Николай Золотарёв-Якутский - Из тьмы

— Большинство якутских большевиков арестовано еще 29 марта. Оставшихся на свободе очень мало.

— Понятно, — отозвался Рыдзинский. — Долгонько сидят ваши товарищи… Значит, поддержки из вражьего тыла нам оказано не будет. А что представляют собой укрепления вокруг Якутска?

Уосук подробно рассказал о засадах на Покровском тракте, окопах на Зеленом лугу и вокруг пристаней.

— А нет ли в Якутске еще удобных для высадки мест, кроме пристаней?

— В черте города — нет.

— Можно высадиться в устье Мархинки, ниже Якутска. Там иногда останавливаются пароходы. Капитаны должны знать это место, — вмешался Платон.

— Карту!

На стол легла испещренная разноцветными линиями карта. Платон склонился над ней.

— Не могу разобраться, — признался он. — Хорошо бы позвать капитана.

Через несколько минут в каюту, негромко постучав в дверь, вошел капитан парохода.

— Да, — ответил он, выслушав вопрос, — в устье Мархинки высадиться можно. Вот здесь.

Командиры потянулись к карте.

— А можно ли высадиться, не доходя до Якутска? — спросил Рыдзинский.

— Пристать к берегу выше по течению мешают острова и мели. Ближайший участок реки, подходящий для этой цели, — у Табаги, в тридцати верстах от Якутска.

— Далековато. Потребуется почти однодневный марш-бросок, — потирая лоб, сказал Рыдзинский.

— Дорогу можно сократить, если идти через Багарах, — заметил Платон.

Уосука захватила атмосфера военного совещания. Его участники были немногословны, а фразы, которыми они обменивались, точны и кратки. Уосук во все глаза глядел на Платона, восхищаясь тем, как запросто он держится здесь. Сам же он испытывал немалое смущение, находясь среди этих серьезных, мужественных людей. Платон почувствовал его состояние и по-мальчишески подмигнул: не робей, мол!

— Товарищи, — встал из-за стола Рыдзинский, завтра утром все три парохода бросают якорь под Табагой. На берег высадятся две роты и интернациональный отряд товарища Стояновича. Их задача: незаметно выйти на Покровский тракт, продвинуться в направлении города и ровно в шесть вечера начать атаку с юга Пароходы отходит от Табаги в двенадцать дня. «Громов» и «Соболь» с остальной частью наших сил идут в устье Мархинки, откуда высадившиеся красноармейцы, также в шесть часов, начнут наступление с севера. «Генерал Синельников», без красноармейцев на борту, сделав ложный маневр, ровно в шесть встанет на якорь в виду пристани Гольминка. Всем ясно, товарищи?

— Ясно, — заговорили вперебой командиры.

— В таком случае все свободны. А вас, товарищ Токуров, я попрошу на минутку остаться.

Он крепко пожал руку Уосуку:

— Очень признателен вам! Сердечно благодарю от лица Красной Армии. Что намерены делать дальше?

— Если позволите — наступать вместе с вами, — твердо ответил Уосук.

— Иного от вас я и не ждал. Ну что ж, отправляйтесь в третью роту. Пойдете в тыл врага в устье Мархинки.

О прибытии в Покровск трех пароходов с красными Бондалетову сообщили с телеграфа. Был срочно созван Областной совет, который принял решение сопротивляться. С этого момента вся власть в городе перешла в руки Бондалетова.

В середине дня 1 июля из наблюдательного пункта, расположенного на колокольне церкви Преображения, Бондалетову дали знать, что над островом Улуу стелется пароходный дым.

Бондалетов известил начальников оборонительных участков, что подходят красные, и приказал привести солдат в боевую готовность.

Через некоторое время наблюдатели доложили, что три парохода приближаются к Бестяху пристани на правом берегу напротив Якутска. Бондалетов потер руки, одернул портупею и повернулся к начальнику штаба:

— Нет никаких сомнений, красные движутся к Гольминке. Перебросьте туда дополнительный отряд.

— А где его взять? — неодобрительно отозвался начальник штаба.

— Из резерва.

— Резерв трогать не следует.

— Тогда снимите заслон с Осенней.

Желая видеть маневры пароходов самолично, Бондалетов направился к церкви Преображения. Он взобрался на колокольню как раз в тот момент, когда окутанные черным дымом суда подходили к острову Хатыстах.

«Пусть подойдут поближе. Я устрою им бойню», — думал довольный Бондалетов. Пароходы плыли в том направлении, которое предсказал он: к Гольминке. Послышались далекие гудки.

— Ха-ха-ха! Еще и сигналят! Прибыли, мол, приготовьтесь к встрече. Готовы мы, давно готовы! — Бондалетов схватился за телефонную трубку: — Полковник! Половину резерва на Гольминку! Немедленно!

Однако к пристани повернул только один пароход, а два других пошли дальше по течению. Это озадачило Бондалетова.

«Высадившись в устье Мархинки, красные навалятся на нас с севера», — мелькнуло у него в голове. Он вновь рванул телефонную трубку.

— Штаб! Два парохода движутся в направлении к устью Мархинки. Единственный взвод на Мархинском тракте не сдержит красных. Немедленно двинуть туда остатки резерва!

— Господин командующий! Оставить штаб без прикрытия невозможно, — прошелестел в трубке испуганный голос начальника штаба.

— В таком случае оставьте на Покровском тракте два отделения. Остальные — на Мархинку.

— Совершенно откроем город с юга!

— Ну и что? Красные-то пойдут с севера! Делайте, как, я говорю. Установите связь с Гольминкой. Я скачу туда.

Он сошел с колокольни, вскочил на коня и пустил его галопом к Гольминке, бормоча: «Теперь мне ясен маневр красных. Теперь я устрою им бойню!» Вот и пристань.

— Без приказа не стрелять! — торопливо крикнул Бондалетов, спешиваясь.

Впрочем, солдаты и не собирались этого делать. Они с удивлением разглядывали из окопов пароход. Бондалетов присмотрелся тоже, и у него екнуло сердце: во-первых, судно не двигалось — по-видимому, бросило якорь; во-вторых, на борту не было видно ни одного человека.

«Что за чертовщина! — протер глаза Бондалетов и навел на пароход бинокль. — В самом деле: никого… Значит, они бросили все силы на Мархинку? Хорошо, что я укрепил там позиции…»

В это время Бондалетова позвали к телефону.

— Слушаю… Что? Красные на Покровском тракте? Откуда они там взялись? И много?

— Много! Остановить невозможно! Пора отступать. Сопротивление бесполезно! — Чувствовалось, что докладывавший офицер уже не владел собой от страха.

— Я приказываю: держаться! Слышите?

— Красные близко! Пора бежать! Прощайте, господин командующий!

— Я приказываю! Вы слышите меня? Сейчас прибудут резервы!

Бондалетов уже забыл, что все резервы отправил на Мархинку. Ему никто не ответил. А пароход лениво покачивался на рейде. Тут только понял Бондалетов, как его провели.

— За мной! На Покровский тракт! — скомандовал он.

Солдаты выскочили из окопов и без охоты засеменили за Бондалетовым. В центре города отряд остановился: навстречу ему бежали люди. Сзади них слышалась частая винтовочная пальба.