Владимир Петров - Польский пароль

— Меня несколько раз пытали, допрашивали… Я потом плохо соображал… Не знаю, но мне почему-то показалось… Мне почудилось…

— Что тебе показалось?

— Что этот оберст, отдавший мне бумагу и ключ, чем-то похож на черемшанского Хрюкина. Так его у нас называли.

— Правильно, — сказал майор. — Это он и был — Ганс Крюгель.

— Да ну?! — Полторанин изумленно вскочил. — Вот это пироги-коврижки, мать честная! А ведь он меня не узнал, это точно. Иначе несдобровать бы мне: он бы сразу вспомнил, как я ему морду бил.

— Может, и он тебя узнал… — В раздумье майор Матюхин побарабанил пальцами по столу. — Война, брат, дело очень большой политики, она выше мелочных обид и самолюбия. Тут речь идет об интересах целых народов, государств. Вот он и мог, узнав, все-таки не узнать тебя. Если это мешало чему-то другому, более важному. Но я думаю, что теперь-то, после вашей встречи в Харькове, он тебя обязательно узнает.

— Как?! — Полторанин поперхнулся чаем, закашлялся. — Он что… разве живой?

— В полном здравии, — хмыкнул майор. — Ну а чтобы убедиться в этом, не мешало бы проведать его. Как ты на это смотришь?

— Я?!

— Конечно ты. Ведь вы с ним, получается, давние знакомые. Ну а не поладили когда-то, так это простительно: бывает по молодости, по глупости.

— Шутите, товарищ майор?

— Нет, я серьезно. Настолько серьезно, что по поводу этого визита мы сейчас с тобой пойдем к самому замкомандующего фронтом. Если, конечно, ты дашь согласие.

— Надо подумать… И потом, я же не знаю, где искать этого треклятого Крюгеля, о чем с ним говорить?

— Это не проблема. Сейчас я тебе растолкую… Ты, Полторанин, когда-нибудь прыгал с парашютом? Не приходилось… Ну это дело поправимое, можно быстро освоить: два-три пробных прыжка, и порядок. И еще, пожалуй, пару ночных прыжков — тоже тренировочных. Почему ночных? Потому что прыгать придется ночью, на территорию Польши… — Пусть он не пугается, это не так уж далеко — Прикарпатье. К тому же там уже действуют несколько наших и польских партизанских отрядов — связи, явки, пароли он получит. А потом? Потом нужно будет выйти на Ганса Крюгеля, и вот тут начинается самое главное.

Дело в том, что оберст Крюгель — один из старших офицеров немецкого секретного полигона «Хайделагер», на котором испытываются ракеты дальнего действия. Есть вероятность, что эти ракеты оберкомандовермахт собирается скоро пустить в дело, применить на фронтах. Поэтому, разумеется, нам надо кое-что знать о них. Вот эти данные о ракетах и должен сообщить полковник Крюгель, И второе: в ближайшее время наши войска в очередном наступлении выйдут в район ракетного полигона. Крюгель должен сделать все возможное, чтобы предупредить разрушение фашистами наиболее важных объектов. А он, надо полагать, кое-что может.

— Интересная кадриль! — недоверчиво усмехнулся Полторанин. — Стало быть, я должен передать ему все эти указания? Так я понимаю?

— Верно.

— Да он пошлет меня к чертовой матери! И правильно сделает. Кто я ему: сват или брат? Или он в вашем штате числится? Я же помню, как он мне в Харькове сказал: «Никакой я не ваш, и делаю это ради Германии». Вот как он сказал, между прочим.

— А ты ему растолкуй, что мы тоже действуем ради будущей Германии, ради немецкого народа. Так что ему с нами как раз по пути.

— Да не поймет он этого!

Матюхин помолчал, поглядывая на Полторанина, потом убрал пустые кружки, тщательно сгреб со стола сухарные крошки и с листа высыпал их на подоконник, надо полагать — для птиц.

— Поймет… А ежели не поймет, тогда скажи ему, что про его связь в Харькове с советским разведчиком станет немедленно известно в абвере — самому адмиралу Канарису. А это уж точно, без дураков.

— Думаете, испугается?

— А куда ему деваться? Кстати, Ганс Крюгель — мужик умный и, надо полагать, давно понял, что война Германией проиграна окончательно и никакое «вундерваффе», никакие ракеты от поражения не спасут. Это лишь бредни бесноватого фюрера.

— Да… Оно все вроде бы так… Только боюсь я, придется-таки хорошенько тряхнуть этого Хрюкина… — Полторанин, как и майор, свернул из газеты козью ножку, затянулся горькой махрой, мечтательно произнес: — Эх, дали бы мне мою разведроту, уж мы бы там пошуровали на всю катушку, на ихнем полигоне! Да ведь не дадут, уж я знаю… Сколько народу в моем отряде будет?

— С тобой — пять человек.

Полторанин возмущенно вскочил со стула и мигом сдернул фуражку с вешалки:

— Вы что, смеетесь?! На такое дело пять человек? Нет, товарищ майор, в таком разе вызывали вы меня напрасно!

Майор наблюдал за Полтораниным спокойно, даже с интересом, Конечно, он мог заявить прямо: приказ командующего, и баста, никаких разговоров. Но он понимал и другое: для разведчика самоуважение — фактор решающий. Истинный разведчик есть артист своего дела. Всякое принуждение, грубый нажим выбивают его из роли, из естественной игры. А в предстоящей опасной операции Полторанин нужен именно такой, какой есть по своей натуре: мальчишески дерзкий, самоуверенный, знающий себе цену.

— Уж не стал ли ты после Харькова побаиваться немцев? — ехидно спросил Матюхин.

— Может, и стал! — загорячился старший лейтенант. — А что вы думаете, в тыл идти — это не чаи гонять, не сухари хрумать. Немцы, они мастера кости ломать, им только попадись в руки. А мне это ни к чему, я люблю ловить сам.

— Значит, осторожничаешь?

— Да уж научен, слава богу.

— И правильно! — рассмеялся Матюхин. Встал, взял за плечо и властно усадил разведчика на место. — Поучиться хорошему никогда не грех. Только тут ты страхуешься зря: не в количестве дело! Конечно, мы могли бы дать тебе и пятьдесят десантников, только что ты с ними будешь делать? Вот вопрос. Ни укрыться как следует, ни сманеврировать оперативно — базар. А пятерка боевых ребят — вот она, вся в кулаке! Бей, гвозди, просачивайся, уходи моментально — все можно. Да что мне объяснять эту азбуку тебе, бывалому разведчику! Верно?

— Оно-то верно… — нехотя вздохнул Полторанин. — Так ведь на территории иностранного государства… Это тебе не дома…

— Там братья вокруг, Полторанин, пойми ты это! Братья славяне, стонущие под игом оккупации. А ты на помощь пришел, уясняешь свою роль? К тому же у тебя определенное задание: только Крюгель! И никаких налетов или диверсий — это железно! Ну а в случае потребуется сила, дай знать — немедленно получишь. Лады?

— Договорились…

Матюхин с удовольствием попыхтел цигаркой, потом вытащил из стола стопку разноцветных папок:

— Вот личные дела твоих гвардейцев-десантников. Желаешь познакомиться?

— Нет, — отказался Полторанин, — Я привык знакомиться в деле. На подготовку сколько даете?

— Неделю.

— Вот за эту неделю я их в поле проштудирую. По алфавиту и каждого.