Вера Кудрявцева - Летний дождь

Люди стояли в растерянности: что делать? Куда бежать?

Два прожектора рассекли двор, заскользили по лицам, и всем знакомый «Жигуль» остановился на своем обычном месте.

— Постойте! Ждите меня! Я счас! — кинулась к нему Наташа. «Мой папа считает белок… Мой папа считает белок… Саша, наверное, в машине. Наверно, они вместе куда-нибудь ездили…»

Ни слова не говоря, она распахнула дверцу машины:

— Где он? Он здесь?

— Кто?

— Да Саша! Саша пропал! Его нет с вами? Ужас! Что теперь делать? — и она, прижавшись лбом к стеклу, заплакала.

— Наташа, — резко повернул он ее к себе. — Рассказывайте!

Наташа почувствовала в его голосе, в его взгляде как бы приказ взять себя в руки. Подчинилась, рассказала, что знала о ссоре в семье Саши из-за того родительского собрания. Потом объяснила:

— Саша искал вас сегодня, вот я и подумала: нашел и уехал с вами. А вы, как видно, опять считали в лесу белок…

— Стоп! — остановил ее Василий. — Быстро в машину! Кто еще со мной? Я знаю, где он!

Искать Сашу отправились все.

— Успокойтесь, — сказал Василий Сашиной маме. — Найдем, вот увидите! Хорошо, что я заправился.

И машина заторопилась по вечернему городу.

Мальчик бежал в темноте леса, уже не различая тропинки. Он давно уже плакал. С того самого мгновения, как понял, что сбился с дороги. Тетя сказала — всего десять минут пройти, и будет домик лесника. Десять минут — это маленькая перемена. А он уже целый урок бежит. Останавливаться же ему страшно.

Вдруг перед Сашей выросла преграда — невысокий холмик, большая круглая кочка. Он замер. И в это время в лесу будто включили свет. Это взошла луна. И Саша увидел, что сверху на кочке что-то шевелится. Он наклонился: на кочке ползали, суетились муравьишки. Один за другим они ныряли в маленькие отверстия и исчезали в своем доме.

Саша перестал плакать и стал смотреть, пока муравьишки все до единого не скрылись. «Какой большой у них дом! — подумал он. — И как там, наверное, тепло! И муравьишек много-много! Вот посижу с муравьишками рядышком, а потом пойду назад…»

И он так и сделал.

Около полуночи женщина в окраинном домике услышала скрежет тормозов и потом тревожные голоса идущих по тропинке людей. Она вышла на крыльцо.

— Вот увидите, — послышался не очень уверенный мужской голос, — он здесь. В доме лесника. Я ему однажды рассказал про этот домик… Как жил там летом…

И тогда женщина вышла за ворота и спросила:

— Вы не мальчика потеряли?

— Да-да! — кинулись к ней люди. — Вы его видели?

Когда мама Саши поняла, что сына в доме лесника нет и не было, она почувствовала, как все поплыло перед глазами; ноги ослабли, и она, теряя сознание, повалилась на влажную траву. Лесник Анатолий Иванович успел подхватить ее.

— Ей плохо, — сказал он. — Я уложу ее и догоню вас.

Она очнулась, и ей на миг показалось, что она маленькая и отец несет ее на руках. Она часто засыпала в кинотеатре, и папа приносил ее домой.

— Успокойтесь, — присел перед ней Анатолий Иванович. — Это мое хозяйство, понимаете? Я знаю здесь каждый кустик. Я найду его. Далеко он не должен уйти. Зверей здесь нет — пригород же, кругом зона отдыха, понимаете? Успокойтесь. Я вас уложу на веранде… Мы скоро. Скоро мы…

Он ушел, а на нее навалилось равнодушие, безразличие.

Не сговариваясь, они торопились туда, к тому гибельному месту, разными, параллельно бегущими все вниз, вниз тропками, лесник Анатолий Иванович и Василий. Голоса остальных остались далеко, позади.

Когда зачавкала под ногами болотная жижа и пахнуло промозглой погребной сыростью, сошлись молча у края небольшого, но коварного болотца. Молчали об одном и том же: прошлым летом в этом месте потерялся мальчик. Пошел, как потом выяснилось, за клюквой. До того случая болотце это считалось неопасным, своим, и клюкве не давали вызреть. Прибегали поселковые девчонки-мальчишки, обирали ее, еще белобокую, с твердинкой, со всех кочек дочиста.

После того жуткого случая Анатолий Иванович вкруг всего болотца наприбивал досок с предупреждением: «Стой! Ни шагу! Гиблое место!» Сам придумал он этот знак, сам написал, сам прибил. Потом еще с неделю поработал: обтянул болотце проволокой. Да кто-то успел уже — прорвал проволоку в нескольких местах.

— Нет, не должен он, — сказал Василий, поняв, о чем думает друг. — Не должен… Он как раз из тех… Из этих — любитель читать лозунги разные, плакаты, объявления…

— На притчу — все бывает, — вздохнул лесник. — Давай так: найдем первый лаз и пойдем по проволоке в разные стороны. Каждое место, где прорвали, обследуем. У меня фонарь. И что за люди! Щипцами, кусачками, что ли? Проволока — в палец толщиной!

Зачавкала под их ногами болотная топь.

Мальчику снилось: настал день, взошло солнце. Проснулись муравьи. Они были с него ростом, а глаза у них, как у Капи, большие и мокрые.

— Спасибо вам, добрые муравьи! До свидания! Я знаю: надо идти туда, где солнце взошло. Я пойду, а то моя мама, наверно, меня потеряла.

И он пошел. А муравьи стали громко кричать ему вслед:

— Саша! Са-а-ша-а! А-а-у-у!

— Я приду к вам снова! — пообещал мальчик. — Обязательно приду!

— Са-ша-а! Са-а-ша-а! — все равно кричали они.

— Я приду к вам с бабочкой. Она такая красивая! Она проснется, и мы с ней придем к вам!

Он поморщился, покрутил головой, будто у него над носом муха летает или комар, и открыл глаза. Открыл и сразу сощурился: солнце прокралось сквозь стволы сосен и щекотало его лицо всеми своими лучами.

«Вот и кончилась эта ночь! — подумал Саша и покосился на огромную кочку. Муравьишки, ма-аленькие, бегали туда-сюда и не обращали на него никакого внимания. — А во сне были большие, как люди. Лучше вы были бы и не во сне как люди. Опять я один…»

— Са-а-ша-а! — услышал он. — Са-а-ша-а!

Голосов было много, и он понял: так это же его зовут!

— Я нашелся! Я нашелся!

Первым к муравьиному дому прибежал Капи. Он так кинулся к Саше, что тот не удержался на ногах, и они покатились в обнимку по траве.

— Саша! — окружили его все. Он поискал глазами маму или бабушку, не нашел и ткнулся головой в грудь своей учительницы.

— Нашелся! — она обнимала его и плакала. — Нашелся, родненький!

«Будто что она моя мама», — подумал Саша и сказал:

— Наталья Юрьевна! Помните, Люда написала: «Муравей муравью — друг, товарищ и брат?» А теперь и я тоже ихний друг, товарищ и брат! Я у муравейника спал, и мне было не страшно!

— Эх, ты — «друг, товарищ и брат»! — засмеялся дядя Вася, приподнял Сашу и потряс, как мешок с картошкой.

— Эх, ты, — вздохнул и Иван Тимофеевич. — Путешествуешь, а мама…

— Не надо, — остановила его Елена Егоровна. — Он же просто герой! Один ночевал в лесу!

— Нет, Елена Егоровна, не один! Вот же они — муравьишки! Шевелятся!