Татьяна Назарова - Первые шаги

От городского сада рабочие пошли узенькими переулками, каждый к своему домишку. К парку Алексей подошел один. Неожиданно он увидел Григория с женой, выходивших из парка. По расстроенным лицам друзей он понял, что случилась какая-то беда.

— А мы сегодня с Катей гуляем, как богатые. Ты что, на рыбалку ходил? — громко заговорил Григорий, здороваясь.

Но когда Алексей в тон ему начал хвалиться удачной ловлей, он, оглянувшись, зашептал:

— Наших девушек — Надю и Нюру — полиция захватила с прокламациями еще с утра, и до сих пор они не вернулись. Уничтожьте с Антонычем все лишнее. Девушки, кроме Кости и меня, никого не знают, но осторожность не мешает. Потому мы с Катей целый день на глазах у городового гуляли…

Прислушиваясь к шепоту Григория, Алексей продолжал рассказывать о рыбной ловле, чувствуя боль в левом виске. Молотком стучала мысль: «Вчера говорил с полицмейстером, сегодня взяли девчат…» Сообщение Хатиза теперь предстало перед ним в ином свете.

Стараясь успокоиться, он внушал себе: «О том после! Сейчас важно другое…» Крепко пожав руки друзьям, со словами: «Устал за день, пойду», Алексей зашагал по мостовой, торопясь к Антонычу, на свою квартиру.

«О работе девушек Вавилов хорошо знал, даже не раз сам передавал им воззвания. Что это? Случайное совпадение или…» — размышлял он, все ускоряя шаги. Летний вечер был теплым, воздух — как парное молоко, но его бил озноб.

Внезапно Алексей вспомнил о другом. Не один месяц готовят они забастовку. А что, если девушки не вынесут истязаний в полиции, выдадут Гришу, как отразится на рабочих его арест?

«Одного забрать не могут, Константин, если он не провокатор, тоже попадет в тюрьму. Двух выхватят», — подумал, перешагивая порог калитки.

Свадьба у Самоновых была назначена на конец июля, в августе начнется ярмарка — не до гулянья. Ненила Карповна за месяц вперед занялась подготовкой к свадьбе. Ни в чем не скупилась она для дочери. Не возражал против больших затрат и отец. Будущий зять проявил такой талант в торговле, что для него было не жаль приданого. Сто тысяч Антон Афанасьевич перевел на Павла сразу же после обручения молодых. Тогда же была переписана вывеска на магазине: «Самонов и Кº». Зять Самонова по договору получал не только проценты на свой капитал — сто десять тысяч, но и за личное участие в торговле два процента с общего оборота.

Теща по-купечески роскошно меблировала дом, объявив зятю, что это свадебный подарок от нее. Она же заказала у лучшего портного города для Павла белье и костюмы и подобрала молодым прислугу. Тесть не захотел отстать в щедрости и подарил Павлу выезд — коляску и пару рысаков.

Неожиданно свалившееся богатство, почет среди купцов совсем вскружили Павлу голову, и он забыл о Родионовке и как будто об Аксюте. Невеста, всегда веселая, ласковая, в умопомрачительных нарядах, завладела его вниманием. Они ездили кататься, гуляли в парке, танцевали в купеческом собрании. Ненила Карповна предусмотрительно отстранила от молодой пары младших сестер Зины, красивых молодых девушек.

«Пусть свыкнутся. Повенчаются — тогда красоты с жены требовать не станет, да и некогда ему будет о глупостях думать: сразу ярмарка начнется», — думала она.

…В Родионовке Мурашевы также готовились к свадьбе. Наталья собиралась шить платья.

— Придется к Полагутиным сходить, попросить Татьяну помочь, — говорила она мужу, рассматривая отрезы шелка, привезенные свекром, и городской образец. — У нас ведь так шить не умеют.

— Что ж, сходи. Не знаю, согласится ли. Может, за сестру сердится. Прасковья и глядеть не хочет.

