Станислав Мелешин - Это случилось у моря

Он взял ее за руку, как маленькую девочку, и улыбался. На душе у него стало светло и приятно, он повел Варьку в низ Большой горы, обходя камни: боялся, что Варя споткнется о них.

И вот оно — море! Даже не видно неба: наступила ночь, и из волн поднялась луна; откуда-то из далеких космических глубин она посылала свой печальный мягкий свет, освещая двух людей на земле, на берегу Охотского моря.

Камни были белые, как льдины, будто их швырнуло волной на берег, и остались они лежать навечно, не тая.

— Павел! Смотри!

— Куда?

— Вперед! Ты не видишь горизонта? А меня видишь? Смотри на море. Морей на земле много, но различаются эти моря тем, какие люди живут на их берегах. Охотское море одно из лучших потому, что на его берегах работают и любят друг друга особенные, добрые, суровые и отважные люди, с широкой душой… Вот, как ты… А теперь, Павлуша, на меня смотри.

— Варь, ты что это сегодня?..

— Я не сегодня, я всегда так. Ты ой какой умный! Научи, жить как?

Павел положил руку ей на плечо, она стряхнула его руку:

— Научи, жить как? Чтоб любили, а не лапали.

Павел молчал. Он не знал, как ответить ей, и только слушал ее гордый, веселый и отчаянный голос.

— По рукам бью, а обнимут — приятно. Обними…

Павел растерялся… Конечно, он бы мог ее обнять…

Варька вздохнула.

— Хм!… Сердце даже забилось… Павлуша, если ты будешь мой, я тебя всю жизнь буду целовать…

Варька откинула свои тяжелые косы за спину.

— Слушай меня. Живет человек на земле и живет… И вдруг его дом… горит. Он ищет дверь. А ее нет. Одни стены. Вот так и я. Павлуша, делай со мной все, что хочешь, я вся твоя. Не говори мне ничего. Я люблю твои губы, смотрела на них, но не целовала. Нет, не поцелую… Что-то к нам приезжать перестали… — вдруг переключилась она на другой разговор. — Хоть бы новый кто приплыл, высокий, удалой, уж я б ему полюбилась. Может, сядем?

Павел кивнул головой и подумал о том, что он бы не смог полюбить Варвару. Она такая доверчивая, добрая и отчаянная, родная сестра. Он только мог бы любоваться ею и знать, что в его жизни есть Варенька.

Варька сидела на камне, разбросав волосы на плечи. Ей не терпелось ткнуть в бок Павла.

— Ну, вот… мы и рядом. Садись, Павлуша. Сел? Хорошо. Слышишь море? Вода, волны. А мы с тобой — два человека. Я Варвара, а ты — Павел. Чуешь? Щеки у меня горят. Говорить стыдно. Сердце стучит. Отчего? Скажи.

— Говори, говори, Варя…

— Нет, ты ответь, почему сердце так громко стучит? Первый раз и… светло на душе! Какие у тебя руки… большие. Моя рука упрячется в твоей ладони сразу. Проверим?!

— Ну, давай, проверим.

Варька засмеялась громко и заливисто, кулак ее, зажатый рукой Павла, чуть дрожал.

— А что я тебе скажу… Только ты не смейся. Ладно? Я вот все на звезды смотрю. И каждой ночью они в разном месте. Сегодня вон та, яркая, висела над рыбным цехом, а завтра, глядишь, она светит над берегом, и чуточку тусклая. Отчего это? Ответь.

Павел вспомнил глаза Марии, ее вздох и зашептал растерянно и сбивчиво:

— Отвечу, отвечу… Звезды. Шар земной вертится. Звезды перемещаются. Если небо чистое и ветра нет, они светят ярко.

— Знаю я это. А ты мне ответь по душе, Павел. Купила я в городе, в Аяне, две косынки. Одну в квадратиках, другую — в полоску. Долго выбирала. Смотрелась в зеркало и видела не себя, а тебя. Будто смотришь ты из стекла на меня и качаешь головой: «Не бери». Квадратную я всегда ношу, а в полоску набрасываю, когда ты с лова возвращаешься… А хочешь, куплю алую, с китайскими желтыми драконами?!

