Жанакаит Залиханов - Горящие сердца

Всю ночь путники несли раненых на руках, ощупью, в полном мраке опускаясь с горных круч.

Товарищ моего отца скончался через неделю после неудачной охоты. Мой бедный отец промучился до середины лета. Смерть не выпустила его из своих когтей...

Если бы тогда были у нас такие прекрасные врачи и такие лекарства, какие есть сейчас, оба охотника конечно выжили бы.

После смерти отца меня приютил наш сосед Касбо Толгуров. У него я и прожил до десяти лет. Хочу с благодарностью почтить его память: добрый был человек и справедливый. Не обижал сироту... Большую помощь жителям селения оказывал наш старый ослик. Какую бы работу кому ни предстояло выполнить — привезти ли дрова или зерно отвезти на мельницу, — все он выполнял послушно. Один на целое селение. Поистине, коллективное было животное, как бы мы теперь сказали — колхозное... А потом появился у нас сосед, который пригнал с собой коровенку. Маленькая была коровенка, не больше телочки, а я до сих пор не могу забыть, как мы все обрадовались ее появлению. Хозяин коровы тоже был человек нежадный, спасибо ему, всех по очереди поил молоком, особенно нас, ребят. А осенью мужчины общими усилиями заготовили сено для коровы и привезли его, конечно, на нашем ослике. Иной раз грузили на него кожаные мешки с картофелем и везли продавать в долину. Мы, дети, с нетерпением ожидали возвращения нашего друга-ослика. Кто бы и по каким делам ни уезжал на нем, всегда привозил нам гостинцы. Получить яблоко — это было настоящее счастье. Но скоро на нас обрушилась новая беда: волки растерзали нашего единственного осла. Вы не поверите мне, быть может, когда я скажу, что все жители нашего Селения от мала до велика оплакивали гибель своего верного помощника. Но это — чистая правда, да и грешно лгать. Волки тогда сильно досаждали нам. Стали у нас поговаривать, что, мол, собаку бы завести, но за нее надо было отдать овцу с ягненком. Или же год проработать пастухом. Старшие устроили совет, и жребий пал на меня. Если бы я не согласился послужить общему делу, пришлось бы идти кому-нибудь из взрослых, а у нас все рабочие руки были наперечет. Вот так, десятилетним мальчишкой, я год пробатрачил у бая и заработал щенка для своего селения...

Дети мои, не дай вам аллах даже во сне испытать то, что я перенес в первый год моего пастушества. Одно слово — ад. Сплошной, беспросветный ад. Ишачье седло служило мне постелью, белый камень — подушкой, небо — одеялом, а едой — ссохшийся кусок кукурузного чурека... Какой там чурек — одно название... Дождь ли, буря ли, снег ли метет — встанешь до рассвета и целый день до поздней ночи бродишь за стадом. Ноги уже не ходят, отнимаются. А тебе — неполных десять годочков.

Да что говорить! Если я буду непрерывно рассказывать вам о том, что довелось мне пережить в то проклятое время, — поверьте, и пяти лет не хватит. И еще большой мешок рассказов останется. Как начну вспоминать все унижения и оскорбления, которые выпали мне на долю — болит, раскалывается моя седая голова... Поэтому прошу вас, друзья мои, когда у вас выдастся свободный час и вам захочется послушать рассказы старого Ачахмата — приходите ко мне, буду вам рад, как гостям дорогим. А сейчас не могу больше...

Но еще хочу я вам сказать, дети вы мои, свет моих старых очей, что такой счастливой, радостной и изобильной жизни, как у нас сейчас, никогда на свете не было. И эту счастливую жизнь дал нам вот этот мудрый человек...»

Закончив речь, старик спустился с трибуны, подошел к портрету Ленина и низко поклонился ему...

Обо всем этом Ариубат, как умела, рассказала Асхату в письме.

«С тех пор одна мысль не дает мне покоя, — продолжала девушка. — Таких людей, как Ачахмат, живых свидетелей прошлого, у нас остается с каждым годом все меньше и меньше. Скоро их совсем не будет. А мы? Я дала себе честное комсомольское, что стану записывать на магнитофон рассказы наших стариков. Их и всего-то в ауле осталось три-четыре человека. С сегодняшнего дня и начну. Непременно. Пусть это будет моим подарком Ильичу... Да и самим нам будет интересно услышать через сорок-пятьдесят лет голос Ачахмата... Верно?

Вот я пишу тебе, а со стенки на меня смотрит Ильич. У нас в библиотеке такой же портрет, как в клубе, только там он большой. Одобряет ли он мою затею? Я всегда советуюсь с Ильичом, спрашиваю у него, правильно или неправильно я поступаю. Иногда он словно улыбается мне ободряюще, иногда — смотрит сурово и с укоризной.

Ох, у тебя, верно, не хватит терпения дочитать это письмо до конца. Когда начинала его — не могла связать двух слов, а сегодня само пишется...

Помнишь нартское изречение: «Каждое начало имеет свой конец»? Хоть и очень мне не хочется прерывать беседу с тобой, нужно все же поставить точку.

Все что написала — писала от чистого сердца, но, наверное, бестолково.

Жду от тебя ответного письма.

Ариубат.»

Торопливо, не перечитывая написанного, Ариубат запечатывает конверт и выводит адрес — автобус вот-вот уйдет. Ариубат спешит к остановке, но на полпути останавливается. Ей не хочется, чтобы люди видели, что она посылает письмо Асхату. Знакомые парни, высунувшись из окошек автобуса, заговаривают с ней. Она им не отвечает. Наконец из сельсовета выходит водитель и медленно направляется к кабине. Слава богу, он ее не знает, хотя она его видела не раз. Можно смело отдавать письмо.

— Вас не затруднит, если я попрошу опустить письмо в Нальчике? — обращается она к шоферу.

— Не затруднит, красавица, давай хоть сто писем! — неожиданно громко отвечает тот и берет у нее конверт.

Конечно же, его слышат не только пассажиры автобуса, но и все обитатели ближних домов. Вот крикун! Ариубат растерялась. Если бы она знала, что у парня такой зычный голос, ни за что бы не обратилась к нему со своей просьбой.

Водитель, видимо, сразу смекнул в чем дело. На глазах у смеющихся пассажиров он медленно прячет злополучный конверт в карман своего кителя. Карман, как назло, маленький, и письмо в нем не помещается — чуть ли не наполовину высунулось наружу... Ариубат готова провалиться сквозь землю. Но вот заработал мотор, заглушил все шутки и прибаутки. Автобус тронулся.

Ариубат, не помня себя, бежит в библиотеку. Глядя на нее, люди, наверное, думают, что в библиотеке пожар. «Не везет мне! — досадует Ариубат. — Сегодня опять преследуют неудачи, как вчера!»

Задыхаясь, она подбегает к спасительному порогу. Никак не может успокоиться. Но сразу вслед за ней входят девочки-школьницы. Одной нужен учебник, другим стихи, третьей — еще что-то... Постепенно Ариубат с головой уходит в работу. Происшествие на автобусной остановке забыто.

А между тем солнце — самые верные в мире часы — движется своим путем не торопясь и не отставая. И хотя движется не солнце вокруг земли, а, наоборот, земля вокруг солнца, мы все-таки каждый день повторяем; солнце взошло, солнце — в зените, солнце село...