Вера Морозова - Дом на Монетной

— Что ж! Через десять минут можно выходить! Да, а по том домой… Мало ли что может случиться — хозяйка подтвердит: спали и к смутьянам отношения не имеете. — Мария Петровна задумалась и спросила: — А клея-то хватит?

Воеводин заглянул в свою банку, присвистнул, покрутил головой:

— Правда… Мы же не визитные карточки оставляем, а афиши с приглашением на маевку! Клейстеру кот наплакал. Добавляй, Петровна!

Старушка засуетилась. Подбросила поленце в печь, начала кипятить воду, чтобы заварить клейстер. Воеводин подсел поближе к огню, закрутил цигарку.

— Хороший сегодня день! Демонстрация! Листовки! — Голос звенел от радости.

Мария Петровна взяла листовку, повертела, краска оставляла жирный отпечаток на руках, читала вслух:

— Товарищи!

Оглянитесь кругом себя! 1 Мая, весна, природа разорвала оковы зимы и теперь торжествует победу над холодом и мраком. А рядом наша жизнь, серая и неприглядная, наша родина — смрадная душная тюрьма, где миллионы рабов-тружеников задыхаются в тисках произвола и невежества!

Тем ближе, тем дороже нам этот день.

— Здорово… Весна… Природа разорвала оковы… — Воеводин мечтательно подпер подбородок рукой. — Вот только про цепи капитализма нет ничего…

Мария Петровна потрепала его по вихрам. Поправила очки и вновь послышался ее ровный спокойный голос:

— …В России капиталистический гнет сильнее, чем в других странах: его поддерживает более могучее правительство, правительство самодержавное. Уничтожение этого правительства есть первый шаг к освобождению русского пролетариата. На демонстрации в честь 1 Мая мы открыто заявим: «Долой самодержавие! Да здравствует народное правление! Да здравствует политическая свобода!»

В России голод и безработица: одни работают до изнеможения, другие благодаря этому не находят заработка. Мы потребуем: «Работы безработным».

Саратовские рабочие решили отложить празднование 1 Мая до ближайшего воскресенья. Приглашаем вас, товарищи, все саратовские рабочие и ремесленники, приглашаем всех, кому дорога свобода и справедливость и ненавистно зло и насилие, на демонстрацию 5 мая в 12 ч. дня на Соборную площадь. Пусть приниженные рабочие гордо поднимут свою голову, пусть голодные труженики бросят укор сытым тунеядцам, пусть все бесправные потребуют себе прав!

Воеводин вслушивался в такие знакомые и каждый раз новые слова. Конечно, эти драгоценные листовки нужно расклеивать наверняка и непременно на полицейское управление, неподалеку от Липок. Рискованно. Только бы проскользнуть мимо гауптвахты, а там следи за часовым: зазевался голубчик у полосатой будки, а ты в то же мгновение бац листовку намертво на двери полицейского управления. Пускай утречком побесится господин полицеймейстер! Пока Марии Петровне ни слова, а то…

— Смотри, Воеводин, без лихачества! На двери участков листовки не наклеивай! А к полицейскому управлению и близ ко не подходи… — словно читая его мысли, заметила Мария Петровна.

Лицо Воеводина вытянулось. Только в карих глазах полыхал лукавый блеск. Наклонился, чтобы скрыть улыбку. Мария Петровна заговорила строже, резче:

— Не рискуй! В партии много дел, требующих настоящей смелости… Не форси! Стыдно… Кстати, перестань среди бела дня рассовывать солдатам листовки. Ребят вводишь в искушение! Александр Македонский! На Немецкой заприметил солдата, так сразу к нему бросился и за обшлаг листовку: «Почитай, служивый!» Солдат оторопел, а ты деру! Глупость одна! А если солдат не растеряется и тебя арестует? Пять лет тюрьмы! К чему?!

Воеводин почесал в затылке. Узнала все же… Плохо. Он посмотрел на Марию Петровну сбоку и понял, что рассержена всерьез… Конечно, права. Больше форсу, чем смысла. Только надоело осторожничать.

— Жаль, что вам не придется участвовать в маевке! — сказал, чтобы переменить разговор, встряхнув махру в цветастом кисете. — Хорошо хоть, на Зеленом острове послушали нашего брата… Страсти-то какие разгорелись!

— Хитер! Далеко пойдешь! — откровенно расхохоталась Мария Петровна. — Дипломат… Дипломат…

Собрание на Зеленом острове было памятным. От Бабушкина взвоза до острова добирались на лодках. На берегу в ресторане, Приволжском вокзале Барыкина, гремела музыка. Пьянствовали купцы. С реки вокзал был очень красивым — двухэтажный, резной, с шатровыми крышами и золочеными шпилями. Занавеси на лоджиях второго этажа натянулись парусом — отчего он казался белым, воздушным, как чайка в полете. В солнечных лучах рассыпались фонтаны. На широкой лестнице, заплетенной диким виноградом, плясали цыгане.

А рядом покосившиеся домики, прилепленные друг к другу, словно ласточкины гнезда. Темнели крыши кабаков, вывески трактиров Миллионной улицы, заселенные волжской беднотой.

На Зеленый остров Мария Петровна выезжала вместе с мужем Василием Семеновичем. Дул ветерок. Василий Семенович поднял воротник парусинового пиджака и недоуменно смотрел на пьяный разгул Приволжского вокзала Барыкина. Он не переносил шума, купеческого молодечества. От пристани отвалил пароход «Жертва». Расходились волны, лодку стало раскачивать. Мария Петровна опустила руку в воду, испытывая упругое течение и приятный холодок. Волга бурлила, полноводная, стремительная. «Быстрина», — сказал гребец и, поплевывая на заскорузлые ладони, приналег на весла…

И здесь, в тихом домике, Воеводин опять заговорил о демонстрации, об оружии, о том, что волновало его и заботило.

— Нет, нельзя идти без револьверов на башибузуков! Казачков, как всегда, подпоят и по нашим спинам запляшут нагайки! — Мальчишеский голос звенел от возмущения. — Нас будут лупить, а мы песни петь?!

— В партии есть дисциплина. Приняли решение — не брать оружия! Значит, не брать! — Мария Петровна взглянула на огорченное лицо Воеводина, добавила мягче: — Хочется, чтобы решения выполняли сознательно. Оружия мало, с регулярными частями рабочим не справиться, да и боевой выучки нет. Первый же выстрел даст повод для расправы. Солдаты будут расстреливать демонстрантов, а царские суды приговаривать к виселицам!

— Так и хвостист кричал на митинге! — горячился Воеводин; его смуглое лицо покраснело, стало бронзовым. — В голове дурака не дозрело, вот и кричит: мол, нужно выжидать…

— Выжидать нечего! Демонстрация состоится — это большое дело! Но оружие положения не спасет, а вреда принесет много. Демонстрация превратится в избиение! — закончила Мария Петровна.

— Рабочие под казачьи плети не пойдут! Драки мы не боимся! Лишь бы драка пошла на пользу революции! — Воеводин прихлопнул рукой по колену. — Камень, палки, гайки — все оружие!

— Что ж! Нужно быть готовым! — Мария Петровна разлила клейстер. — Пора, товарищи! Встретимся в одиннадцать…