Фаина Оржеховская - Всего лишь несколько лет…
- Название:Всего лишь несколько лет…
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1967
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Фаина Оржеховская - Всего лишь несколько лет… краткое содержание
Человек, создающий художественные ценности, всегда интересовал писательницу Ф. Оржеховскую.
В своих книгах «Шопен», «Эдвард Григ», «Себастьян Бах», «Воображаемые встречи» автор подчеркивает облагораживающее воздействие искусства на людей.
И в романе «Всего лишь несколько лет…», рассказывающем о судьбах наших современников, писательница осталась верна своей любимой теме. Главные герои романа — будущая пианистка и будущий скульптор. Однако эта книга не только о людях искусства — она гораздо шире.
Всего лишь несколько лет… - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Верочка Шарикова провела Снежковых сквозь толпу на площадь. Маша сразу узнала купол церкви, начало их улицы.
Ах, нет, это не Китеж! Его хранили сомкнувшиеся волны. А Москва сотрясалась от бомбежек, изнемогала от голода, оборонялась изо всех сил.
— Еще раз поздравляю, Верочка, с сыном.
— Ему уже скоро три, — заулыбалась Верочка. — Родился не под Новый год, а через два дня. Но мы будем праздновать тридцать первого, как Машенька.
Внезапно улыбка сошла с ее лица, лобик наморщился.
— Катерина Александровна, большое огорчение. Но это временно. К вам в комнату вселили одно семейство. Двоих с ребенком.
— Как?
— Управдом сказал, что они переедут. Я это вам говорю, чтобы дома не испугались.
Маша слышала это сообщение краем уха. Она была слишком поглощена возвращением и переменой, происшедшей вокруг. Это наша улица? И новый дом? Но это же казарма! Штукатурка на фасаде облупилась, окна заколочены фанерой, и дом выкрашен почему-то в два цвета. А флигель стоит. Еще чернее, чем был.
Но непонятнее всего комната. Там чужие люди, чужой запах, ничего похожего на прежнее. Нет портрета Горького, цветов на окне. И мебель чужая: огромный стол, нелепый старый буфет с вырезанными на нем какими-то грушами; на столе неубранные бутылки…
Что же это? Мужчина в углу бьет молотком по колодке, маленькая девочка играет на полу с тряпичной куклой. А женщина в Платочке, низко спущенном на лоб, сладко улыбаясь, протягивает руку лопаточкой.
— Приехали? Давно ждем. — И поджимает губы. — Раздевайтеся. Что ж теперь делать? Нам комнату обещали. А покуда в тесноте, да не в обиде.
— Фрося! Подь сюда, — позвал мужчина с молотком.
— Подождешь! Вот здесь будет ваш уголочек. Во-о-н тута! Можно и занавесочку повесить.
— Да это ж треть комнаты! — воскликнула Катя. — И то меньше. И темно будет, если перегородить!
— Что ж сделаешь, коли одно окно? И нам-то негоже в темноте жить!
— Но почему вы здесь распоряжаетесь, не понимаю!
— Мой муж инвали-и-д! — заголосила Фрося.
Она растягивала окончания слов и при этом сильно зажмуривала глаза. Оттого казалось, что она пронзительно пищит.
— Нас троя, а вас двоя!
Она так и выговаривала: «двоя».
«Кого она мне напоминает? — думала Маша. — Отчего она мне так знакома, знакома до тошноты?»
— Кого и турнуть можно, — пробасил из своего угла муж Фроси.
Не разобрав вещи, Катя пошла в домоуправление; управдом был новый: он прибыл в сорок втором из деревни и оттуда выписал своих родственников, Дергачевых.
— Обождать надо, — сказал он, хитро поглядывая на Катю и сгребая пятерней черную бороду. — Дергачев инвалид, ребенок у них маленький. Куда ж их денешь, на зиму глядя?
— Но как же так? Почему в нашей комнате? Разве Шариковы не платили за квартиру?
— Эх, дамочка, сердца у вас нету, вот что!
Пока Катя объяснялась с управдомом, Маша вышла на кухню приготовить что-нибудь поесть. Кухня была вся завалена дровами. На столах ни керосинок, ни кастрюль. Да и столов мало осталось. И непереносимая стужа — хуже, чем на улице. Шариковы увели Машу к себе.
