Леонид Ливак - Собрание сочинений. Том II

Впервые – Числа. 1930. № 1. С. 95–116.

Печатается по данной публикации.

Критические отзывы на «Неравенство» отмечены полемикой, разразившейся вокруг издания первого номера журнала «Числа», громко заявившего о себе, как о рупоре новейшего мировоззрения в жизни и искусстве, которым «эмигрантские молодые люди» отличаются как от «отцов»-изгнанников, так и от советских писателей. С первого же номера «Числа» публикуют произведения целого ряда младших поэтов и писателей (Гайто Газданова, Бориса Поплавского, Василия Яновского, Сергея Шаршуна), коробящих литературных традиционалистов своим языком, сюжетным строением и тематикой. Именно в контексте этой борьбы эмигрантских архаистов и новаторов полнее раскрывается значение критической реакции на «Неравенство».

Как и следовало ожидать, эстетические консерваторы продолжают хулить прозу Фельзена, как «скучную, утомительную и невыразительную» (Михаил Осоргин. Последние новости. 1930. № 3284. С. 3), «скучную и ненужную» (Кирилл Зайцев. Россия и славянство. 1930. № 71. С. 3), а самого автора считают писателем, «не лишенным дарования, но всё сделавшим для того, чтобы затруднить его выявление» (А. Савельев. Руль. 1930. № 2873. С. 2–3). Впрочем, и здесь были исключения. Петр Пильский, отнюдь не склонный к поощрению литературных экспериментов, как бы нехотя признавал, что «Фельзен интересен. Правда, его рассказ не из увлекательных. Но он умен, психологически правдив, тонко задуман… В нем – настоящая оригинальность, он легок и внушителен, ему не мешает даже пристрастие к мелкому узору, подробностям, самоанализу. Эти тяготения могли создать скуку. Ее нет. Это доказывает авторскую умелость, литературную опытность, чутье, подсказывающее меру и предел» (Сегодня. 1930. № 69. С. 6). Наметилось также потепление в отношении к творческому методу Фельзена и со стороны Марка Слонима, который писал в рецензии на первый том «Чисел»: «Самое интересное в номере – рассказы Ю. Фельзена, Газданова и отрывки из романа С. Шаршуна. Но первые два произведения обнаруживают тенденцию именно французскую, находятся в большей степени под знаком французской тонкости, мастерства, литературного лоска или кунстштюка. Рассказ Ю. Фельзена “Неравенство” – написанный под сильным влиянием Пруста – намеренно освобожден от всякой внешней изобразительности <���…> И сила и слабость этого умно и тонко построенного произведения заключается в той сухости, обнаженности, в какой представлены переживания действующих лиц. Порою отвлеченность, почти алгебраичность формулировок лишает рассказ самого воздуха, необходимого для художественного произведения, но именно в этой “безвоздушности”, в отсутствии всякой художественной “мебели” и кроется своеобразие этого психологического этюда. Во всяком случае рассказ обнаруживает в авторе и талант и какое-то умственное изящество» (Воля России. 1930. № 3. С. 301).

Неожиданнее всего была реакция Владислава Ходасевича, неустанного оппонента «Парижской школы», резко отвергнувшего программу «Чисел». Ходасевич выделил Фельзена из общей массы сотрудников журнала как художника «внутренне более тонкого» (Возрождение. 1930. № 1759. С. 3). Возможно, рассказ Фельзена, где повествование ведется от лица женщины, привлек внимание критика неприкрытым литературным вымыслом, шедшим вразрез с установкой на иллюзию документальности и автобиографичности, к которой стремились поэты и прозаики «Парижской школы». Свое глубокое понимание творчества Фельзена и внимательное уважение к поставленным автором художественным задачам Ходасевич пронес до конца жизни, несмотря на то, что Фельзен формально принадлежал к враждебной литературной группировке.

С. 153. Condescendance – снисхождение (франц.).

С. 156. …с’est топ homme. .. – Это мой мужчина (франц.).

С. 157. Еп gros – (здесь) оптом, в большом количестве (франц.).

С. 160. Hall – зал (англ.).

Впервые – Встречи. 1934. № 2. С. 51–55.

Печатается по данной публикации.

Рассказ «Чудо» сюжетно перекликается с «Переменами» – отрывком из «романа с писателем», опубликованным пятью годами позже. Таким образом, «Чудо» приотворяет дверь в творческую лабораторию Фельзена: писатель экспериментирует с элементами одного и того же сюжета, обрабатывая их сперва в довольно традиционной повествовательной манере («Чудо»), а затем, придерживаясь прустианской модели повествования («Перемены»).

С. 172. Copines – приятельницы (франц.).

С. 172. Soeur Marguerite – сестра Маргарита (франц.).

С. 173. Amie – подруга (франц.).

Впервые – Новый корабль. 1927. № 1. С. 27–30. Подпись: Н. Фрейденштейн.

Печатается по данной публикации.

Статья является примером распространенного в эмиграции феномена, который писатель и критик Роман Гуль назвал «французским термометром», имея в виду применение ставших архетипичными понятий и ситуаций из истории Великой французской революции к российскому опыту революции и изгнания («Я унес Россию». Апология эмиграции, т. 1. Нью-Йорк. 1984. С. 169–170). Нетрудно заметить, что Фельзен эксплуатирует общеизвестные примеры и авторитетные имена из истории французской культуры, не останавливаясь перед сознательной подтасовкой фактов, с целью оправдания литературной деятельности своего поколения писателей-изгнанников перед лицом эмигрантских критиков народнического толка, убежденных в том, что русский художник не может творить в отрыве от «почвы».

С. 181. Mediocrite de la litterature revolutionnaire – посредственность революционной литературы (франц.).

С. 182. Parvenus – выскочки; выходцы из низших социальных слоев, добившиеся успеха и подражающие аристократам; парвеню (франц.).

С. 182 .Дюмулен – Люси Семплис Камилл Бенуа Демулен (1760–1794), адвокат, журналист и публицист, политический деятель, казненный во время якобинского террора.

С. 182. Малле-дю-Пан – Жак Малле дю Пан (1749–1800), политический деятель и публицист, эмигрировавший из-за своих монархических убеждений.