где-нибудь там, в гараже.

— Нету, все выскреб. Два совершенно исправных трактора стоят из-за отсутствия водителей.

— Найти где-то надо людей, товарищ Чибисов.

— Ищу, ищу, с ног сбился. Пусть дирекция просит из треста. Мы тут трактористов не делаем.

Из дальнего угла общежития кто-то крикнул:

— Трактористы скоро будут!

— Кто говорит, что трактористы будут? — поинтересовался Зырянов.

— Это я, Спиридонов. Письмо я послал домой. Как бригада комплексная организовалась, дело пошло на лад, я сразу сел за письмо: так и так, заработки хорошие, условия жизни подходящие, молодежи тут много, жить в лесу совсем не скучно, — приезжайте! И вот сегодня получил из дома ответ. Много ребят и девчат собирается сюда, как только отпразднуют Октябрьскую годовщину.