— Это ужас, ужас! — жаловалась обрюзгшая Вера Васильевна. — Воды нет, на кухню давно не ходим, готовим здесь на «румынке». А вы, бедные! Приехали, мечтали отдохнуть — и вот!
В комнате был ужасающий беспорядок; у самой Веры Васильевны лицо было словно закопченное. Ее невестка, Верочка, унимала кричавшего маленького Алешу.
— А эта Фрося — это что-то ужасное… — Вера Васильевна округлила глаза. — Спекулянтка. А из соседей никто еще не приехал, вы первые. Ты, Машенька, у нас готовь уроки.
Потом она говорила плачущей Кате:
— Битюгов выбрался из окружения, но не на радость себе. Вознесенские должны были привезти Олю, а она — ни в какую. «Ни за что, говорит, хоть убейте, не вернусь в Москву».
— Она там поправилась, — вмешалась Верочка, — работает, даже учиться стала.
— Ну, совсем поправиться она не могла. Так, временное улучшение.
— Почему же она не хочет в Москву? — спросила Катя.
— Кто знает? Разные слухи… Я, лично, не верю. А Семен Алексеевич, может, скоро и приедет, ненадолго… А что в Москве было! За Алешеньку как боялись!
Когда Снежковы вернулись к себе в комнату, Фрося была уже в постели. Оглянувшись на дверь, она повертела головой, быстро повела ртом и носом, словно принюхиваясь к чему-то, и опять Маше бросилось в глаза тошнотворное сходство с кем-то знакомым и опасным.
— Долго ж вы гуляли! Ложитеся да и свет гасите!
Маша не выдержала:
— Вы нам, пожалуйста, не указывайте!
— Это что ж такоя? — заголосила Фрося, подняв голову с подушки. — Жизни, значит, не бу-у-ди-т?
— Успокойтесь, — с отвращением сказала Катя. — Дай, Машенька, занавеску, повесим сейчас же.
— Неча было из Москвы удирать! А то — спасать шкуру!
От духоты и обиды долго не удавалось заснуть. Лежа в темноте рядом с матерью, Маша вспомнила наконец, на кого похожа их соседка. Внезапно ожил забытый призрак: огромная крыса, которая приснилась под Новый год в давнем пророческом сне. Сообщница колдуна и враг благородного Щелкунчика! Символ всего злого… Когда же она оставит нас в покое?!
И всю ночь снились кошмары: мышиный писк, мяуканье, пауки, чьи-то руки, срывающие одеяло. Под утро Маша крепко уснула, но ее разбудил детский плач и пронзительный Фросин голос. Катя, не спавшая всю ночь, одевалась.
— Вставай, милая, выйдем, подумаем, как нам быть.
Надо было мириться, что нет своего угла. После работы Катя обедала в столовой вместе с Машей, потом обе шли в районную читальню. Там Маша готовила уроки, а Катя дремала, прислонясь к спинке стула, и вспоминала теплую свердловскую комнатку, где не было посторонних.
Когда же Катя сильно уставала, то шла домой и, плотно задернув занавеску, отделяющую ее угол от Фросиных владений, ложилась в постель. Она отвоевала себе маленькое, но ценное преимущество — отдельную проводку. Маленькую настольную лампочку она ставила рядом с кроватью.
Выходные дни были самые мучительные, словно кто-то проклял их с того самого воскресенья, как началась война. С утра у Дергачевых уже сидели гости. Пили, ругались. Когда же, не выдержав, Снежковы бежали к двери, инвалид Никешка, Фросин муж, кричал вслед, поощряемый дружками:
— Так-то! Два черта в одном озере не водятся!
Вечерами вся Москва погружалась во мрак. Лишь фонарики мелькали в руках у прохожих. У Снежковых не было фонарика, они шли, прижавшись друг к другу, почти не разговаривали. Разве иногда у Кати вырывалось:
— Все спешат домой, в свое гнездо. А нам куда торопиться?
Понемногу соседи возвращались. Приехал из Ташкента Пищеблок. Увидев Машу, воскликнул:
— До чего ж похорошела! Узнать нельзя!
Маша покраснела, как вишня, и выбежала вон. Хотя Пищеблок и не мужчина и вообще смешная фигура, но когда тебе шестнадцать, подобные замечания не пропустишь мимо ушей. Тем более, что зеркала по-разному отражают и даже в одном и том же по-разному себя видишь.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: