Борис Четвериков - Котовский. Книга 2. Эстафета жизни

Так протекали дни Григория Ивановича Котовского. Это была кипучая, полная смысла жизнь. Все делал он с увлечением. И столько живых нитей связывало Котовского с людьми, к нему ехали, шли, к нему тянулись, от него получали заряд бодрости, как из благостного колодца, открытого для всех, черпали воодушевление.

У Котовского была огромная переписка, ею ведала Ольга Петровна. На ее обязанности было помнить все адреса, фамилии и следить, чтобы ни одно письмо не осталось без ответа.

— Ты не помнишь, Леля, мы ответили Савелию Кожевникову? Он спрашивал мое мнение об удобрениях?

— Как же, ответили и книгу послали.

— Пионеры прислали письмо, просят рассказать о лошадях. Не поручить ли Гукову?

Гуков охотно берется за поручение. В чем другом, а в лошадях он толк понимает. Он посылает пионерам форменную диссертацию. Пускаясь в рассуждения о «глубине подпруги», о «длине заднего окорока», давая характеристики шотландских тяжеловозов и американских рысаков, Гуков писал:

«Милые, дорогие ребята! Когда вы станете большими, возможно, что лошадку сменит мотор. Уже сейчас ямщики и извозчики известны больше в песнях. Может быть, и кавалерия когда-нибудь станет старомодной, кто знает. Но мы, ребятки, очень любим лошадь, мы с нею неразлучны. И то сказать: красивое животное! Умница! С нею мы бороздим поле, с нею бросаемся в атаку на врага. Каждому свое. Не знаю, на чем вы будете мчаться, друзья. Но, вспоминая о нас, вспомните и о лошади, нашем верном друге!»

Дальше Гуков рассказывал о лошадях, которых сам он выращивал, выезжал, наблюдая их повадки, изучая их характеры.

Котовский прочитал послание Гукова и пришел в восторг, велел размножить на пишущей машинке и раздать командирам для чтения и руководства. К Гукову стали обращаться за справками, советоваться о рационе лошадей, о значении того или иного названия.

— Откуда вы все это знаете, товарищ Гуков? — спрашивали с завистью и удивлением.

— Во-первых, читал. О лошадях много написано. Во-вторых, у меня у самого в былые времена имелись конюшни. В русском офицерстве считалось неприличным не уметь ездить верхом. У меня были недурные верховые лошади.

На этом вопросы обычно обрывались. Неудобно напоминать человеку о его происхождении, если и без того было ясно, что он дворянин. В дореволюционной России существовало обидное выражение «незаконнорожденный». Вот так же неприлично было теперь намекать человеку, что он «дворянскорожденный». Коли человек свой, работает на Советскую власть добросовестно, значит, не следует его прошлое ворошить, незачем его конфузить, что было, то прошло и быльем поросло, а мы незлопамятны.

Так рассуждали эти простые люди. Гуков понимал по выражению их лиц, что они деликатно обходят вопрос о его социальном происхождении, и добродушно усмехался. В анкетах у него черным по белому записано: ни в каких партиях не состоял, против Советской власти не боролся, связи с заграницей не имеет, в рядах Красной Армии находится со дня ее существования.

О Гукове в корпусе говорили:

— Скажи, пожалуйста, вот ведь и бывший полковник царского времени, и сам буржуазного происхождения, а человек как человек! Бывают чудеса на свете!

Так рассуждала молодежь. Те, кто прошли через гражданскую войну, знали две окраски: белый — это тот, кто в тебя стреляет, красный — это тот, кто в одном строю с тобой, плечо к плечу, идет в атаку.

Григорий Иванович, ежедневно встречаясь с Гуковым по делам службы, часто беседуя с ним в домашней обстановке, не подозревал, что Гуков разбирается в лошадях. Сам Гуков на эту тему не высказывался. Котовский считал Гукова большим военным специалистом, хотя и старой закалки. Но лошади… Нет, это было полной неожиданностью, это было открытием. Гуков неизмеримо вырос в глазах комкора.

— Выходит, вы немало побыли в седле? Выходит, вы любите коня? Ты слышишь, Леля, какой у нас Владимир-то Матвеевич скрытный? Знаток лошадей — и помалкивает!

— Разговору как-то не заходило… И помилуйте, какой же я знаток? Мой кучер и тот был больше знаток, чем я. Или мой тренер по верховой езде это действительно виртуоз. Правда, я в спортивном обществе состоял, это, конечно, давало кое-какие знания, некоторую сноровку…

— Вот-вот, — ухватился Котовский. — Спортивное общество, говорите? А ну-ка, садитесь поближе и рассказывайте. Вот и я утверждаю: спорт — это венец физической подготовки!

Спорт — это венец физической подготовки. Об этом и шла речь в приказе по корпусу, о постановке физической подготовки в частях и организации конно-спортивных и стрелковых кружков.

Это и Фрунзе одобрил:

— Дело нужное, это мы везде введем, в обязательном порядке. Это привьется не только в армии, этим духом будет пронизано все воспитание молодежи. Нам нужно здоровое, бодрое поколение, сильные, волевые люди, а не размазни и хлюпики!

Котовский объяснял, что в коннице круг деятельности физкультуры значительно расширяется, так как здесь объектом являются и конь, и человек, и то, что мы называем всадником, — то есть сочетание человека с конем.

— Но и это не все! — добавлял Фрунзе, подхватывая мысль Котовского. Всадник, который готовится стать боевым кавалеристом, должен вырабатывать особые, свои специфически военные навыки.

— Об этом и разговор! Физкультура в частях корпуса должна слагаться из физической подготовки бойца — гимнастика, легкоатлетика и тому подобное — плюс физическая подготовка коня к условиям боевой службы в поле. И далее — подготовка всадника-спортсмена, спортсмена-стрелка, отважного спортсмена-охотника…

— Так-так! Парфорсная езда, парфорсная охота!..

— А все, вместе взятое, дополнит боевую подготовку кавалерийской части в целом.

Фрунзе посоветовал, прежде чем развертывать это дело, хорошенько изучить материалы, подготовить базу.

— У меня есть помощник и советчик, — похвастался Котовский. — Золото, а не человек! Начальник штаба корпуса. И лошадей любит.

— Ну, если лошадей любит, значит — все! — рассмеялся Фрунзе, знающий, как относится к лошади Григорий Иванович.

Котовский взялся за новое дело с обычным жаром. Он сам во всем показывал пример. В конно-спортивных кружках проводятся состязания. Владение холодным оружием. Сменная фигурная езда. Конкурсная езда. Состязания на выравнивание аллюров на отмеренной версте разными колоннами и развернутым строем. Полевые галопы без препятствий и с препятствиями. Парфорсная охота.

Конный спорт становился на новые основы.

— Совершенно отказаться от скаковых конюшен и жокейских скачек, приказывает Котовский. — Скаковые конюшни расформировать, и лошадей в виде поощрения передать лучшим наездникам из комсостава по усмотрению командиров дивизий. В круг работы конно-спортивных кружков включить подготовку строевого коня, подъездку, выездку, правила ухода, корма и воспитания лошади.