Анатолий Емельянов - Разлив Цивиля

Два с половиной года назад Василий Иванович звал его просто Володей. Нет, они не были друзьями. Даже учились в разных группах. При встрече здоровались, а не приходилось почему-либо видеться, друг о друге не вспоминали. Это ведь нередко бывает: и человека вроде бы знаешь хорошо, и тонкости его биографии тебе известны, но не чувствуешь, что человек это г тебе близок, что он тебе необходим…

Володя считал себя человеком эрудированным, и не только сам так считал, но и всячески старался внушить такое мнение о себе окружающим, старался как-то обязательно выделиться. И как знать, не по этой ли причине с ним почти никто не дружил и неспроста за четыре года учебы живал он в четырех разных комнатах — каждый год с новыми соседями. Носил он тогда очки в тяжелой оправе, и те, кто сидел с ним на занятиях рядом, говорили, что те очки будто из простого стекла, а носит их Володя только для того, чтобы выглядеть более солидным, представительным.

В школе все равны и совсем неважно — первым ли секретарем ты до этого был или рядовым инструктором. Не это ли равенство и рождает дух товарищества? И как же тут друг над другом не подшутить, какой разговор обходится без товарищеской подначки! Володя никаких шуток не любил и не признавал. Зато очень любил всякие собрания, любил выступать. Правда, выступления его не отличались глубиной мысли и часто из зала раздавалось: «Хватит!» Но это не очень-то смущало оратора, к тому же говорил он не столько в зал, сколько в сторону президиума. Он и стоял за трибуной не как все: вполоборота к залу, а вполоборота к президиуму. Но, видно, на кого-то это производило и по сей день производит впечатление — вон на каких высоких должностях обретается этот пламенный трибун…

А сейчас-то он едет в район совсем некстати. Не до него. Весенний сев на носу, а еще не все семена готовы, не хватает сортировок, не хватает удобрений… Как-то, возвращаясь из санатория, видел Василий Иванович в Москве на ВДНХ суперфосфат в гранулах. Отличная штука, но когда эти гранулы дойдут до наших колхозов? В другие страны продаем, а самим не хватает — не чудно ли? И не умнее ли вырастить хороший хлеб и его продавать, а не удобрения?.. Эх, если бы получать хотя бы по двенадцать, — а ведь это вовсе не великая цифра! — хотя бы по двенадцать центнеров с гектара, и то совсем бы по-другому зажили. Тогда бы и повышенные обязательства были не страшны…

Ну вот, и Владимир Сергеевич пожаловал. По-хозяйски, без стука отворил дверь в кабинет, у порога снял пальто и шляпу, а уж потом только прошел к столу и поздоровался.

На госте тщательно отутюженный костюм, модные остроносые туфли… «Уж не в этих ли щегольских туфлях он собирается ехать и в колхозы? — почему-то ни о чем другом, а именно об этом подумалось Василию Ивановичу в первую минуту встречи. — Да нет, наверное, захватил с собой сапоги, просто передо мной пофорсить захотелось…»

Владимир Сергеевич сразу же заявил, что не хочет отрывать секретаря райкома от дела, что готов поехать в колхозы с одним из инструкторов, а то и вовсе без провожатых.

— Так даже интереснее: узнавать все самому без посторонней помощи. Так что распорядись насчет машины, и все дело.

Договорились, что поедет гость в один из отстающих колхозов — в «Восток». Туда, кстати, и дорога мощеная, а то по такой грязи и на «газике» застрять недолго.

День у Василия Ивановича прошел в обычной деловой суете: проверял готовность колхозов к севу, был на партийном собрании в РТС, а заодно и разговаривал с управляющим, чтобы он, чем только можно, помог Кадышеву в его работе над плугом.

А вечером они опять встретились с гостем из обкома в кабинете.

— Ну, что интересного узналось-увиделось? — спросил Василий Иванович и опять зачем-то в первую очередь посмотрел на ноги Владимира Сергеевича. Черные туфли стали серыми от грязи, присохшие ошметки ее видны чуть ли не до самых колен и на брюках.

— Я бы не хотел торопиться с выводами, — голос гостя звучит хрипло, словно бы отсырел за день, — Тем более что они пока разноречивы… Пока могу сказать только, что мне понравилось в «Востоке». Понравилось хозяйское использование соломы. Еще зимой они привезли остатки ометов к фермам и прессуют. Такая солома всегда может пригодиться и на подстилку и на корм скоту.

«Ну, нашел за что хвалить! — усмехнулся про себя Василий Иванович. — Это же от бедности нашей, от того что хороших кормов не хватает, приходится хвататься за солому. Вот уж воистину: утопающий хватается за соломинку… Не о повышении урожайности полей думаем, а о том, как бы получше использовать солому! И если бы так было в одном «Востоке» — по всему району картина схожая».

Он так и сказал:

— И в других колхозах мы запретили сжигать остатки ометов. Конечно, солома — корм не ахти какой, но когда нет другого… Еще что?

— Наконец-то научились хранить навоз, — продолжал Владимир Сергеевич. — У каждой фермы — хранилище, а тот, что вывезен в поле, — закомпостирован.

«Хранить-то — храним, а вот чтобы весь навоз от ферм вывезти на поля — на это ни рук, ни машин не хватает, — опять про свое подумал Василий Иванович. — А ведь навоз — это урожай!..»

— Опять же скажу: знакомство с одним колхозом явно недостаточно для того, чтобы представить общую картину района. А мне бы хотелось представить в обком объективную информацию о твоем районе. Ни перехваливать по старой дружбе, пи тем более чернить тебя у меня никакого интереса нет. Надо побывать еще в нескольких хозяйствах. Вот только… — Владимир Сергеевич потер горло, — только у меня, похоже, опухли гланды. Слюну глотать и то больно. Два раза провалился чуть не по колено.

— Да, грязью мы богаты, — Василий Иванович запоздало пожалел, что не предложил утром гостю сапоги. — Какой размер носишь? Сорок первый? Тогда я могу дать свои непромокаемые.

— Спасибо. Хотелось бы завтра у Прыгунова побывать.

— Я бы и сам поехал в «Сявал», да еще три дня назад назначили на завтра собрание на заводе. Самая крупная партийная организация в районе, а не бывал у них уже месяца два. Будут ждать.

— Ничего, ничего. Съезжу и один, — Владимир Сергеевич опять потер горло. — А уж если расхвораюсь — буду просить тебя кое-кого из председателей и секретарей партийных организаций вызвать сюда. Поговорю с ними здесь. А послезавтра хорошо бы собрать в райкоме председателей-передовиков. К тебе они уже попривыкли. Может, есть смысл, чтобы поговорил с ними новый человек?

— Что ж, соберем.

Василий Иванович не понял, почему надо собирать одних передовиков, по спрашивать об этом у высокого гостя было как-то неудобно.

А гость поудобнее устроился в кресле и, продолжая потирать горло, заговорил о другом.

— Думал ли ты раньше, в молодости, Вася, о партийной работе?.. Это я к тому, что нелегкая она, наша работа. Хвалят нас редко, а ругать — только успевай поворачиваться. Мы за все в ответе. А ценят нас не очень. У нас и зарплата небольшая. А ведь мы работаем — себя не жалеем… Вот сейчас у меня температура, а я думаю не о мягкой постели, а опять же о работе…