Антонина Коптяева - Собрание сочинений. Т.1. Фарт. Товарищ Анна

— Пусть лучше не будет войны. Может быть, тут есть писчий мел?

— Нет, мел, или мягкий известняк, — отложение других корненожек. Вот мраморы произошли из настоящих, прочных известняков…

— Значит, Венера Милосская…

— Создана греческим скульптором и корненожкой.

— Любопытно!..

— Паросский мрамор славился прозрачностью излома и особым желтовато-розовым оттенком телесного цвета. Может быть, это качество придавало такое дыхание жизни созданиям античных художников, — снова оживленно заговорил Ветлугин. — Мрамор тоже плоть существ древнего мира. Недаром он применяется в виде пыли как удобрение в сельском хозяйстве.

— Любопытно! — повторила Валентина, подставляя течению ветра лицо, вдруг разгоревшееся жарким румянцем. — Но какое отношение ваша находка имеет к нам, приисковым жителям? К золоту?

— Это очень узкий, деляческий подход, — запротестовал Ветлугин. — Я не объявлял, что сделал важное открытие. Просто ехал мимо и обратил внимание…

— Отчего же Андрей Никитич не обратил внимание?..

— Как геолог, он еще скорее бы заинтересовался.

— Но он не стал бы с таким увлечением толковать о них. Вы думаете, он не видел эти скалы? Наверное, видел и спокойно прошел мимо, потому, что он целеустремленный человек, а не разбрасывается, как вы, тоже горный инженер.

В голосе Валентины прозвучала такая досада, что Уваров подумал: «Она не даст мужу почить на лаврах! Но что у нее: только ли упрек женщины, лично заинтересованной в успехах избранника?»

Через несколько дней Уваров, Анна и Ветлугин отправились на деляну стариков старателей, где был назначен пуск гидровашгерда. Все трое были в приподнятом настроении: крупные механизированные работы устанавливались на старательском участке впервые. Нужно было провести их как можно лучше, чтобы заинтересовать старателей района и оправдать доверие самих стариков, ожидавших себе тысячу благ от этой установки.

— Интересное дело, — басил Уваров, — теперь я хорошо представляю, что значит, когда почва уходит из-под ног. Бурильщики наших камер на руднике похожи на людей, идущих против движения конвейера. Правда! Шахтеры — все-таки отчаянный народ. Силенкой и характером они напоминают мне моряков. В молодости я служил на Тихоокеанском флоте… Как же! С Урала многих туда отправляют.

На деляне стариков-старателей Ветлугин и Анна пошли к насосной будке, а Уваров свернул к яме открытого забоя, в которую скатывалась по канату с высокой эстакады новенькая вагонетка. Человек семь забойщиков, покуривая, ожидали в яме. Старик Савушкин в празднично-новой рубахе при широком ремне похаживал у эстакады, по-хозяйски посматривая кругом. Все было начеку.

— Ишь, как ты подтянулся, — настоящий красноармеец! — сказал Уваров старателю, шутливо ухватив его под ремень. — Здорово, товарищи! Что-то вы плохо поправляетесь на молочке?

— Мы его уже не пьем, — сказал Савушкин. — Это питье нам не по вкусу пришлось.

Уваров прищурился:

— Почему?

— Да так уж… — неопределенно ответил Савушкин. — Оно тоже не совсем полезно, это самое молоко. С непривычки особенно. Бруцеллез еще какой-то в нем имеется…

— Ну?

— Ну вот, я и говорю: не полезно!

— Полезней спирта ничего нет, — ввернул свое слово старик завальщик, стоявший наверху эстакады, сложив на животе костлявые тяжелые руки и с хитрой, по-ребячьи озорной усмешкой смотревший на Уварова. — Молоко, оно иной раз скисается, а спирт сроду нет!

Раздался взрыв такого смеха, что Уваров не выдержал и тоже рассмеялся.

— Над чем вы потешаетесь? — спросила подошедшая Анна.

— Чудят наши старики! Корову-то они, похоже, продали.

— Продали, — деловито уже, с самым серьезным видом подтвердил Савушкин. — Не ко двору пришлась: то у ней молоко не спущается, то мышки ее давят. Скотина нежная, за ней уход да уход нужен. Где нам!

— Жалко, — сказала Анна. — Сами себя обижаете.

Полная вагонетка поднялась наверх, с шумом посыпалась земля, проваливаясь сквозь люк на промывальный прибор — вашгерд.

Старатели второй смены заинтересованно столпились вокруг. Савушкин, побледнев от волнения, встал на свое место мониторщика. Под самый потолок навеса ударил столб воды из монитора, распался радужно сияющим облаком и снова сквозь эту расцвеченную утренним солнцем водяную пыль забил одной струей, кипенно-белой и ровной. Лица старателей так и осветились радостью, но, когда мощная струя ударила в комья породы, разламывая и перевертывая их, когда полетели вниз выбиваемые ею увесистые камни, все старики сразу заволновались.

— Легче, ты, легче! — закричали они Савушкину. — Придерживать надо малость.

— Попробуй придержи! — огрызнулся тот.

— Тебя приспособили, ты и соответствуй.

— Разве этак можно?

— Силища такая! Поставить вместо пожарной кишки — она и дом разнесет.

— Где же тут золотинке удержаться, когда такие каменюги выбрасывает?

— Все идет как следует, товарищи, — попробовал успокоить их Ветлугин, но они не слушали, даже не замечали его, а продолжали напирать на Савушкина-мониторщика, крича в один голос:

— Хватит!

— Заткни ты ее!

Савушкин растерялся. Струя взвилась вверх и оборвалась, обдав присутствующих холодными брызгами.

Прислушиваясь к тому, как журчала среди внезапной тишины вода, стекавшая по промывальным шлюзам, Анна оглядела старателей, громко сказала:

— В чем дело, товарищи? Вот Виктор Павлович, опытный инженер, ручается, что все идет нормально. Я тоже это подтверждаю.

— А мы этак не можем…

— Пустое дело!

— Конечно, может, кое-что будет оставаться…

— Нет, уж лучше по-старому, на бутаре. Хоть меньше песков промоешь, зато все золото соберешь.

Савушкин сразу злобно взъерошился и, расталкивая всех, протиснулся к Анне.

— Издевка получается, товарищ директор! — закричал он сердито. — Мы, можно сказать, со всей душой на это дело пошли: ни себя, ни трудов не жалели и на такое напоролись! Вам, конечно, ничего: вы ученые, за свои выдумки жалованьице получаете, а мы тут силу напрасно кладем. Не согласны! Оставьте нам насосик и вагонетку, раз уж труды наши вложены, а дудку снимите. И будем мы по-стариковски мыть, потихонечку.

— Нельзя сейчас мыть потихонечку, товарищ Савушкин! Нам золото нужно. По-старому вы давали всей бригадой кубометров десять в сутки, а здесь будете промывать до ста пятидесяти. В пятнадцать раз больше.

— Нам это не больно интересно! Будем землю ворочать, надрываться из-за кубометров, а золото зря уйдет.

— Да кто вам сказал, что оно уйдет? — Анна посмотрела на упрямо поджатые губы Савушкина, с минуту подумала, потом обернулась к Ветлугину. — Сходите в управление, возьмите в кассе… возьмите четыреста граммов золота. Сейчас мы проверим.