Олег Кириллов - ВСЕ НА ЗЕМЛЕ

Рокотов хохотал. Слезы наворачивались ему на глаза. Он мотал головой от восторга.

— Смотрите вперед, — сказала спутница. — По моему, вы слишком эмоциональны.

Он перестал смеяться и вдруг, неожиданно для себя, сказал:

— Слушайте, а если серьезно… Когда вы освобождаетесь? Я заеду за вами.

Она глянула на него насмешливо:

— Решили напрямик… Правильно, Меньше церемоний. Я занята.

Я спрашиваю, когда вы освободитесь?

Поздно. В половине одиннадцатого.

— Я приеду. Где мне быть?

— Может, хватит? Пошутили — достаточно, а?

— А если я не шучу?

Машина катилась по улице Матвеевки, и Рокотов понемногу сбавлял и сбавлял скорость. Вывернулся из-за: угла трактор… Владимир затормозил, а парень в майке, сидевший за рулем трактора, сделал ему знак пальцем у виска и, поравнявшись, заорал:

— Глядеть надо!..

Вера смеялась. Рокотов сокрушенно покачивал головой. Она сказала:

— Вон туда, к скверику…

Когда она выходила, он придержал ее за руку:

— Я приеду. Жду вас в половине одиннадцатого на этом же месте.

Она посмотрела ему в глаза, пожала плечами:

— Ждите… — и ушла к воротам больницы.

Рокотов посидел несколько минут, не двигаясь. Оседала пыль, поднятая колесами автомобиля. Дребезжа звонком, прокатил мимо мальчишка на трехколесном велосипеде. Женщина-почтальон у ворот дома напротив крикнула во двор:

— Баба Люба… Газетки возьми…

Старушечий голос отозвался сразу же:

— Иду… иду, Катя. Ты положь-то на скамейку.

Тротуары из бетонных плит, хорошие добротные до ма… Заборы разных цветов. Матвеевка. А под ней, всего лишь в ста пятидесяти метрах, лежит руда… Огромное количество руды, которая так нужна стране.

А ведь Насонов ждет. Что же он прохлаждается? Дел невпроворот…

Он резко сдернул машину с места,

— Земля здесь золотая, — сказал Насонов, — золотая, право слово. В самые засушливые годы по двадцать три центнера с гектара зерновых берем… Это по кругу… А коли все по-хорошему, так и за тридцать центнеров… Обидно, Владимир Алексеевич, вот что…

К примеру, переселяться… Ведь коллектив разгон яем?.. Разгоняем. Чего уж тут красить словом дело. Соседи наши тоже своего череда ждут… И «Победа», и Имени Горького, и Сосновский совхоз. Ежели землю не под карьеры возьмут, так под электрометаллургический… Слыхали, что в наших краях его строить будут? Дело, конечно, важнейшее, любому понятно. А вот мне колхоз наш жалко… После войны здесь головешки одни остались… Все на горбу поднимали. Я тогда парнем был, помню. Хоть клуб возьми, хоть больницу… На последние шиши в свое время строили. А теперь псу под хвост. Люди-то, конечно, в город переберутся… И опять, ну что человеку делать, коли он всю жизнь в животноводах проходил? К делу этому всей душой прикипел… А его на завод… А он там не в привычку…

Идут они с Рокотовым по полю. Газик на обочине, а следом — председательская «Волга» приткнулась.

— Ночами, понимаешь, не сплю… Горько, и все… Вроде и жизнь впустую прожил. А она-то, земля, бессловесная… С ней что хошь твори. Молчит.

— Колхоз не сразу ликвидируется… Вначале Красное с окрестностями, а потом уже Матвеевка… Это лет через десяток… Остальные земли отойдут к соседним хозяйствам… Вы понимаете, прямо под вашими селами выход руды. Ну, километров на шесть к речке построились бы в свое время — и остались бы в стороне.

