Инал Кануков - Антология осетинской прозы

— Подумать только, — говорит себе дедушка Афай. — Такая маленькая скрипка, а сколько заключено в ней чудес! То из нее доносится пение птиц, то песня реки, то бормотание водопада, то тайные вздохи любящего сердца, а то и рыдания безутешной матери. И как только ее тонкие струны выдерживают такое напряжение чувств, такое разнообразие звучаний. А что, если струны в самом деле не выдержат? Что, если они вспыхнут сейчас синим пламенем? И повиснет в воздухе рука маленькой Заремы, прервется ее песня?..

Его тайные опасения словно передались девушке. Внезапно правая рука у нее дрогнула, и какая-то странная улыбка пробежала по раскрасневшемуся лицу. Однако мелодия тут же выправилась, и в зал снова хлынули звуки. И при каждом резком движении смычка непокорная прядь волос хлестала маленькую скрипачку по лбу.

Но дедушка Афай, хоть он и продолжал неотрывно смотреть на сцену, постепенно терял девушку из виду, словно она исчезла у него на глазах в клубах неожиданно надвинувшегося откуда-то осеннего тумана.

Теперь он видел заполненный односельчанами нихас… Красавица Азаухан играет на гармонике, и аульная молодежь дружно хлопает в такт музыке. Сегодня Слоновы впервые вывели юную Азаухан на танцы, и щеки у нее горят от всеобщего внимания и успеха. Люди восхищены — в руках у этой девушки гармоника не просто играет, она разговаривает.

Сначала гармонь не слушалась ее. Но вот одна из слоновских невесток перекинулась с Азаухан незаметным взглядом, легким движением бровей о чем-то ей напомнила, и та, слегка кивнув головой, расправила плечи и смело растянула мехи. И сразу ее игру поддержали прихлопывания, возгласы одобрения, улыбки.

— Дружнее, все вместе! Гармонь любит, когда ее подзадоривают! — крикнул кто-то из парней и подтолкнул руку Афая, так что его палка сама запрыгала по доске, вместе с другими отбивая такт.

Пляски и состязания были в разгаре. В них приняли участие и всадники, которые носились по нихасу так, что острые подковы их коней поминутно высекали искры из мостовой. Каждый старался чем-нибудь отличиться, чтобы обратить на себя внимание Азаухан. Некоторые даже раскровенили себе ноги в пляске на носках.

Только Афай незаметно отошел в сторонку и стоял под алычовым деревом, не спуская глаз с девушки, издали любуясь ее длинными бровями. Конечно, она не заметит его среди прочих. Куда ему до других! Разве он может взять у отца коня, как эти всадники? Или щегольнуть шевровыми сапогами, как сын Гасбо? А чего стоит его дешевенький бешмет рядом с шелковым бешметом сына Бексултана Савлаева? Или его кривая войлочная шляпа рядом с серой каракулевой шапкой Бечира?

Да, если бы все здесь решалось силой и мужеством, он бы не отстал от других. Но танцы — не борьба. И чувякам из домотканого сукна далеко до городских сапог…

Любой человек тянется к красоте. И уж вряд ли Азаухан предпочтет Афая, с его глупой войлочной шляпой, кому-нибудь другому. Но почему же их взгляды сегодня несколько раз встретились? И почему она каждый раз поспешно опускала ресницы?..

А как же может быть иначе? Ведь на нее со всех сторон пялят глаза, и каждый старается привлечь ее внимание. Что же ей, спрятаться от всех и ни на кого не смотреть? И любоваться танцами тайком, из укрытия?

Впрочем, именно так, затворницей, она и жила до сегодняшнего дня. Но сколько можно держать девушку взаперти? Ведь ровесницы Азаухан уже второй год ходили на свадьбы, и участвовали в общих плясках. А ее все держали в «маленьких». Ах, тебя интересуют танцы — смотри из окна. Ах, тебе приятна музыка — сиди дома и играй. Играй, пожалуйста, пусть мехи гармоники поглотят все твои страсти. И не смей сама ходить за водой, только с кем-нибудь. Хочешь с нами в гости? Ладно, но уж будем следить за каждым твоим шагом.

Однажды она все-таки нарушила родительский запрет и отправилась с соседскими девушками за земляникой. Ох и нагулялась она в тот день! Эти луга, пестрые от колеблемых ветром цветов! Этот аромат, от которого голова кружится!..

В тот раз подружки вдруг схватили Азаухан и, давясь от хохота, измазали ей как новенькой все лицо и шею земляникой. Потом все отправились на Голубиное озеро и долго плескались там в прозрачной воде. Девушки очень тогда расшалились и уже ни на что не обращали внимания, пока чье-то насвистыванье не спугнуло их, словно птичью стаю. Тут они мигом выскочили на берег и укрылись в орешнике.

— Это Афай! — сказала одна из них, раздвинув ветки. — Вот он стоит на гребне. Ему оттуда все видно…

Подружки принялись на все голоса стыдить Афая, требуя, чтобы он ушел.

— Ой-ой! Он к нам идет!.. — взвизгнула та же девушка, и все стали поспешно одеваться.

Но Афай прошел стороной, по-прежнему небрежно насвистывая, словно был поглощен своими делами. Однако вскоре он остановился и исчез в высокой траве, будто ему там встретилось что-то интересное. Тогда одна из озорниц, с распущенными волосами, закрывавшими ей лицо и грудь, высунулась из-за куста и громко крикнула:

— Можешь смотреть, мы тебя не боимся!..

Парню стало стыдно. Он убежал. А за ним еще долго гнался по цветущему лугу девичий смех.

«А ведь та девушка, что кричала мне из-за куста, была Азаухан, — думал, стоя под алычовым деревом, Афай. — Почему же она скрыла от меня тогда лицо, зачем спрятала глаза? Отчего смеялась надо мной? Были бы они одеты, я бы, конечно, подошел к ним».

А пальцы Азаухан ласково перебирают клавиатуру, и будто не клавишей они касаются, а сердца Афая.

Потом ее сменила другая девушка. Она так старательно растягивала свою гармонику, что казалось, еще немного — и лопнут мехи. Но ей было далеко до Азаухан. Гармоника у нее не разговаривала, а просто что-то исполняла, да к тому же еще не в такт, отчего прихлопывания только сбивали ее.

Девушка была тоже красивая. Однако для музыки такой красоты недостаточно. Мелодия должна рождаться в сердце, и не все сердца к тому призваны.

Но вот исполнителям поднесли почетные бокалы. Один из них по праву достался Азаухан. Парни затаили дыхание — кого осчастливит своим бокалом красавица? И каждый мысленно произносил слова признательности, какими можно было бы достойно ответить на такой завидный знак сердечного внимания.

Только Афай стоял в стороне и не думал об этом. Ему просто нравилось, как Азаухан держит свой бокал. А что бокал этот может достаться ему, у него и в мыслях не было. Но девушка вышла из круга и направилась как раз в его сторону. Тут откуда-то вынырнул сын Бексултана и стал перед Афаем. Однако Азаухан спокойно обошла его и преподнесла бокал именно Афаю.

Еще не веря тому, что произошло, парень растерянно оглянулся в поисках счастливого избранника и лишь теперь понял, что это он и есть. Лицо его вспыхнуло.