— Зря тятенька манил ее… — начала было Наталья, но муж сразу же оборвал:

— Не твоего ума дело отца судить. Значит, надо было. Нам из его воли ни в чем выходить нельзя, коль не хочешь век тут жить, — сказал он.

Наталья на другой день отправилась к Татьяне Полагутиной.

Замужество Татьяны оказалось удачным — муж души не чаял, свекровь не обижала. Татьяна раздобрела; пышная, румяная, она быстро и ловко справлялась с домашними делами, находила время вышивать и вязать узорные чулки, перчатки и платки.

Андрей был единственный сын и младший из детей — сестер его отдали замуж еще в старой Родионовке, — и работящая, послушная сноха заменила свекрови дочерей.

Семья Полагутиных с радостью ждала уже первенца, и вот тут пришло горе. Началась война, и Андрея забрали в солдаты, ссылаясь на то, что его отец еще молод.

В селе говорили, будто руку приложил Мурашев, у него сыновья все остались дома: Аким и Демьян по годам не подошли, а Павел якобы ростом не вышел.

— Деньги не бог, но милуют, — рассуждали мужики. — У всех богачей сыновья негодными оказались…

Через три месяца Татьяна родила сына. В честь деда его назвали Федей. Свекровь не спускала внука с рук, утешала и жалела сноху, но Татьяна с каждым днем таяла: одно письмо прислал муж и как в воду канул.

Наталья, войдя в дом, помолилась на иконы и ласково пропела:

— Мир дому!

— Заходи с миром, — ответила старшая хозяйка.

Татьяна, вышивавшая рубашечку сыну, улыбнулась неожиданной гостье. Похвалив искусную вышивальщицу, Наталья похлопала по спинке маленького Федю, копошившегося у ног матери, угостила его конфетами, потом молвила:

— Я к тебе с поклоном пришла, Татьяна Федоровна! Папанька велит городские платья к свадьбе Павла шить, а я не умею. Помоги, бога для. Машинка у нас есть. За работу заплатим, что назначишь.

Татьяна вопросительно взглянула на свекровь.

— Некогда ей, Натальюшка! Одна ведь в доме работница. Я по двору ничего не делаю, только что у печки покопаюсь да с Феденькой поиграю, — ответила свекровь. — И старик не пустит. Скажет: «Сам сноху прокормлю». Ты бы Аксюту попросила, она девушка, да и мастерица получше Татьяны. Не откажется, чай, на лишний наряд заработать.

Наталья в замешательстве покраснела. О том, что Аксюта хорошо шьет и берет чужую работу, она знала, но что ее мать скажет?

Таня поняла, почему смутилась гостья. Вспомнив, как отец говорил матери, чтобы она своего гнева на Мурашевых сейчас не показывала, а то люди подумают, будто Окся за Павла замуж хотела выйти, она решилась:

— Матушка, может, Наталье Михайловне недосуг к нашим идти? Дозволь, я схожу.

— Ну-к что ж, сходи, — согласилась та.

— Спаси Христос, Татьяна Федоровна! Уж так недосуг, что и сказать нельзя. К вам ведь близко забежать, а к ним эвон куда! Я вечерком к вам зайду. Коль Аксюту мать пустит, так скажи ей, чтоб с утра к нам шла, — обрадованно сказала Наталья, прощаясь с хозяйками.

Вслед за ней и Татьяна отправилась к своим.

— Нельзя, Параня, отказывать, — убеждал ласково Федор жену, когда та возмущенно заявила, что ее дочь не станет работать на подлянку. — То пойми: про Аксюту слава худая пойдет, а она ведь за Павла вовсе не собиралась замуж, одна ты хотела того. Потом — рано еще показывать, как к ним относимся. Взяли же мы у Мурашева в рассрочку лобогрейку. Пусть Аксюта себе к свадьбе хорошее платье заработает, осенью сваты придут…