Александр Лозневой - Крепость Магнитная

— Как пляшет, а еще недавно я его учила.

— Ты его давно знаешь?

— Второй год. У Лины на квартире познакомилась. Помню, это было на именинах, все танцуют, а мне не с кем. Стала его уговаривать, вытащила на середину комнаты, а он, будто медведь, ноги переставляет, спотыкается. Вижу, действительно не умеет. Нарочно его подхваливаю, неплохо, говорю, получается. А Ленька Мойсенович хохочет, ему, говорит, прямая дорога — в балет!..

— Ты и Леньку знаешь?

— Его все знают. Пижон, под иностранца подделывается. Не мужик — штаны в клетку. Не люблю таких!

Растолкав танцующих, на середину комнаты вышла Евменовна. Поклонилась, разводя руками:

— Гостиньки мои золотые, прошу к столу!

— Так невесты ж нет.

— Тут она, где ж ей быть. Прихорашивается где-нибудь.

Евменовна повернулась, осмотрела гостей, в самом деле, где ж она, невеста?

— Невеста — не тесто, что захочешь — не вылепишь! — ухмыльнулся Родион.

Каламбур был явно некстати. И гости, рассевшись за столом, стали шушукаться: как же так — свадьба, а без невесты?..

— Здесь она! Жених сам за нею ездил.

К Порфирию подошел отец:

— Непонятно, сынок, получается. Объясни людям.

— Не волнуйся, бать, полный порядок.

— Какой же это порядок? Ездил и не привез.

Успокоив отца, Порфирий обвел взглядом гостей:

— Нашлись люди, которым не нравится наше торжество. Им, видите, больно от того, что мы веселы!..

Все насторожились: говори, говори. Резанул рукой воздух:

— Что бы они там ни думали, а я свадьбы не отменяю! Назначена, так тому и быть! А что невеста не явилась, так это еще неизвестно — кому из нас повезло. Жених, как видите, не стал хуже. — Порфирий повернулся к девчатам. — Итак, свадьба начинается! Вы удивляетесь, как же, мол, так без невесты… Да свадьба без невесты — не свадьба. Поэтому и хочу сказать… Хочу выяснить… Милые девушки, кто из вас самая смелая? Кто из вас такая, которая бы вышла сюда, на середину комнаты, встала рядом и так — нежданно-негаданно…

Тишина придавила всех. Многие подумали — шутит. Причем неудачно, плоско. Ему бы, Порфирию, плакать, а он — смеется.

— Ну, кто же?..

Слова эти звучали более, чем странно. Казалось, никто их не примет всерьез и лишь усмехнется на причуды жениха, который видать, затеял эту нелепую игру, а для чего — и сам не знает.

Проходит минута, другая. По-прежнему тишина, и люди, сидящие за столом, вроде бы собрались не на свадьбу, а на похороны.

В углу поднялась невысокая чернявая девушка, не торопясь, вышла из-за стола и направилась к жениху.

— Смотрите, Варя!..

Гости задвигались, зашумели: сколько на свете живут, а ничего подобного не видели. Такого и в кино не показывают.

— Вот уж не думала, — сказала Тося Аполлону.

— Невероятно, — пожал тот плечами.

И уж после удивления и возгласов, после рукоплесканий, после того, как музыканты сыграли «туш», а Варя уселась рядом с женихом на почетном месте, Евменовна плеснула в стакан вина, пригубила и, вдруг скривив лицо, будто схватила острой горчицы, замотала головою:

— Полынь! Как есть полынь!..

Родион первым поддержал Евменовну:

— Подсластить бы!.. Горько!

И тотчас, словно по команде, загорланили гости:

— Го-о-о-рь-ко!

— Горько!!

Стоя у окна, Роза смотрела на убегающие назад, почерневшие от дождей и солнца дома, сараи, на показавшиеся впереди равелины крепости. Послышался гудок паровоза, и поезд начал сбавлять ход. За окном вагона вывеска: «Станция Березина».

