Николай Кузаков - Красная волчица

— Жаль, что с Груней не довелось повидаться.

— Завтра на могилку сходим.

Серафим Антонович с Матвеем Кузьмичом встали рано, выпили по кружке чая.

— Жену-то Степана как звать? — спросил Матвей Кузьмич.

— Надя. На ферме она сейчас. Доярка приболела, Подменяет ее.

— Повидать бы надо.

— Управишься с делами, загляни ко мне в кузницу.

Я провожу.

— Договорились.

Матвей Кузьмич шел по лесной тропинке. Над горами медленно поднималось огромное красноватое солнце.

В лесу было прохладно. На траве и деревьях лежала крупная роса. Вяло перекликались птицы. Где-то в бору свистел бурундук. «Черт, еще дождя наворожит», — подумал Матвей Кузьмич.

Матвей Кузьмич вышел на поскотину. Конь, требуя подачки, шершавыми губами ткнулся в ладони.

— Нет ничего, — Матвей Кузьмич потрепал его по косматой гриве. — Отдыхай еще. Я схожу в сельсовет, и поедем.

Но вначале Матвей Кузьмич решил побывать на ферме, которая находилась на нижнем конце деревни под леском. Он неторопливо шел вдоль городьбы поскотины. И вдруг в душе проснулась неясная тревога. «С чего бы?» — терялся в догадках Матвей Кузьмич. Вспомнил. Вчера, когда подъезжал к лесу, встретил всадника. Поравнявшись, всадник глянул на него настороженно, торопливо кивнул головой и понукнул коня. У всадника пепельные, как беличий хвост, усы. Усы как усы. Глаза навыкате. Над правой бровью темная, как дробина, бородавка. Вот эти глаза и бородавку над бровью он где-то видел. Но где? Это и беспокоило Матвея Кузьмича.

Невдалеке от скотного двора небольшая выгородка. В ней и доили доярки коров. Матвей Кузьмич подошел, когда дойка уже закончилась и доярки мыли ведра.

— Здравствуйте, бабоньки, — поприветствовал Матвей Кузьмич доярок.

— Здравствуйте, — вразнобой ответили те. От Ларисы они уже знали, что Матвей Кузьмич в гражданскую войну партизанил со Степаном и с Серафимом Антоновичем.

— Которая из вас будет жена Степана Сергеевича? — окинул взглядом доярок Матвей Кузьмич.

— Я буду, — Надя повесила на кол вымытое ведро и вытерла о передник руки.

— Здравствуй. Есть вести от Степана Сергеевича?

— Редко пишет, — вздохнула Надя.

— Где он сейчас?

— Где-то на Дону воюет.

Бабы обступили Матвея Кузьмича.

— Когда будет конец этой проклятущей войне? — спросила Дуся.

Матвей Кузьмич присел на маленькую скамеечку, закурил. Бабы с надеждой смотрели на него.

— На Кавказ фашисты рвутся. К нефти. Значит, худо у них дело с горючкой. Кинулись к Сталинграду. Волгу перерезать хотят. Только ничего у них не выйдет. Наша армия силу набрала. Посмотрите, сколько топчутся возле Ленинграда. Я так думаю, бабоньки, повыломают они скоро зубы. Можно победить армию, а вот народ победить нельзя. А они-то против всего советского народа замахнулись.

Подъехал пастух. Это был тот самый всадник, которого Матвей Кузьмич видел вчера. Он поздоровался и, покрикивая на коров, погнал их на пастбище.

— Кто этот мужчина? — спросил Матвей Кузьмич.

— Мирон Тимофеевич Староверов, — ответила Надя. — Лет за пять до войны из Юрова к нам приехал.

И фамилию эту где-то уже слыхал Матвей Кузьмич, Но где? Посмотрев вслед пастуху, встал.

— Не вешать головы, бабы. Выстоять нам надо. Надеяться не на кого.