— Тут уж в стороне не останешься, — сказал Насонов, — все одно рано или поздно прижмут. Вон в «Победе» как? Вроде и далеко от них и карьер и ГОКи, а жизни нет. Все поля дорогами переполосовали. Коммуникации. Скоро у Колыванова, говорят, очистные строить начнут. Вот тебе и все. Да самое-то обидное, что лучшие земли забирают. У меня вон в Кореневке если б забрали земли, так перекрестился бы с радости. Одни овраги. Скот там пасем. Так нет, самое лучшее берут… Да еще села под снос.

Хитер мужик. Нет-нет да и бросит взгляд, чтоб поглядеть, как его слова действуют. Да только на лице у Рокотова ничего не прочтешь. Дорошинский выученик. Насонов уже с соседями-председателями перемолвился! ежели первый секретарь в районе инженер, видно, сель ское хозяйство теперь под корень. Таких штук понастроили. Только при одном горно-обогатительном комбинате водохранилище на полторы тысячи гектаров… И то расширять собираются.

Целый день возит Насонов первого секретаря по колхозу. Специально ковырял фундамент Дворца куль туры, чтобы показать: на века строили. Фермы показал, школы в обоих селах. Предложил было заехать в больницу… шутка ли, на сто коек отгрохали, четырех врачей держим, парк, понимаешь, насадили, чтобы больной труженик побольше кислорода вдыхал… И все это под корень? Больницу осматривать первый секретарь отказался, причем торопливо как-то… Не понял ничего Насонов, но на всякий случай решил еще попробовать эту мозоль у Рокотова. Опять предложил глянуть хоть глазом на больницу. И сразу же глаза у шефа округлились от злости. Резко оборвал. Чего-чего, а характера у него хватает. Ясности в этом вопросе у Насонова не осталось, решил подумать на досуге: чем же так не ко двору Рокотову больница? Проголодался? Не может быть. Совсем недавно обедали в закутке колхозной столовой. Шикнул на повариху, когда вел умываться начальство, чтоб тащила все самое лучшее. От рюмки Рокотов отказался: и опять тут поневоле сравнишь его с Логуновым. Тот спуску не давал, когда за дело, а рюмку с председателем не брезговал пропустить.

Дело уже шло к восьми вечера. Была одна мысль у Рокотова, и для того чтобы уточнить кое-что, потребовал он у Насована карту угодий колхоза. Заехали в правление. Засел первый секретарь за карту, а председатель стой около него чурбан чурбаном… Хоть бы сказал, в чем дело. Сопит, и все. Еще брови хмурит.

— Ну-ка, кореневские пастбища…. ну овраги, очертите… Сколько здесь гектаров будет?

Насонов кинулся к карте и начал черкать:

— Вот тут… тут и сюда… Да кругом тыщи четыре гектаров… Земля, коли есть, так сплошной мел… Ни шута не растет, а на колхозе числится: угодья.

Ай да секретарь… Никак задумал?.. Еще Дорошину пытался всучить эту земельку Насонов, да тот сразу отыгрался: ты что, дескать, государство надуть норовишь? Это тебе не на колхозной ярмарке торговаться…

— Карту возьму, — сказал Рокотов, — потом верну… До свиданья.

Он вышел из правления, а Насонов торопливо поспевал за ним, чуть ли не бегом, прикидывая: а вдруг получится? Ну может же такое чудо статься?

Рокотов сел в машину, торопливо пожал руку Насонову и укатил, оставив председателя в чувствах неопределенных: как оно еще повернется? Если будет решение исполкома об отчуждении, считай, что все. Потому чтои в области решат, и в Москве утвердят. Без Москвы оно, конечно, ничего не выйдет, и можно будет еще и с жалобой туда поехать, да только коли на месте решат… Одна надежда на бумагу, которую всучил в свое время Дорошину. Да только за трюк этот может такое нагореть. Ох, боже ж ты мой…