Златослава Каменкович - Опасное молчание

— Кто же это? — тихо спрашивает Мелана.

— Александр Марченко.

В другое время Мелана не замедлила бы упрекнуть Ганну в наивном взгляде на жизнь: «Мертвого не воскресишь, а самой жить надо…»

Но сейчас Мелана молчала. Ее личная житейская мудрость оказалась такой несостоятельной, что Мелане теперь было не до советов другим, тем более Ганне, чья душевная чистота и стойкость вызывала в Мелане силы к жизни.

У Мирославы Борисовны большие, синие глаза, и смотрят они так прямо, открыто, что перед ними трудно лгать, кривить душой.

— Многие дети из моего пятого класса ведут такие дневники, — говорит она, протянув Мелане аккуратно обернутую в клетчатую бумагу объемистую тетрадь. — Этим дневникам они поверяют свои тайны, мечты. Дети пишут о самом дорогом, что у них есть в жизни. Откровенно признаться, я очень горжусь их доверием ко мне.

Мелана пробегает глазами страничку дневника.

«Моя мама всегда приветлива, — пишет мальчик. — Для меня она самый родной и близкий человек. Когда мой папа погиб на фронте, жить нам стало трудней. Особенно маме. Она и работает, она и дома все хозяйство ведет. И я часто задумывался: как сделать так, чтобы мама не уставала? Однажды она заболела. И тогда я почувствовал, как много она для меня делала!

Бывало в школу идешь, мама приготовит чистую рубашку, носки заштопает, брюки починит. А тут все как-то нескладно пошло. И в доме не прибрано, неуютно. Как-то я заметил, что мама с огорчением посмотрела на пол и покачала головой: пол был грязный, а мама очень любила, чтобы в комнате было чисто. Когда она уснула, я нагрел воду и стал мыть пол. Несколько раз протирал каждую половицу. С непривычки даже спина заболела. Но я маме в этом не признался. А теперь мне уже совсем легко дается эта работа. Стал я помогать маме и в других домашних делах. А раньше мне казалось, что это могут делать только девочки.

По вечерам, когда мама приходит с работы, чайник уже кипит, и мы садимся за стол. Мама рассказывает о фабрике, а я о своей школе.

Мама просматривает мои тетради. С радостью показываю их. Мои отметки — только четверки и пятерки. Мне приятно, когда мама улыбается и говорит: «Спасибо тебе, сынок».

Мне очень хочется скорее вырасти и получить специальность. Я еще не знаю, кем я буду, но знаю твердо: я сделаю все, чтобы моей маме всегда хорошо жилось».

После уроков Мирослава Борисовна попросила Ваню Близниченко остаться.

— Ха! Я ничего не знаю, — без теин смущения взглянул на учительницу мальчик с короткой челкой на высоком лбу.

Тишина.

— Чего вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы ты сказал, почему ты спрятал все чернильницы и сорвал урок?

— Вот еще… Чем вы докажете, что я спрятал?

Мальчик упрямо отрицал свою вину.

— Близниченко, пусть завтра придет в школу твой отец.

— Мама его выгнала. Он не умеет сам зарабатывать деньги. Только умеет допрашивать: «А где эти десять рублей?.. Куда девала?..»

— Дай, пожалуйста, свой дневник.

— Подумаешь, не очень-то испугался. Нате, пишите…

На другой день Ваня Близниченко не явился на уроки. Но на большой перемене ребята его видели на школьном дворе. Он курил и демонстрировал свое умение выстреливать с ногтя окурок.

Вечером Мирослава Борисовна пришла к Близниченко домой. Живут небогато, но в квартире чисто, просторно.

— Мать работает на вокзале в буфете. Она должна скоро придти, — сказала бабушка Вани.

Узнав, с чем пришла учительница, старушка и сама начала жаловаться на внука.

— Обижает свою сестричку. Другого имени для маленькой у него нет, только и слышно: «Хвост! Прилипало! Дура!» Кончит делать уроки, прошу: «Ванюша, да собери ты бога ради книжки». А он: «Не приставай! Устал я». А недавно — ужас какого сраму натерпелась… Заходим мы с ним в трамвай. Встал военный, место мне уступил. Сели мы с Ваней рядышком. Едем к Оксане на вокзал. Ну, возле главпочты заходит в вагон женщина с грудным ребенком на руках, просит: «Встань, пожалуйста, мальчик, видишь, я с ребенком». — «Я тоже ребенок, видите, с бабушкой еду!» — огрызнулся Ваня. Ну, поверите, я чуть сквозь землю не провалилась. Срам на людей глаза поднять…

— Где же Ваня? — спросила Мирослава Борисовна.

— Кто его знает? Может, и в кино. Мать ему за каждую пятерку — на, Ванюша, получай пять рублей.

Пришла с работы Близниченко. Выслушав учительницу, она закурила сигарету и раздраженно сказала:

— Вы к нему придираетесь. Слава богу, у Вани ни одной тройки, а у вас есть и двоечники. Вот к ним и ходите.

Нет, эту женщину не тревожило то, что сын курит, грубит преподавателям, обманывает, убегает с уроков.

— Ваня очень способный ученик, я не отрицаю, но давайте вместе подумаем над его дальнейшей судьбой, — подавляя свою личную обиду, заговорила учительница. — Он грубит преподавателям, курит, обманывает…

— У вас нет к нему подхода, — упрямо твердила в ответ Близниченко. — Нет подхода…

Мирослава Борисовна вернулась домой усталая и подавленная. Когда она объяснила Мелане, почему задержалась, Мелана вынесла быстрый и суровый приговор:

— Надо его исключить из школы, вот тогда и мамаша задумается.

— Нет, — качает головой учительница, — мой долг найти заветный ключик к сердцу этого несомненно способного мальчика, вынуть кусочек льда, брошенного туда неосторожной рукой, а вместо льда положить кусочек солнца. Тогда в сердце Вани не будут замерзать ростки всего доброго и прекрасного. Буду искать…

Конечно, доверие товарищей порадовало Любашу. Пусть будет так, она согласна стать редактором классной сатирической газеты «Колючка».

О, да! Все обещали писать заметки.

Но прошла неделя, а члены редколлегии только плечами пожимали: ни одной заметки!

— Давайте первый номер выпустим только втроем, — предложила Любаша.

— Правильно, — согласилась Катя Максименко.

— Где собираемся? — деловито осведомилась Неля Степная.

— Приходите ко мне, девочки, — сказала Любаша.

— У вас, Люба, живет писатель, он нам может помочь. Правда?

— Он сейчас очень занят, девочки. Мы и сами справимся. Бумага и краски у меня найдутся. Я вас жду в шесть.

— Па! — что означало: «пока».

— Па, па!

И девочки разбежались по домам.

Ни в шесть, ни в семь, ни в восемь подруги не явились.

Оказалось, что у Кати объелся яблоками младший брат. Мамы у них нет, отец военный, в общем, у нее была уважительная причина.

Неля оправдывалась: пришлось помогать маме делать уборку в квартире.

— Ладно, соберемся сегодня в пять.

Девочки согласились.

И опять в назначенный час они не пришли.

Тогда Любаша решила выпустить газету одна. Нарисовала красочный заголовок. Затем сочинила басню и высмеяла озорную Веру Шило, которая считала «геройством» надерзить учителям. На уроке французского языка она мяукала и сорвала урок. Затем Вера с тремя подружками сбежала в кино. Мораль басни была такова: «Вера не отважная, а просто у нее нет никакого самолюбия, ей не стыдно, что над ней смеются».