В сельсовете над дверями Матвей Кузьмич нашел ключ. Валентина Петровка еще вчера его предупредила, что сначала проведет в правление колхоза раскомандировку, а потом подойдет. Матвей Кузьмич прошелся по кабинету и сел за стол. Тихо скрипнула дверь. На пороге появился Яшка Ушкан. Он осторожно прикрыл за собой дверь.

— Вызывали? — и Яшка смотрел на Матвея Кузьмича льстивыми глазами.

Что за наваждение? У Яшки были такие же навыкате глаза, как и у пастуха.

— Яков Староверов? — спросил Матвей Кузьмич.

— Я самый, — улыбнулся Яшка,

— А кто вам доводится Мирон Тимофеевич?

— Это папаша мой.

— Проходи, садись, — кивнул на табуретку у стола Матвей Кузьмич.

Яшка сел на краешек табуретки.

— Письмо писал в милицию?

— Писал. Про браконьеров, Самый отъявленный из них — Дмитрий Воронов. Он сын шаманки. Никаких законов не признает. В начале сенокоса убил сохатого. Потом еще одного. А деревня его покрывает. Боятся шаманку.

— Куда же ему столько мяса, одному-то?

— Это надо у него спросить.

И вдруг Матвей Кузьмич вспомнил, откуда он знает Староверова. Недавно в руки ему попало одно дело. Это были доносы Мирона Тимофеевича. Там же лежала его фотокарточка. Много добрых мужиков оклеветал он и сбежал из Юрова в Матвеевку.

— Я про всех все знаю, — продолжал Яшка. — У меня записано. Если понадоблюсь, дайте знать. Мы их всех выведем на чистую воду, — заговорщически шептал Яшка.

— Ладно, иди, — оборвал его Матвей Кузьмич. — Я разберусь.

Яшка бесшумно выскользнул из сельсовета. Матвей Кузьмич тяжело встал, подошел к окну. Светило солнце, голубело небо, а у него на душе было темно.

Торопливой походкой вошла Валентина Петровна.

— Заждались?

— Ничего.

— Беда у нас, Матвей Кузьмич, — Валентина Петровна устало опустилась на стул. — Хлеб замерз. Вся надежда на осень была. Чем теперь людей кормить? В город надо ехать. А там ведь тоже лишку нет. Пора для охотников провиант завозить. Одежонку для них сошьем. Опять же, без продуктов не отправишь. Ремонт школы остановился, Голова кругом идет.

— Война, Валентина Петровна, что поделаешь. От нее и в тайге спасенья нет. А каково людям в оккупации?

Валентина Петровна вздохнула.

— Знаю. Это я так, к слову.

— У меня к тебе, дело, — Матвей Кузьмич пододвинул к столу табуретку, сел. — Из тюрьмы сбежали три бандита. Одни из них Генка Воронов, по кличке Ворон. Он — матвеевский.

— Генка Воронов… — Валентина Петровна задумалась. — Это не сын ли Никифора, который убил брата, коммуниста?

— Во-во, он самый.

— Нам только бандитов недоставало.

— Генка может банду привести сюда. Оповести всех людей. Ружья держите наготове.

— Хорошо.

— Банда под Карском ограбила почту. Ямщика и почтальона связали, забрали деньги, облигации и скрылись. В ямщики надо подобрать надежных парней.

Валентина Петровна задумалась.

— Придется Васильевича с сенокоса снимать.

— Кто это Васильевич? — приподнял брови Матвей Кузьмич.

— Дмитрий Воронов.

— Надежный парень?

— Мальчишка еще. Кормилец наш.

— Это он нынче сохатых добыл?

Валентина Петровна удивленно посмотрела на Матвея Кузьмича.

— Уже донесли.

Матвей Кузьмич промолчал. Валентина Петровна продолжала:

— Как-то, Кузьмич, жить надо, работать, а голодные люди много ли наработают? Я Васильевичу задание давала, с меня и спрос.

Матвей Кузьмич уважительно посмотрел на Валентину Петровну.