Петр Гагарин - За голубым Сибирским морем

Люба отложила рукопись и вышла из комнаты. Она, по-видимому, сильно хлопнула дверью, потому что Павел вздрогнул. Снова принялся за оригиналы.

Прочитал заголовки: «Когда забывают о быте молодых рабочих», «В аэропорту сегодня», «Новые фильмы». Всего около трехсот газетных строк. Опять задумался: «Не читать — может ошибка проскочить, читать — очень долго. Но где же она? Или только что приехала, или забежала перед отъездом? А местный поезд…» Приподнял рукав пиджака, взглянул на часы, быстро, не читая, — вся надежда на Любу! — подписал материалы, бросил их на стол ответственного секретаря и выбежал из редакции.

Пока шла посадка на местный поезд, Грибанов все время стоял у ворот и глазами процеживал людской поток. Пассажиры гремели чемоданами и сундучками, толкались мешками и тюками, кричали, ругались, смеялись, кого-то просили, убеждали, подгоняли, охали, плакали.

Перед ним промелькнули сотни лиц, но Ружена так и не появилась. Уж ее-то он бы за километр узнал.

«Нет ее, нет! Значит, она не уезжает, осталась в городе, хотя сегодня суббота и завтра никаких дел… А может быть, уехала колхозной машиной? Нет, очень далеко, смысла нет, вот же поезд».

Когда хвост поезда скрылся за поворотом и перрон опустел, Павел направился в гостиницу: он надеялся там ее увидеть.

Размечтавшись, даже представил, как войдет в номер, обхватит ее тонкий стан.

И ему стало стыдно своих мыслей. Ведь у него Аня… Сын скоро будет.

В гостинице Ружены тоже не оказалось.

За ужином Павел и слова не обронил. Ел неохотно, вяло. Аня сначала молча посматривала на него, потом спросила:

— Ты что, заболел?

— Нет.

— Случилось что-нибудь на работе?

— Да, так… Ничего.

Может быть, надо было обо всем рассказать, но Павел этого не сделал. Может быть, Ане надо было приласкать мужа, и он бы разоткровенничался, но она этого не сделала. Она решила так: не хочет говорить — не надо, успокоится — расскажет, не первый раз.

Легла и уснула.

Павел несколько раз намеревался разбудить ее, поговорить, но потом раздумал: «А зачем, зачем?.. Она меня не поймет…

Скорей бы ребенок родился. Тогда, может, все изменится. Сын бы!..»

Засыпая, Павел подумал, что доброй хозяйкой в доме, наверное, может быть и соседка, а вот ласковой женой…

И снова в его сознании мелькнула светлая, улыбающаяся Ружена.

Шли дни, недели. Павел Грибанов не мог выкроить времени, чтобы по-настоящему взяться за историю края: текучка заедала. Редактор при каждом упоминании об этой большой теме неизменно повторял: «Это подождет, успеете. Вы мне сделайте»… — и снова давал оперативное задание. Павел куда-то ехал, куда-то шел, искал, писал.

И попробуйте возразить! Ведь газета действительно ненасытна, она выходит ежедневно и поглощает массу строк, написанных руками журналистов. Конечно, при желании Иван Степанович мог бы помочь Грибанову, но Ряшков этого не хотел.

Тогда Павел решил изучать материалы по вечерам и в выходные дни. Ради такого дела он мог пожертвовать часами отдыха!

В воскресенье он пришел в центральную библиотеку.

— Вас интересует история края? — спросила его белокурая девушка в синем халате.

— Да. Роль русских в развитии края.

— Понятно. Но ведь материалов очень много. Сразу не осилите:

— Вначале познакомлюсь, а потом уж…

Девушка принесла ему целую стопку книг. Тут были и новенькие журналы, и потертые объемистые тома, и совсем пожелтевшие небольшие книжицы: А. Васильев «Забайкальские казаки» (исторический очерк), В. Де-Геннин «Описание уральских и сибирских заводов», «История с древнейших времен до конца XVIII века», еще, еще…

У Павла разбежались глаза: с чего начать, что читать сейчас, что позднее?

А девушка все подносит и подносит.

— Вот еще журналы. Здесь о росте экономики и культуры нашей области и Бурят-Монгольской республики. А вот письмо трудящихся Бурятии в Москву.

— Спасибо, я посмотрю.

Среди большой стопы книг был и «Огонек», перелистал его. Стихи. «Сибирь» [1] И. Сельвинский, «Сибирь». .

Русское сердце тянулось за вольготной долей, русский бежит от гнета царизма, создавая здесь новую жизнь.

А вот письма Горького в Сибирь. Страстные, добрые.

«Русский народ, — читал Павел, — без помощи государства захватил и присоединил к Москве огромную Сибирь, руками Ермака и понизовой вольницы, беглой от бояр. Он в лице Дежнева, Крашенинникова, Хабарова и массы других землепроходцев открывал новые места, проливы на свой счет и на свой страх» [2] М. Горький, «Письма в Сибирь», стр. 5. .

«Вот кого не видит Ветков, — злился Павел, — слепец! Историю, говорит, нельзя подкрашивать…»

Перечитывал страницу за страницей. И перед ним раскрывались героические картины продвижения русских на Восток, освоения огромного полупустынного края, насаждения российской культуры. Нелегко было все это сделать!

Вот экспедиция Василия Колесникова. Летом 1644 года она покинула Енисейск. И только через три года добралась до верховьев бурной, многоводной Ангары, до Байкала. Суровая природа. Пустынны берега величественного моря. Люди Колесникова обносились, истощали, обессилели, в котомках — по одной-две лепешки из… древесной коры.

Руководитель экспедиции разослал своих людей на поиски местных жителей. Северо-западнее Байкала разведчики наткнулись на стан князя Турукай-Табуна (родоначальника хоринских бурят).

«Князь принял русских ласково. Узнав о цели их прибытия, Турукай подарил им много золота и две серебряные чаши. Однако, по его словам, золота и серебра в его земле не было: он покупал эти металлы у китайцев» [3] А. Васильев, «Забайкальские казаки», том I, стр. 41. .

Павел оторвался от книги, задумался: князек жил на своей земле. Покупал золото, хотя сам топтал золото. Темнота…

И снова читает:

«…Буряты вели войну с тунгусами и собирали с них ясак. С другой стороны, они сами нередко попадали под власть соседних монгольских ханов…» [4] Б. Греков. С. Вахрушин, В. Лебедев, «История СССР», том I, стр. 518.

Текла народная кровь.

День уже на исходе. Скоро библиотека закроется, надо бы уходить, а он никак не может оторваться. Интересна и поучительна история этого огромного края. Чем дальше, тем больше Павел убеждался, что Ветков неправ, что музей действительно стоит на ложном пути. Русские землепроходцы не были грабителями и убийцами, они не могли ими быть. Они несли народам Востока русскую, наиболее передовую культуру.