Петр Замойский - Лапти

— Одеяла старые, а отрез полусуконный, — снял Трифонов шапку и отер вспотевшее лицо. — Все, что ль?

— Как раз главное и осталось. Может быть, ты припомнишь, что все лето двадцать второго года до января двадцать третьего года ты держал батрака, беженца из Самарской губернии? Звали этого батрака Максим. Было?

— Было. Но ведь я его кормил, поил, обувал, одевал.

— Факт эксплуатации налицо?

— Такими работниками тогда пруд прудили. Сами набивались, да никто не брал.

— Вот-вот. И такие люди, как ты, пользовались даровой силой. Но мало того, что ты эксплуатировал его как голодающего, ты вместе с ним самогон гнал для продажи. Факт?

— Все гнали, — упавшим голосом ответил Трифонов и опустил голову.

Скребнев медленно встал, оперся руками о стол и прямо в лицо Трифонову зловещим шепотом начал:

— Знаешь ли ты теперь, как глубоки твои преступления перед советской властью? Знаешь ли ты, что все признаки к раскулачиванию твоего хозяйства налицо? Потому ты и контрреволюционер и злостный собственник, что нажил свое имущество чужим горбом. Потому ты и в колхоз не идешь. Скажи, ужели я с тобой церемониться должен? По своему мягкосердечию даю тебе срок — сутки. Если в это время ты не одумаешься и не принесешь письменное заявление о добровольном вступлении в колхоз, знай — факт раскулачивания будет налицо. А теперь можешь идти домой.

Потея и кряхтя и ног под собой не чувствуя, шел Трифонов… но не домой, а к Митеньке. Тот знал, зачем к нему от Скребнева шли люди. Он писал им заявления в колхоз.

Чем дальше работал Скребнев, тем дело шло успешнее. Мужики уже не упорствовали.

Успехи окрылили Скребнева. Однажды на собрании ячейки твердо заявил, что через неделю все село будет сплошным. И, ошеломляя присутствующих, наметил дальнейшую программу своих действий.

— Учитывая, что в селе, кроме земли, нет никаких производственных предприятий, я предлагаю сейчас же обсудить вопрос о животноводстве как о подсобном источнике дохода. Немедленно обобществив коров, мы вполне можем построить и открыть сыроваренный завод. Во-вторых, предлагаю сейчас же начать подготовительную работу по организации каменоломни в Каменном овраге. Колхоз будет торговать камнем. В-третьих, считаю целесообразным обобществить конопляники и огороды в сплошной массив. Из крестьян-колхозников собственность надо выбивать сразу и не оставлять в их пользовании какие-то раздражающие кусочки земли. На этих огородах и конопляниках мы посадим картофель. Отведем еще в поле гектаров пятьдесят и на реке Левин Дол заложим фундамент картофелетерочному заводу. Эти предприятия поглотят избыточную рабочую силу колхоза. Дело я говорю? Дело, — утвердительно сам себе ответил Скребнев.

— Может, и овец в один гурт? — спросил дядя Яков. — Суконную фабрику откроем.

— Можно и их, — немного подумав, согласился Скребнев.

— А куда кур девать? — тихо подсказала Прасковья.

— Птицеводство — тоже. Подумаем и о курах.

— Я бы, товарищи, предложил всех тараканов обобществить, — громко сказал Петька. — Что они раздражают собственников?

Дружный хохот покрыл Петькины слова, но Скребнев не смутился:

— Гражданин Сорокин, такой директивы не было.

— Вот как? — вскочил Петька. — А была директива в колхоз дубинкой гнать? Была директива всю неколхозную бедноту переводить в середняки, а середняков в кулаки? Была директива, чтобы всех, кто не идет в колхоз, считать контрреволюционерами? Знает об этом райком?

— Знает! — уверенно отрубил Скребнев и прорезал кулаком воздух. — Райком еще знает, что ваша ячейка находится без руля и без ветрил. Кто такой секретарь ячейки Никанор? Типичный середняк с двойной душой. Кто председатель сельсовета Столяров? Полумужик, полусезонник. Вы не чувствуете, как на корню гниете. Вы все население развратили. Район установку мне дал правильную.

— А способы?..

— К цели все средства хороши, — возвысил голос Скребнев. — Был нэп? Был. Было ограничение кулакам? Было. А теперь раскулачивание. Теперь, кто не с нами, тот против нас. А это дважды два… И я за все отвечаю.

