Владимир Петров - Польский пароль

Но дело было не в этом. Уж слишком разные они люди, чтобы найти контакты, установить взаимопонимание с первого раза. Лохов — горяч, напорист, резок, не говоря о явном избытке гонора. Вахромеев же отличался осторожностью, основательностью подхода и той мудрой, веской неспешностью действий, которая приходит к солдату-окопнику после многоразового воскрешения из мертвых, когда он на своей шкуре убеждается в главном уроке войны: успей сообразить за себя и за врага.

Конечно, про эту командирскую разнополярность хорошо знали в высшем штабе, когда планировали операцию танкового десанта. Ничего особенного: командиры не кумовья, чтобы подбирать их по принципу взаимной покладистости. Настоящие характеры — как кремневые кресала, сшибаются до искр, иногда до пламени. И это хорошо, если ради дела, ради общей победы в бою. Победы малой кровью. К тому же бой — не учения, не тыловые тренировки, где можно безнаказанно позубоскалить и эффектно покрасоваться. Бой мигом сдирает всякую шелуху, выбрасывает за борт мелочные капризы и вздорные страстишки.

Так рассуждал Вахромеев, не особенно обижаясь на подчеркнутую сухость щеголеватого комполка, не обращая внимания на его язвительные реплики во время разборов совместных тактических учений.

Отношения у них окончательно обострились, после того как Вахромеев возразил против ходатайства танкистов перед высшим штабом о включении в состав полка роты тяжелых танков ИС (эти громадины выдерживал далеко не всякий мост. Стало быть, весь рейдовый десант пришлось бы ориентировать на проходимость нескольких тяжелых танков). Командование резонно поддержало Вахромеева.

Не согласился Вахромеев и на предложенное ему место в головном танке — как старшему командиру во время движения. Он предпочитал быть среди своих автоматчиков, прямо на танковой броне, чтобы, как и они, видеть все в открытую, чтобы — лицом к ветру, ощущая пыль и скорость, обжигающее дыхание опасности.

Начало фронтового наступления складывалось трудно. Особенно на южном фланге, где в тылу у немцев был Львов. За двое суток упорных боев удалось лишь южнее Колтова пробить в обороне врага узкую брешь, шириной и 5–6 километров, и овладеть городом Золочев. Идя на риск, маршал Конев принял смелое решение: именно через этот насквозь простреливаемый колтовский коридор ввел в сражение сначала 3-ю гвардейскую танковую армию, а затем и 4-ю танковую армию.

Через несколько суток танкисты-гвардейцы генерала Рыбалко были уже в глубоком тылу немцев, в ста двадцати километрах от линии фронта. Обходным маневром они отрезали Львов с запада и, соединившись в районе Буск, Деревляны с конно-механизированной группой генерала Баранова, замкнули кольцо окружения бродской группировки врага в составе восьми дивизий.

В это же время танкисты генерала Лелюшенко, развивая стремительное наступление в обход Львова с юго-запада, вышли к окраинам города. Еще предстояли кровопролитные бои, однако участь Львова (Лемберга — столицы дистрикта Галичина, как велеречиво именовали его фашисты) была предрешена.

17-июля 1944 года войска 1-го Украинского фронта вступили на территорию Польши.

Яворов. Ярослав, Дембица — таков был стержень графического клина, определявшего на карте путь вахромеевского десанта, почти точно по пятидесятой параллели. Впереди была Польша, глубокий тыл противника с гарнизонами и опорными пунктами, впереди было более десятка больших и малых рек, которые предстояло форсировать.

Ночной переправой через первую из них — карпатскую реку Сан десант начал свой беспримерный рейд.

В рассветных сумерках из приречного зыбкого тумана постепенно рождался противоположный берег: пологие горы, аккуратные рощи, уютные домики с облитыми росой черепичными крышами. Все это виделось смутно, расплывчато, как сквозь запотевшее оконное стекло, и казалось непрочным, нереальным и очень далеким, чужим. Даже запах лугового сена, доносившийся с берега, вызывал ощущение тревоги: что их ждет впереди? что скрывается за этой безмятежной утренней картиной?

На лицах солдат, полускрытых касками, беспокойство, сумрачная настороженность. Вахромеев понимал ребят: они оставляют позади родную землю, которая в любом из прошедших боев для каждого была надежной материнской опорой. Они бились за нее, истерзанную трехлетней войной, дрались за каждую пядь, и она окрыляла их, вливала новые силы. Чувство родной земли очень много значит для солдата…

Теперь она позади. Впереди — чужое, неизведанное, рождающее неуверенность.

Это до первого боя. Потом все станет на место, и душа солдатская разберется, что пришли они сюда не только ради военной надобности, не для того лишь, чтобы, преследуя врага, безостановочно вершить правое дело. Поймут солдаты, что пришли прежде всего с помощью, с той самой соседской братской помощью, которая на Руси, в каждой деревне, считается общим долгом — непреложным, первостатейным, святым. И идет это издревле, с тех времен еще, когда всем миром корчевали вырубки под пашни, артельно помогали соседу в горячую сенокосную пору или с дробовиками и рогатинами ватагой шли на медведя, порвавшего коров в общем стаде.

Деревенская помощь — это как праздник. Да оно и понятно: ближнему помог — самому полегчало, Тут-то и сила человеческая, в помощи.

Вахромеев усмехнулся, вспомнив шумные довоенные помощи в Черемше — начинались они обычно в сенокосном августе. Сено стожили в огромные стога-скирды, непосильные хозяину-одиночке, вершили их пихтовым лапником, вязанным особым способом — «нахлобучкой», или «по-общинному». А потом прямо на стерне — застолье.

Да… Далековато занесла его военная судьба! Долгой дорожкой, считай, что в полпланеты… Он представил решительную стрелу танкового десанта как бы перенесенной с карты на местность, перерезавшую сонную реку, крутой травянистый берег и уходящую в туманные предгорья прямо по магистральному шоссе. И вздрогнул от неожиданной простой мысли, страшной по своей изначальной сути: а ведь все они — танкисты Лохова, три роты его, Вахромеева, автоматчиков, приданные саперы и артиллеристы — идут почти что на верную смерть… Хотя бы потому, что тактический замысел рейда противоречит элементарному закону войны, уж не говоря о здравом смысле. Наступающий, согласно тому же Боевому уставу, должен иметь как минимум тройное превосходство над противником. А они? Дерзко отшвырнув всякие законы и рассуждения, нацелились прямо в пасть врагу! Они пытаются не только пробиться через многочисленные заслоны, но потом еще воевать, удерживать оборону, драться одни против всех.

На что они рассчитывают?

На стойкость, храбрость, боевую выучку солдат, на командирскую зрелость офицеров. В конце концов, на героизм всех десантников. Но хватит ли этого?