— Я тебе сам подарю.

— Павлуша, а сегодня новые звезды. Почему?

— Варвара, тебе не холодно?

— Нет. А ты в Москве бывал? Я — нет. Снилась она мне. Все большие дома. В окнах — свет. В магазинах — много всякой рыбы. Это ты наловил ее… и кормишь всю страну.

— Варь…

— А?

— Мне хорошо с тобой.

— Понимаю.

— Говори, говори…

Павел накинул кожушок ей на плечи, и Варька как-то сразу сникла, тронутая его заботой, будто она не ждала этого.

— Что-то умное я хотела сказать тебе, да слова растеряла по тропе. Вот мы живем у моря и знаем друг друга. Неплохие, не последние люди. А почему, Павел, счастье не приходит человеку вовремя? Что ты на это скажешь?

Варька закрыла лицо руками… А Павел растерянно проговорил:

— Хороший ты человек. Уважаю я тебя. Вот я люблю Марию и…

— Марию? — удивилась Варька. — Ну и люби. Меня не забудь. Ведь я душу тебе всю открыла…

— Варенька… Будет у тебя счастье!

— С тобою было бы. У сердца тебя носила бы всю жизнь. С тобой в море поплыла бы. Дай мне руку твою и посмотри мне в глаза. Пустое болтала я тут, верно одно — не будет мне счастья без тебя. Вот я и вся сказалась…

Пустынный огромный берег молчал, камни громоздились над камнями, песок не шуршал — было тихо, и только слышался всплеск накатной воды, ленивой и сонной.

Варька смотрела вдаль, поверх голышей на море и тоже молчала. Ей казалось, что стоит только открыть душу перед любимым человеком, как тот встрепенется, удивится и тоже раскроет свою, и будет на земле все хорошо.

Сидят они оба у моря, два человека, и каждый думает о своем. Вода тихая, она опоясывает берег, и над водой и над скалами последняя чайка неистово летает, играя серебряными от луны крыльями.

«Сколько лет может прожить человек на свете? Пятьдесят, сто, больше… И почему, когда человек рождается, то у всех праздник, а когда умирает, то горе? А вот если бы я умерла — ни праздника, ни горя!» — задумчиво говорила себе Варька. Она облокотилась на плетень и вдруг увидела Марию, которая шла, опустив голову, рядом с Водовозовым. Он специально взял ее под локоть и хитро улыбнулся.

«Хм. Куда это они пошли? На праздник или на горе?!» Поравнялись с ней.

— А-а, Варюха!.. — сказал Водовозов.

— Здравствуй, Варя, — поклонилась Мария.

— Вы куда? — спросила Варька.

Водовозов ответил:

— А мы с собрания. Ты почему не была?

— Я отработалась. Павла жду. У нас будет свое собрание.

Водовозов захохотал:

— Кто же из вас председатель?

— Рыбный промысел! Женихов пока еще себе не ищем. Успеется… За двадцать нам только… чуть-чуть.

Мария отдернула руку от Водовозова и покраснела.

Варька рассмеялась громко и заливисто.

— Иди, иди, чать больная-то жена глаз не выцарапает!

За поселком виднелись скалы и море. Сквозь туманную пелену неба тускло светило огромное дымчатое солнце, и жидкий свет его мягко ложился на камни, а тени в расщелинах были мрачные, чугунные. Не слышно ни ветра, ни прибоя, ни птиц. Разносился по поселку веселый Варькин смех, перекрывая злой лай некормленных собак Водовозова.

Мария быстро пошла вперед: «Посмеялась… А что она, как с цепи сорвалась?! Вот схожу, жену его, Агашу, успокою. До нее, наверно, дошли сплетни, что Водовозов сватается за меня. Он мечется: у него хозяйство и некому за домом смотреть. Детей нет и жена умирает… Человек он, вроде, неплохой, кому-то станет хорошим мужем, от пьянства его отучить можно… Тяжело ему, как и мне. Годы прошли — а жизни не видела. Да… жизнь, как обещание бесконечное, все ждешь и ждешь, когда настоящая-то исполнится… Посмотрим, Варечка, как ты жизнь свою устроишь. Будешь или не будешь искать женихов».