Тулепберген Каипбергенов - Письма на тот свет, дедушке

Человек всегда сожалеет о содеянном. Сегодня многие каракалпакстанцы посыпают свои головы пеплом. Они пока ни в чем не находят для себя утешения, к тому же в судьбе народа не происходит никаких перемен к улучшению.

Как-то в наш аул на обработку хлопчатника приехали помогать горожане. Раньше такого никогда не было. И ты сначала, Дедушка, обрадовался этому. Но вскоре, увидев, как они ведут себя на поле — больше топчут, нежели пропалывают, — ты не выдержал и поспешил к бригадиру. «Сынок, что за помощников к нам прислали? — возмутился ты. — От них пользы на копейку, а вреда — на рубль...»

Умный бригадир улыбнулся и ответил: «Дедушка, вы, наверное, постарели. Горожан не я привез сюда, а большие начальники района прислали... Пусть работают. А наши дехкане за это время немного отдохнут, присмотрят за своим хозяйством. Хоть пользу какую-то себе принесут. А начальники пусть думают и гордятся, что они помогают колхозникам... А сами сидят у себя дома в городе и пьют водочку. Пусть хотя бы не мешают... И вы, советую вам, не вмешивайтесь!»

Я тогда находился рядом и подумал: «Неужели Дедушка сказал что-то не так?..» Но ты не стал возражать бригадиру, и правильно сделал. Я понял это только сейчас, когда сам постарел. Юношей, когда приходилось бывать среди старших, я всегда впадал в замешательство, когда нужно было вклинить свое слово. Я робел: а вдруг они не одобрят моих действий. И теперь, когда мне стукнуло за шестьдесят, находясь среди молодежи, я опять затрудняюсь говорить. Одолевает та же робость: а может, молодежь не поймет меня? Если юноша иногда высказывает противоположные мысли, я не спорю. Ведь мудрость гласит: «Ум — от молодости». И тем не менее я порой сам себе не нравлюсь.

С тех самых давних лет один из главных лозунгов нашего великого государства «Приравняем село к городу» постепенно перешел на бутафорские рельсы — пути показухи. Городские жители стали вмешиваться в дела аульных дехкан. Они, приезжая целыми группами, часто привозили с собой различные напитки и устраивали прямо на поле настоящий той, чувствовали себя вольготно, и никто им не говорил ни слова, а наоборот, местные присоединялись, чтобы почувствовать себя хотя бы день горожанами.

Со временем городские жители стали подсказывать сельским дехканам, что сеять, сколько сеять, поскольку центнеров урожая получать с гектара. Они даже разработали инструкции, как готовить землю к севу, к поливу, как обрабатывать почву, не забыли указать и сроки уборки урожая. В результате известные исстари понятия «дехканская правда» и «городская правда» поменялись ролями. Горожане почувствовали себя дехканами, а аульные жители — горожанами. Они перестали уделять достойное внимание земле, воде, усилилось безответственное отношение ко всему.

Из монолога больного . У нашего народа есть пословица: «Если лев упадет в колодец, на его уши садятся лягушки и рычат голосами львов». К сожалению, все мы — вольно или невольно — помогали и дали возможность рухнуть в колодец нашему Великому льву, имя которому — СССР. Теперь на его некогда огромном теле поднялся вселенский шум, что порой и не разберешь, чьи это голоса — спорящих или покаяния голодных? Плач детей или свист пуль? Кваканье лягушек или дикий истеричный смех?

Раньше нас, каракалпакстанцев, называли дружным, сплоченным народом. Если у кого-то в семье была радость или печаль, то отовсюду наезжали родственники, друзья. Готовы были помочь друг другу чем могли. И при покупке автомашины, и при строительстве жилого дома... Если приезжали неожиданные гости и в доме не было продуктов, соседи всегда могли поделиться необходимым. Были и примеры, достойные подражания: если какая-то семья начинала жить лучше, то соседи старались не отставать от них... Начинали трудиться еще больше. А теперь? Если заметят, что соседи стали жить лучше, сразу же начинают строчить на них кляузы. Или это «издержки» нашего времени?.. Гласит же поговорка: «Голодный человек становится раздражительным». Услышав ее как-то из уст моего знакомца, я ответил: «Знайте, одна собака лает, увидев кого-то, а другая — просто потому, что услышала лай». Но тем не менее все равно есть пища для размышлений. Ведь без ветра верхушки трав не колышутся. Пусть я умру по «вине» Арала, но зато спокойной смертью.

Дедушка, в последнее время я замечаю в характерах, в привычках и поведении людей разные изменения, причем не в лучшую сторону. К чему это приведет — я пока не могу понять. Лет тридцать назад, когда я был помоложе, мне казалось, что люди трудятся, беспокоятся не только за себя, но и за других, за общее будущее. Ныне наступили смутные времена. Потребительский инстинкт и наплевательское отношение к честному труду становятся нормой. Это позорно, но факт.

Из монолога больного . Я никогда не поверю, что в мире есть народы с бедной судьбой, с бедной историей. Сужу так исходя из истории своего народа. В летописных книгах нас называли то по-тюркски «кара борикли» («черношапочники»), то по-славянски «черноклобуки», то по-персидски «кула-хи-сиях» (то же самое, что и «черношапочники»), то по-каракалпакски «каракалпаками». А за широкие лбы нас называли еще «пешенелилер», в русских летописях отмеченных как «печенеги»...

Жизненный и исторический путь каракалпакского народа — это путь несчастного изгнанника. Волею неблагоприятных обстоятельств и событий изгнанный с родных мест в Средней Азии в Европу, а затем вновь вернувшийся на свои исконные территории. Судьба моего народа напоминает судьбу маленького сироты, выросшего без внимания, среди чужих людей. Это судьба больного человека, живущего среди здоровых, не имеющего сил шагать с ними в ногу, но который надеется, что если не сегодня, то завтра обязательно выздоровеет.

Переживший неисчислимые гонения и потрясения народ в конце концов в начале XVIII века осел на берегах Аральского моря. Тогда их было около 20 тысяч человек. «Отныне мы никуда отсюда не уйдем», — решили старейшины родов. И эта благая весть полетела из аула в аул. Только единство и сплоченность смогли тогда сохранить народ. Сейчас, когда я слышу легенду о нашем предке Маман-бие, жившем в XVIII веке, мое сердце наполняется гордостью и радостью. И это понятно. Нет такой страны и народа, которые не гордились бы своими мудрыми правителями. Когда думаю обо всем этом, мне кажется, что моя болезнь начинает отступать. И мне хочется обратиться ко всем соотечественникам словами незабвенного Маман-бия: «Джигиты, постарайтесь уцелеть от обрушившегося на наши головы бедствия! А вы, женщины, рожайте, рожайте, рожайте! Пусть никогда не исчезнет наш народ!»

Сталкиваясь с экологическими явлениями, происходящими на моей родине, у меня всякий раз начинают ныть кости. Выедешь из Нукуса неподалеку на север, и сразу глаза ослепит белая, как снег, соль. Повернешь на восток или на юг — то же самое... Разве что иногда встретится полоска воды еще не совсем погребенного моря. А по обеим сторонам лежат, словно огнедышащие драконы, — Кызылкумы и Каракумы, готовые проглотить все живое.