Ввязываться в спор никто больше не стал. Собрание закончилось в полном молчании. Да и к чему споры? Лучше обождать, с чем приедет Алексей из района.

А уехал он в райком, не сказавшись Скребневу. Решил перед секретарем райкома поставить вопрос: чья власть на селе — советская или скребневская? Вступающие в колхоз после «бесед» со Скребневым новички не радовали. Нехотя приводили они своих лошадей на конюшни, а иные торопливо продавали их или в соседних селах обменивали на худшие, получая придачу. Хорошую сбрую прятали. Когда дело касалось семян, их у вступающих не оказывалось.

Приехал Алексей мрачный. Не заходя в совет, он прошел домой и, не евши, не сказав Дарье ни слова, залег спать. Спал до вечера. В тяжелые минуты у Алексея непомерная склонность ко сну.

Коммунисты пришли в избу к Алексею и принялись расспрашивать, что сказали в районе. Алексей осторожно намекнул, что район Скребнева отзывать не собирается.

— Постановление райкома есть, что Скребнев действует правильно? — спросил Петька.

— На словах передано.

— С секретарем виделся?

— Он в округ уехал.

— А тот, который с тобой говорил, не откажется после от своих слов?

— Не знаю.

— Так, стало быть, у нас в самом деле правый уклон? — таинственно оглядываясь, спросил Никанор.

Алексей ничего не ответил.

Про то, что коммунисты собрались к Алексею на совещание, каким-то образом узнал Скребнев. Войдя, он, не здороваясь, сердито спросил:

— Что — тайное заседание открыли?

— Коммунистам собираться, кажись, не воспрещено, — ответил дядя Яков. — Может, к тебе за разрешеньицем посылать?

— Не мешает, — подтвердил Скребнев.

— На, читай статью! — подал ему Алексей привезенный номер окружной газеты.

— Какую статью? — нахмурился Скребнев.

Но читать взялся Петька.

Правый уклон глубоко засел в некоторых селах Алызовского района. Агенты его умышленно в практике колхозного движения льют воду на кулацкую мельницу. Вот — Леонидовка, где существуют сельсовет, ячейка партии, ячейка комсомола, да и все организации. Но они именно существуют. Чем они занимаются? Год тому назад кое-как организовался колхоз под беспартийным названием «Левин Дол», с помощью высших учреждений выстроили водяную мельницу, плотину, на этом и почили. Никакой дальнейшей работы за массовое вступление в колхоз не велось. На некоторых собраниях хоть и говорилось о колхозе, но вскользь. И, несмотря на это, стихийная воля со стороны бедноты и середняков до того была сильна, что они самотеком повалили в колхоз. Здесь еще неясно: желало такого прилива правление или нет. Факт налицо, что из сорока кулаков раскулачена только часть. Когда в село приехал уполномоченный Скребнев, ему первым делом поставили рогатки. Встретили в штыки. Сельсовет во главе со Столяровым, ячейка с секретарем Астафьевым, а также с секретарем комсомола Сорокиным всячески тормозили работу Скребнева, мешая проводить в жизнь данные ему директивы. На одном собрании Столяров, пытаясь подорвать авторитет уполномоченного, начал объяснять политику партии по отношению к крестьянству совершенно извращенно. Но, несмотря на это, энтузиазм прорвался даже на таком собрании. В колхоз подано заявление с подписями сорока двух человек. Одним словом, несмотря на всяческие рогатки и выходки кулацких агентов, дело с приездом уполномоченного т. Скребнева вполне наладилось, и коллективизация развернулась вовсю. Как на очень характерный факт следует указать, что стоило уполномоченному в личной беседе потолковать с некоторыми единоличниками, они тут же подавали заявления. Карта оппортунистов бита! Сейчас восемьдесят пять процентов коллективизированных хозяйств. Все они обобществили лошадей, инвентарь, ссыпали семена. Многие колхозники поговаривают обобществить рогатый скот, усадебные земли, а иные настаивают, чтобы с весны работать коммуной. Желаниям колхозников надо пойти навстречу. Но трудно все это осуществить, если нет правильного руководства на селе и все время будет процветать правый оппортунизм. Только ликвидировав кулаков и их приспешников, мы можем осуществить сплошную коллективизацию. А потерявший авторитет сельский совет немедленно надо распустить, организовав вместо него оргбюро, которое во главе со Скребневым наладит работу и ускорит колхозное строительство.