Виктор Московкин - Потомок седьмой тысячи

Варя удивленно вскинула брови:

— Это правда, Алексей?

Инженер не мог сдержать торжествующей улыбки, когда утвердительно кивал ей.

— Я рада за тебя.

— А вы Федор?

— И я рад.

— Сухо, — улыбаясь, сказал Грязнов. — Поверьте, для меня ваше отношение стоит многого.

— С чего бы, Алексей Флегонтович! — возмутился Федор. — Вы добились того, чего хотели. Будьте довольны. Мы разные люди, у нас разные дорожки. Зачем вы играете?

— Вся жизнь игра, поймите это, Крутов. Видит бог, плохого я вам не хочу.

Оставшись наедине с Варей, Грязнов поведал, что привело его сюда. Она слушала с возрастающим недоумением.

— Это невозможно, Алексей. И зачем тебе понадобилось такое свидетельство… Я не решусь и заикнуться Петру Петровичу.

— Не хочешь помочь?

— Не могу.

— Варька, и это ты? Странно.

Его рассердило: Варя могла бы постараться для брата. Она видела его недовольное лицо и все-таки настойчиво повторила:

— Нет, нет, не требуй, пожалуйста, от меня невозможного.

— Тогда я сам.

Воскресенский принял его в маленькой комнатке, пропахшей лекарствами. Грязнов сел, рассеянно оглядываясь по сторонам. Доктору было некогда, и потому он говорил стоя, сунув руки в карманы белоснежного халата.

На вопрос Грязнова о состоянии раненых Воскресенский ответил, что вызывают тревогу четверо, получившие пулевые ранения в область живота и грудной клетки.

— Штыковые ранения, — мягко поправил Грязнов.

— Пулевые, господин инженер.

— Петр Петрович, вы ошибаетесь. Солдаты стреляли вверх. И мне нужно ваше заключение, в котором бы говорилось о штыковых ранах. Пожалуйста, подготовьте.

Доктор долго не отвечал.

— Что вас смущает? — нетерпеливо спросил Грязнов. — Нам такое освидетельствование крайне необходимо.

— Оставьте меня, — сказал наконец Воскресенский. — Точное медицинское свидетельство я пришлю.

Доктор повернулся, чтобы уйти. Грязнов остановил его.

— Минуточку, Петр Петрович. Вы подумайте, пока я иду до конторы. Имейте в виду, что в случае необходимости мы вынуждены будем пригласить городского врача, с которым у вас могут быть расхождения.

— Хорошо, господин инженер, я подумаю.

— Можете величать меня господином директором фабрики.

— Хорошо, господин директор, — невозмутимо поправился Воскресенский.

В кабинете Грязнов сначала сел в кресло и уже потом тряхнул серебряный колокольчик. Сразу же вошел Лихачев.

— Вызовите Дента.

Фабричный механик не заставил себя ждать. Вошел и остановился у дверей, мрачно посматривая на нового директора. На радушное приглашение Грязнова сесть в кресло отказался.

— Мистер Дент, сколько ваших соотечественников было на этой фабрике, когда вы приехали?

— Все высшие должности занимали они, — гордо сказал Дент и как бы для удостоверения своих слов поднял глаза на портрет Шокросса.

Когда Дент отказался сесть, Грязнов, чтоб не выглядеть невежливым, тоже поднялся и теперь проследил за взглядом механика. На миг ему показалось, что Шокросс ехидно ухмыляется. Грязнов, как всегда в минуту сильного волнения, скривил рот.

— А сейчас сколько на фабрике англичан?

— Я есть почти последний. И это вам хорошо известно… Паровой котел — нет русских специалистов…

— Вы свободны, мистер Дент, — оборвал его Грязнов. — Получите в конторе расчет и наградные за безупречную службу.

Дент выскочил как ошпаренный, едва не сбив в дверях Лихачева.

Грязнов рассмеялся.

Конторщик торопливо сообщил, что звонят из канцелярии губернатора.

Федоров с какой-то целью не ставил телефона в кабинете, Грязнову пришлось говорить из конторы, где, навострив уши, скрипели перьями служащие.

Видно, весть была приятной, так как все заметили, что новый директор просиял, повесил трубку на громоздкий аппарат и твердой поступью возвратился в кабинет, позвав за собой Лихачева.

— Павел Константинович, — усмехнувшись, спросил он, — скажите, кто основал фабрику?

Тот испуганно глянул на Грязнова.

— Иван Максимов Затрапезное, — несмело проговорил Лихачев.

— Верно, Иван Максимов Затрапезнов. А это кто? — указал на громоздкий портрет.

— Егор Егорыч Шокросс. Директором имели быть…

— Федоров тоже имел директором быть, — раздраженно произнес Грязнов. — Может, его портрет повесим?

Лихачев осторожно хихикнул, не понимая, к чему клонит молодой инженер.

— Где-то я видел портрет Затрапезнова?..

— В клубе служащих, — подсказал конторщик.

— Возьмите и повесьте вместо этого.

— Хорошо, господин директор.

Из конторы опять позвали к телефону. На этот раз звонил Воскресенский.

— Есть долг врача, — четко раздалось в трубке, — О котором вам, господин Грязнов, видимо, мало что известно. Я сделал заключение и направил в контору вместе с прошением об отставке. Не вынуждайте меня быть сообщником убийц…

— Не горячитесь, Петр Петрович, — ласково сказал Грязнов. Представил, как растерянно вытянется сейчас лицо доктора, с удовольствием договорил: — Ваше свидетельство уже не может повлиять на ход дела. Государь одобрил действие полкового командования и благодарит фанагорийцев за умелое и стойкое поведение. Отставку вашу я не принимаю. До свидания, Петр Петрович.

Служащие еще ниже склонились над столами, и Грязнов, видя это, нахмурился. Бросил на ходу Лихачеву:

— Объявите рабочим: с завтрашнего дня начнется новый наем. И потрудитесь поставить телефон в кабинете. Я не могу бегать…

Конторщик почтительно поклонился.

…Около восьми вечера рабочие бросились к ткацкой фабрике окольными улицами. Забастовавшие подошли к третьему входу, не занятому солдатами. Их остановили. Тогда они побежали к центральному входу. Затем схватили камни и начали бросать в гренадеров.

Капитан Калугин скомандовал: «Прямо по толпе головная полурота — пли!» Вслед за ним и командир девятой роты — поручик Петров — делает залп.

Выпущено, как оказалось впоследствии: шестой ротой — 35 пуль, девятой — 12 пуль. Ушибленные и раненые не могли стрелять, вследствие этого и выпущено столь мало пуль…

Свидетель Павел Журавлев о начале столкновения объяснил так: когда он пошел в новую фабрику по обязанности наблюдающего за газовым освещением, то в это время ему нанесли удар прикладом. После этого фабричные стали кидать в солдат камнями.

Из показаний других свидетелей видно, что в толпе рабочих были женщины с детьми.

Принимая во внимание вышеизложенное, оказывается, что поводом к нападению на солдат послужило отчасти употребление против одного из рабочих насилия, из чего следует заключить, что сопротивление было вызвано действием самой стражи.