Александр Кутепов - Знойное лето

— А мне не обидно, что Басаров гостем в деревне живет! — тоже закричал Глазков, но тут же унял себя и дальше говорил негромко, размеренно: — Дело не в этом, Егор Харитонович. Не время обиды считать. Сейчас корма добывать надо. Колхозному скоту и твоей личной корове, которую ты уже настроился продавать. Остальное пока не в счет. Все, что терпит, — не в счет, потом станем разбираться, кто кому должен и сколько. Но на твои вопросы, касающиеся меня, отвечу. Сматываться, как ты говоришь, я никуда не собираюсь. Года два назад, пожалуй, я бы воспользовался случаем, подвернись он. Теперь же не хочу и не могу. Слишком много взял на себя… Второе: опытов на хомутовцах не ставлю, но пытаюсь с позиций науки осмыслить нашу работу и предложить что-нибудь полезное для лучшей ее организации… Вот ты назвал меня машиной. Возможно, это так. У меня есть цель и я работаю ради нее. Отключаться, отклоняться, делать остановки у меня нет времени. Надеюсь, это тебе понятно?

— Не все, но кой-чего, — задумчиво проговорил Басаров и ожесточенно поскреб небритый подбородок. — Поживем — увидим… Дай-то бог нашему теляти волка сожрать. Бывай здоров, председатель. Извини, если что не так сказал.

Егор Харитонович поднялся.

— Подожди, Егор, — остановил его Глазков. — Я приглашал тебя не ради только занимательной беседы. Дело тут вот в чем, — он вышел из-за стола, приблизился к Басарову, ухватил того за рукав и потянул обратно к столу. — Дело, Егор Харитонович, в том, что надо дней за двадцать, а лучше в две недели подвести воду из Большого озера в Кругленькое. Иначе погибнет поливной участок.

— Выходит, мой совет нужон? — удивился Басаров. — С этого, председатель, и начинал бы. А то — кругом да около. Хватит с меня и Кутейникова, — Егор Харитонович тяжело и непритворно вздохнул. — Вот репей так репей!

— Знаю… Что предлагаешь с водой делать?

— А что тут придумаешь, — Басаров пожал плечами. — Как-то на необъятных просторах Сибири нам тоже понадобилась вода. Так там это просто. Вертолеты подкинули трубы, мы их свинтили на живую нитку, насос поставили — и готово.

— В том-то и дело… Труб нет.

У Егора Харитоновича и на это нашелся ответ и совет.

— К шефам ехать надо, куда больше. Они ж строители, должны быть у них трубы. А не дадут, так жалобу, между протчим. При теперешней обстановке за такое дело по головке не погладят…

— В теперешней обстановке, Егор Харитонович, мы вот что сделаем, — Алексей глянул на часы. — Прямо сейчас доскочим до Кругленького. Только ты, пожалуйста, не выкатывай глаза и не разевай так широко рот. Да, да! Этот водопровод тебе строить придется. Хошь начальником, хошь рядовым.

— Я что — спец какой? Нужон мне ваш водопровод, как тому зайцу… Нет, ты чего лыбишься, председатель? Взяли привычку. Как жареный петух клюнул, так сразу — Егор Харитонович. Да в гробу, я видал такое почтение!

Басаров хлопнул фуражку об пол и готов был скандалить по всем правилам, но Глазков подхватил его под руку и повел из кабинета, ласково приговаривая:

— Прошу, дорогой… Осторожно, дорогой, здесь ступеньки… Смотри под ноги, Егор Харитонович…

В машине, развалясь на заднем сиденье, Басаров согласился глянуть, что там нехорошее получается с поливом у Кругленького озера.

— Поехали, — скомандовал он, — чего уж там… Только слышь, председатель, жимани мимо моей избы. Пущай Кланька подивится. Ну, чего тебе стоит.

Уважил Глазков. Даже остановился у басаровского дома и послушал, содрогаясь от смеха, объяснение Егора Харитоновича с женой.

Кругленькое озеро похоже на блюдечко. Художник не утруждал себя выбором красок, обошелся одной зеленой, от густой и темной до бледной, переходящей в белизну. Сотворив это чудо, мастер взвесил свое творение на ладони, полюбовался, потом раздвинул березовый лес и осторожно поставил блюдечко на землю. Дотянулся до Большого озера, зачерпнул в горсть светлой воды и слил в блюдце. Получилось озерко. Всегда тихо-задумчивое, ласково-радостное.

— Действуй, Егор Харитонович, — сказал Глазков, когда приехали на место. — Инженер тоже прикидку делает, и я смотреть буду. Нужен нам самый оптимальный, самый быстрый и самый дешевый вариант. Понятно задание?

— Яснее ясного! — бодро крикнул Басаров и вприпрыжку пошел черным топким берегом.

«Черт-те что получается», — в удивлении думал он, совершенно перестав понимать себя, Егора Басарова. Что он за человек, зачем живет, зачем мечется, проклиная жизнь и радуясь ей? Откуда это берется, где тайнички, которые вдруг откроются, и сам уже дивишься на себя, как на чудо. Может, потому, что ничего простого в мире не было и нет? Это равнодушные и ленивые выдумывают простоту для своего удобства. На самом же деле все сложно, путано-перепутано…

Когда Глазков усаживал его в машину, Егор Харитонович со злорадством думал, как сейчас отколет номерок: доедет до дома, скажет председателю спасибо и похохочет. Но вот же не сделал этого. Почему так получилось, он не знает да поди-ка и не узнает никогда. Слишком многое в эту весну делается как бы помимо воли и желания Басарова, и он прилаживается к тому, что делают другие. Теперь вот, шагая берегом озерка, Егор Харитонович озабоченно думал уже о том, как бы утереть нос и председателю, и колхозному инженеру, чтобы потом все говорили в деревне, что если бы не Басаров, не видать бы добра…

У разобранного насоса возился звеньевой Лаврентий Сергеевич Родионов — из старых комбайнеров. Завидев Алексея, он положил ключи, ветошкой вытер руки и пошел навстречу тяжелой походкой уже стареющего и усталого человека. Лет десяток назад комбайнерская слава Родионова гремела по всей области. Одно лето Алексей, тогда еще студент, работал помощником Лаврентия Сергеевича на уборке и узнал, как даются две, а то и три нормы в день. Ему казалось тогда, что комбайнер не спит совсем, в любое время дня и ночи на ногах — и все бегом, бегом. А теперь сдавать начал Родионов, сгорбатился, голова сплошь в седине, лицо оплела густая паутина морщин. Но сам в прошлом году пришел к Глазкову и попросился на поливной участок. Дескать, всякой работы перевидал-переделал, надо и тут попробовать.

— Здравствуй, Алешка, — Родионов подал руку. — Это что там за инспектор явился? — Егор Харитонович как раз разулся, скинул штаны и зачем-то полез в озеро. — Ей, Егорка, не утопни! Куда тебя нечистая несет? — звонко закричал Родионов.

— Пусть его! — Глазков махнул рукой. — Как вы тут, Лаврентий Сергеевич? Впрочем, чего я спрашиваю. Это ты должен вопросы задавать, а мне отвечать.

— Морока одна, Лексей Палыч, — сразу завздыхал Родионов. — На дню сколь раз сборка-разборка. Вода-то вон какая, одна грязь… Обмишулились мы, Лексей Палыч, с поливом.