Еще живя в Минске, она приезжала сюда с матерью погостить у знакомых. Знакомые имели свой дом по соседству с крепостью… А теперь в этих местах поселился Янка. Он писал, что снял комнату в самом Фортштадте.

Увидев за окном человека в военной форме, Роза встрепенулась: Янка!.. Поспешила к выходу, волоча тяжелый чемодан, но тут же поняла — ошиблась. Военные так походят друг на друга! Но где же он, ее муж? Почему не встречает? Может, телеграмма не дошла?.. Потянула тяжелый чемодан вниз по ступеням и в это время почувствовала на плечах чьи-то руки. Подняла голову — муж!.. Не успела и слова сказать, как он, подхватив ее вместе с чемоданом, опустил на гладкий перрон.

— Приехала?! — и, забыв поздороваться, расцеловал.

Лишь теперь разглядела: форма у мужа совсем иная — темно-синяя. В голубых петлицах, окантованных золотом, три алых квадратика. Такой стройный и стал вроде повыше. А с лица — сдал.

— Не кормят, что ли, тебя?

— Истосковался я… — прошептал на ухо. — В самолете один, дома — один.

Взяв чемодан, Янка уверенно зашагал прочь от вокзала. Роза едва поспевала за ним: торопыга — каким был, таким и остался. Хотела сказать «Тише» и не решилась: человек военный, ему некогда. Роза радовалась — подумать только! — она — жена летчика. Летчика-истребителя, на которого засматриваются не только женщины, а даже старики и дети.

Сунув чемодан в багажник «эмки», Янка велел садиться. Завел мотор и сразу выехал на пыльную, покрытую булыжником, пристанционную улочку. Видя мужа за рулем, Роза с опаской спросила:

— Как же ты без шофера?

— Я, Роза Павловна, летчик первого класса. Может, слыхала?

— Самолет одно, а это…

— Да, то самолет, а это — колымага!

— Смеешься. Я думала: трудно.

— Трудно без тебя, даже страшно, — он протянул к ней правую руку, продолжая крутить баранку левой. — Но теперь уже нет — ты со мной.

Отстранилась в испуге:

— Так можно и в столб врезаться!

— Не бойся, — и прибавил скорость.

Машина бежала по кривой, узкой улочке. И здесь, как и там, у станции, такие же дома и домики, ушедшие подрубами в землю. Такие же палисадники с георгинами и красными гвоздиками. Слева неожиданно блеснул плес — река Березина. Машина вкатилась в небольшой чистый дворик. Остановились у самого крыльца под высокой грушей.

— Слазь, приехали! — сказал Янка.

На пороге дома их встретила еще молодая, с румянцем во всю щеку, хозяйка. Пропустив жену квартиранта в переднюю, представилась:

— Мария Осиповна. Но вы зовите просто Машей.

— А я — Роза, — отозвалась квартирантка.

— Знаю. Хозяйка обняла Розу и, обращаясь к ее мужу, сказала: — Красивая у вас жена, товарищ старший лейтенант!

Роза застеснялась, покраснела и лишь подумала: «Ладно, пусть говорит, что хочет». Хозяйка, как бы желая узнать все сразу, продолжала:

— Значит, вы врач?

— По образованию фельдшер.

— Это хорошо, когда в доме своя медицина. И опять к нему, квартиранту: — Ну что же ты, старший лейтенант, показывай жене комнату. Пусть отдохнет с дороги.

— Спасибо. Растерялся я…

— От такого счастья любой растеряется: не женщина — цветочек!

Пропустив жену в комнату и бросив чемодан на пол, Янка обхватил ее за талию, принялся целовать. В эту минуту, скрипнув, отошла дверь. Он пнул ее ногою, но она опять открылась. Роза в испуге оттолкнула мужа: нельзя же так… Янка прикрыл дверь поплотнее и дважды повернул ключ.