Юрий Смолич - Избранное в 2 томах. Том 2. Театр неизвестного актера. Они не прошли

— В таком случае я ухожу, — сказал я. — В самом деле, столько брошенных комнат, а я попал в единственную, которую не оставила хозяйка.

Мне очень не хотелось уходить.

— Садитесь, — сказала женщина. — Надо поесть.

Она поставила на стол еду, а из нижнего отделения шкафа вынула бутылку.

Я опять повесил шляпу на вешалку.

— Вы пьете белое, столовое?

— Да, это мое любимое вино.

— Я очень рада.

Я снял ватник и сел за стол. Женщина налила вина.

— У меня, очевидно, действовало какое-то подсознательное чувство, — сказал я. — Мне было очень худо одному, я инстинктивно тянулся к людям и подсознательно ощутил, что эта комната не брошена, что здесь есть человек.

— Просто во всех комнатах беспорядок, а здесь чисто и убрано. Вот вы и выбрали эту комнату.

— Пожалуй, вы правы.

В это время за окном раздался пронзительный вой сирены.

— Тревога, — сказала женщина и поморщилась — Как это надоело!

— Разве теперь объявляют тревогу?

— Как придется. Большей частью нет.

— Видно, большой налет.

— Жаль, — сказала она, — могут выключить свет, а так хочется выпить чаю. У меня ведь только электрический чайник, примуса нет.

— Да, это будет скверно.

Женщина торопливо доела бутерброд.

— Я должна подняться на крышу, — сказала она. — Я на посту наблюдения за воздухом.

— Я полтора месяца пробыл на рытье окопов, — сказал я, — и у меня нет никакой противовоздушной специальности.

— Как хотите. Вы можете лечь и уснуть. На дворе, вероятно, холодно.

Она сняла с вешалки жакетку и остановилась в нерешимости.

— Я тоже пойду с вами, вы мне скажете, что делать.

— Как хотите. Но я знаю только свой пост. Вам укажет начальник объекта.

— А кто начальник объекта?

— Ах да! — женщина засмеялась. — Начальника объекта нет. И вообще никого нет. Вам никто ничего не скажет. Я ведь тут, наверно, совсем одна.

— Тогда нам, пожалуй, и идти не надо?

— Нет, все-таки надо. А вдруг зажигательная бомба? А вдруг я ее замечу?

Но ведь дом очень велик, вдвоем мы ничего не увидим.

— Да, но крыша плоская, и все видно из конца в конец. Как хотите. Я пойду.

Она застегнула жакет. Потом достала из ящика огромные брезентовые рукавицы и заткнула их за пояс.

— Захватите мои папиросы, — крикнула она с порога.

Мы вышли вместе; сирена все выла, к ней присоединилось еще несколько — целый хор сирен, и уже ревели басы паровозных гудков. Нет, город еще не был оставлен, — подрывники делали свое дело, но и противовоздушная оборона не покинула своих постов: странное противоречие современной войны.

Мы побежали по лестнице на третий этаж и по темному коридору вышли к лесенке, ведущей на чердак. Когда мы взбирались наверх, где-то в стороне ударили зенитки.

— Когда начинают стрелять зенитки, надо укрываться под брандмауером: там есть козырек, я вам покажу, — сказала женщина.

Мы взобрались на крышу, и осенняя ночная сырость приятно освежила нас. Небо усеялось звездами, но ночь была темная. Там, где небосклон был всего темнее, — должно быть, с северной стороны, — то и дело сверкали вспышки зенитных батарей. В интервалах между залпами явственно слышался прерывистый, захлебывающийся рокот немецких моторов. Трассирующие пули зеленым и красным пунктиром прочертили небо в нагорной части города.

— Давайте пробежим через крышу туда, к брандмауеру! — крикнула женщина.

Мы побежали. Крыша гремела и лязгала у нас под ногами.

Когда мы стали под небольшой козырек, — это был обыкновенный железный козырек, который никак не мог защитить нас от осколков снарядов, — женщина кивнула на темный четырехугольник люка.

— Это тоже ход на чердак. Когда нам захочется покурить, спустимся туда.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Ольга!

Немецкий самолет проревел высоко над нашими го ловами, и несколько зенитных осколков упало на нашу крышу в разных концах. Один просвистел совсем близко, и в козырьке над нами засветилась дырка.

Женщина кончила представляться:

— Ольга Григорьевна, по фамилии Басаман. Только зовите меня просто Ольгой, я не люблю, когда меня зовут по отчеству: длинно. И Олей не зовите, — тоже не люблю.

— Ладно. Я тоже не люблю. Я буду звать вас Ольгой.

Вдруг все кругом осветилось.

— Люстру повесил, — сказала Ольга.

Немецкий самолет только заходил на бомбежку. Над нижней частью города, там, где находилась железнодорожная станция, он выбросил осветительные ракеты. Несколько жирандолей в три-четыре свечи запылали над городом ярче сияния полной луны. Окружающая картина — крыши, стены темных зданий, развалины разрушенных домов — казалась жуткой, но живописной. Зенитки хлопали еще сильнее, и разрывы стали охватывать ракеты кольцом. Кольца сужались, — зенитки хотели погасить свет.

— Начинается! — крикнула Ольга над самым моим ухом, и одновременно сквозь рев несмолкаемой канонады я услышал все ближе и ближе отвратительный вой. Яркий столб пламени поднялся неподалеку, в нескольких кварталах от нас, за ним немного подальше другой, третий, четвертый. И в ту минуту, когда вихрь короткими порывами перекатился через нашу крышу, едва не свалив нас с ног, раздались один за другим тяжелые, громовые взрывы, словно неведомый великан, сгибаясь под непомерной ношей, зашагал тяжеленными сапожищами вверх по широкой лестнице.

Но все сразу оборвалось, и даже отзвука не было слышно — его проглотил грохот зенитной стрельбы.

— Посмотрите! — снова крикнула Ольга. — Он бросает и зажигалки.

Сперва я ничего не заметил, но вскоре тоже рассмотрел, как на крыше через два-три дома от нас вспыхнула яркая точка, как она тотчас же вытянулась и стала уже не точкой, а струей огня, которая била в одну сторону, как вода из опрокинутой лейки. Но я не успел приглядеться как следует, потому что Ольга рванулась вдруг и, размахивая длинным железным совком, побежала вперед.

Я ринулся вслед за нею, — крыша гремела у меня под ногами, — я тоже заметил, что точно такая же струя огня льется по нашей крыше: зажигательная бомба упала около трубы и задержалась на карнизе.

Когда я подбежал, Ольга уже подхватила бомбу совком, — это была небольшая бомба размером всего с боржомную бутылку, — и Ольга без труда столкнула ее за водосточную трубу.

— Скорее на чердак!

Ольга еще что-то крикнула, но я ее не расслышал, потому что бежал к люку, — я уже сам сообразил, что надо посмотреть, не пробила ли крышу другая бомба, и не разгорается ли она где-нибудь между деревянными балками и перекрытиями.

К счастью, бомбы нигде не было. Ольга присоединилась ко мне, и мы вместе обошли весь чердак.

Потом мы вернулись к нашему пункту у брандмауера, и я собирался уже снова лезть на крышу, но Ольга остановила меня.