Виктор Стариков - Звезда победы

— Какая глупость, — досадливо произнес, поморщившись, Степан. — Эта твоя инженер-конструктор пошла в столовую не из высоких побуждений, а из-за мелкого и корыстного расчета. Уверен, что столовой заведует какой-нибудь ее близкий знакомый. Там, наверное, воровство идет отчаянное… — Он брезгливо пожал плечами. — Я у себя тоже нашел в столовой таких идеалистов. Думал отдать под суд, а потом послал в цехи работать. Она конструктор? Вот я и заставлю ее на заводе работать. Завтра же это сделаю.

— А меня ты где заставил бы работать?

— Тебя я вернул бы к мальчикам и девочкам, — шутливо сказал он. — Да заставил бы почаще концерты устраивать для матерей. Пусть видят, как их дети учатся.

— Не шути, Степан. Для меня это очень и очень серьезно.

— А я не шучу. Володьку я понимаю, а тебя, извини, нет. Ты любишь музыку? Веришь, что война закончится нашей победой? А коли так, мы все обязаны думать о послевоенной нормальной жизни. В ней нужны будут нормально образованные дети. Так вот для этого и работай. А есть и более близкие цели. Все матери твоих учеников работают на заводах по десять-двенадцать часов без выходных дней. Дети остаются одни, присмотра за ними почти никакого нет. Отвлеки их от улицы, займи. Может быть, среди них есть и одаренные ребятишки. Помоги им узнать себя. По-моему, воспитание — одно из благородных занятий. Ну, а уж коли у тебя остается много свободного времени и мучаешься ты всякими пустяками, — пойди в госпиталь. Там нуждаются в сиделках. Но я думаю, — он помолчал, что-то соображая, — будет лучше, если ты просто увеличишь часы занятий с ребятами. Займись школьниками моего завода. Организуй в нашем поселке музыкальную школу. Беспризорны ребятишки сейчас, сколько неприятностей матерям доставляют. Тебе многие благодарны будут, всю жизнь тебя будут помнить. Вот тебе и дело.

— Спасибо тебе, Степан, — повторила Зина слова брата.

Он засмеялся.

— Опять спасибо… Милые вы мои чудаки… Организуешь школу?

— Попробую.

Зину увлекла мысль о музыкальной школе на строительстве. Она разузнавала, где можно достать инструменты, искала преподавателей, ноты. Хлопот оказалось гораздо больше, чем она думала. У Зины совсем не оставалось свободного времени.

А Владимир упрямо осуществлял свою мечту уехать на фронт.

В один из дней Семен Семенович вернулся с завода в встревоженном состоянии и первым делом спросил, дома ли Владимир.

— Значит уехал. А! Уехал! Ведь как хитро всех обошел. Окрутил Василия Яковлевича. Ну, пусть он на себя пеняет, разжалобился.

Никто ничего не понимал. Владимир сутки перед этим работал на заводе, помогал в ремонте на доменной печи. Домой так и не появлялся. Все думали, что он еще на заводе.

Семен Семенович рассказал, что начальник цеха был сутки вместе с рабочими. День был морозный, все перемерзли. Когда закончили ремонт, начальник цеха пригласил всю бригаду в столовую и распорядился выдать водки. Выпил вместе с ними. Охмелел, и в это время к нему подсел Владимир и начал уговаривать отпустить его с завода, снять с него бронь. Начальник цеха сначала упрямился, потом смягчился и сказал, что пусть он к нему завтра зайдет. «А зачем откладывать?» — спросил Владимир и протянул заявление. Начальник цеха сам не знает, как его рука подписала разрешение на уход с завода. Владимиру же только этого и надо было. Не заходя домой, он отправился в военкомат, где у него сидит приятель. Все было мигом устроено.

Где теперь Владимир? Верно уж едет в поезде. Даже домой не решился зайти.

Весь вечер Семен Семенович был молчалив. Несколько раз прошел мимо дочери, но ни слова не сказал ей. Он словно томился и не находил себе места в комнатах. Пришел Степан, но и он не разговорил отца.

Семен Семенович думал о сыне. Как ошибся он во Владимире, считая его за пустого человека. Вот нашел он в себе силы уйти из дома на фронт, ни с кем не советовался. Значит, есть во Владимире такое, по чему он меряет свою жизнь, сам намечает путь, по которому должен итти.

Дело отца — помогать детям итти той дорогой, которую они избирают себе. Степан не рвется на фронт. Работает много, строит завод, занят важным делом. Зинушка занимается музыкой больше, чем до войны. Степан ее поддерживает, торопит с открытием школы у него на строительстве. И это очень нужное дело. Степану можно верить.

Впервые Клемёнов так смотрел на своих детей.

Владимира ему было жалко. И было больно, что не простились они, не проводил он сына в дорогу. Владимир был хорошим горновым, Семен Семенович, думая о будущем, уже видел Владимира мастером у доменных печей. Теперь же неизвестно, как все случится. Вернется ли Владимир? На фронт ушло много молодежи, а сколько ее вернется?

Клемёнов вошел в комнату, где сидел Степан, рассматривавший чертежи, и с минуту молча смотрел на него.

— Ох, какие вы все у меня упрямцы, — с лаской сказал он.

— Наверное в отца.

— Нет… У вас свое упрямство. От своей силы. В старое время упрямство ломать умели. А если не упрямство, то человека ломали. А вас попробуй сломай или сверни. Как у тебя с заводом? Скоро снаряды начнешь давать?

Этим все и было сказано о Владимире. Степан сложил чертежи и стал рассказывать. Отец сидел рядом и внимательно слушал его.

— А ведь большим Урал наш стал, — сказал он. — Смотри, сколько сюда заводов привезли, сколько новых строят, и всем место нашлось. Услышат еще немцы Урал. А приедут наши люди с войны и родных мест не узнают. — И неожиданно закончил: — Хороший мастер из Володьки рос, а теперь жди — вернется ли…

С некоторых пор Семену Семеновичу все чаще попадалась на улице Варя Корешкова. Всякий раз она улыбалась так, как будто ее радовали неожиданные эти встречи. Однако мастер мог поручиться чем угодно, что Варя намеренно выходит на улицу в те часы, когда он направляется на завод или возвращается домой.

Девушка почтительно здоровалась с Клемёновым, и он ласково отвечал ей:

— Здравствуй, дочка.

Варя осведомлялась об Аграфене Игнатьевне, о Зине и, как будто между прочим, спрашивала, опустив застенчиво глаза, не пишет ли Владимир.

— Дождешься разве от него путного письма, — отвечал Семен Семенович. — Пишет — жив, здоров, а больше и ничего.

Старик понимал, что Варю интересует больше всего Владимир, и ему были приятны ее вопросы о сыне. Владимир писал им часто. Правда, письма были коротенькими. Сообщал сын, что служит в гвардейской части, в разведке, ходит в разведку и за захват «языка» он и его товарищи награждены медалями «За отвагу».

В каждом письме Владимир спрашивал о заводских делах, слал приветы товарищам, интересовался, не вернулся ли кто с войны. О Варе в письмах не упоминал.

Девушка молча выслушивала мастера. Варя все ждала, что Клемёнов скажет что-то особенное, важное от Владимира для нее.