Жанакаит Залиханов - Горящие сердца

— Что же ты молчишь? Что он пишет? Как он себя чувствует?

— Хорошо, — тихо отвечает Ариубат и краснеет: она не умеет лгать.

— Ну, ладно, я убегаю, до свиданья!

Ханифа обнимает подругу.

— Погоди, захвати с собой, пожалуйста, газеты и журналы для ваших. Чего ты так торопишься? Ты же вроде бы не собиралась так быстро возвращаться на ферму. Соскучилась?

— Да нет, просто обещала Фаризат сегодня вернуться. Она там одна. Кстати, что передать Адемею?

— Разве ты увидишь отца?

— Да, мы скоро выгоним скот поближе к его отарам.

— Передай, что я сама к нему приеду.

— Ладно! А ты захвати с собой новое письмо, если придет.

Ханифа целует подругу в щеку и убегает, прижимая к груди стопку газет и журналов.

Но Ариубат ее уже не слышит. Она снова взялась за письмо, которое ей до сих пор не удалось прочесть.

Что же он пишет?

«Ариубат!

Прости, что так долго не посылал тебе весточки. Если хочешь знать, это письмо и начал писать давно, как только приехал в Москву. Да все откладывал: хотелось отыскать для тебя такие слова, которых еще никто до меня не нашел. Но я их не нахожу, и вот видишь — пишу обыкновенно, как все. Помнишь наши школьные споры о любви? Дети, что мы в ней понимали? Одна фраза из «Онегина» казалась нам немного смешной — «Любви все возрасты покорны». Почему — «покорны»? Разве человек не свободен в своей любви, разве не сможет он по своей воле любить или не любить? Только теперь, Ариубат, я понимаю, какая это сила — любовь! Она, как магнит, притягивает человека к тому, кого он полюбил, как цепь, которую не разорвешь... И не можешь вырваться из-под ее власти. Да я и не хочу.

У нас сейчас уйма работы, времени мало остается, но где-то в глубине души все время живет память о нашей юности, о нашей дружбе, о тебе.

Помнишь, как-то Антонина Николаевна рассказывала в классе о лермонтовской Бэле? «А глаза у Бэлы, — сказала она, — были такие же, как... у нашей Ариубат!» И все обернулись к тебе, а ты покраснела и низко-низко опустила голову. Помнишь? Я никогда не забуду этого.

Но чаще всего я вспоминаю те короткие минуты, когда мы стояли с тобой у клуба в день моего отъезда в Москву. Ты была задумчивая и грустная, но потом улыбнулась и взглянула мне в глаза — и все вокруг вдруг изменилось и засияло, и я сам стал смотреть на все по-новому. Минуты расставания сблизили нас. Жаль, что мы с тобой почти ни о чем не сумели тогда поговорить. А разве письмо скажет все то, что я хочу тебе сказать?

Как поживают наши друзья? Что Ахман? Не женился еще на Фаризат? Помнишь, как мы однажды нашли под партой его записку к ней?

А как идут дела у нашего несравненного, неунывающего Назира? Все шуточки да розыгрыши? Чудесный был класс! Неужели мы больше никогда не соберемся все вместе?

Как поживают старики — твои и мои? Что поделывает моя стрекоза-сестренка, не заскучала еще на своей ферме?

Передай всем мой сердечный привет и самые хорошие пожелания.

Здесь у меня тоже много друзей. Съехались мы в Москву со всех концов страны: один мой сосед по комнате — сибиряк, другой — грузин, двое — из Средней Азии. Настоящий интернационал.

Ну, милая Ариу, надо же когда-нибудь и закончить это бестолковое письмо. Не написал тебе и сотой доли того, что хотел, да боюсь, что у тебя и от этого голова разболелась.

До скорой встречи. Помни обо мне!

Твой Асхат.»

Ариубат пробегает глазами последние строчки и оборачивается. Ей кажется, будто кто-то стоит у нее за спиной и вместе с ней читает письмо. Никого нет. Еще много раз будет перечитывать дорогие строчки, будет думать над каждым словом, а пока нужно как можно скорее спрятать письмо. Снова кто-нибудь может прийти — библиотека никогда не пустует. Не дадут побыть одной, помечтать... А помечтать так хочется! Прочь сомнения! Сейчас все стало на свои места: Асхат любит меня. А вовсе не Фаризат! И причем здесь она? Просто Ханифа разыгрывала меня, хотела, наверное, вызвать на откровенность. Хорошо, что я ей ни о чем не проболталась... Асхат просит передать привет друзьям. Но как я могу это сделать? Ведь тогда все узнают, что я получила от него письмо, — именно я, а не сестра и не Фаризат. Нет, дорогой мой, любимый мой, не обижайся, но я не могу пока выдать людям нашу тайну — передать им твой привет... Только бы Назир не проболтался! Нужно предупредить его.

Милый, как я соскучилась по тебе! «Погляди на меня еще раз, свет очей моих», — шепчет Ариубат, снова и снова разглядывая фотографию. Но где же ее хранить? Дома нельзя — там все на виду. Спрятать в книгу? А если забудешь, в какую именно, и попадет в чужие руки? Хорошенькое дело! Может, запечатать в конверт и дать бабушке, чтоб запрятала в свой сундук? Нет, и это не годится. Как же я проживу без твоей карточки хотя бы час? Лучше сделаю так: положу вот сюда, в ящик стола, под бумагу. Захочу — и погляжу на тебя, а ты — на меня. И никому больше не покажу. Ты ведь мой, только мой... Мой!

Радостно и тревожно бьется сердце Ариубат. А солнце уже перевалило через горы. Теперь их вершины сверкают, как серебряные иглы, воткнувшиеся в небо. Растаяли серые тучи. Кончается утро — начинается день, ясный и сияющий день Ариубат.

Назир не знает, что Азамат неспроста так срочно вызвал к себе секретаря сельсовета.

Когда они с Ахманом вошли в кабинет, там полным-полно было народу.

Ахман здоровается со всеми за руку — как старый знакомый. Назир только скромно наклоняет голову.

Но Азамат, поглаживая усы, громко и даже торжественно рекомендует прежде всего именно его:

— Дорогие гости, хорошенько приглядитесь к этому молодому человеку! Зовут его Назир Муратов. На него возложена обязанность радовать вас.

— Очень приятно, — вежливо отвечает сидящий на диване мужчина средних лет. Лицо у него молодое, но на висках седина. — Будем знакомы: меня зовут Борисом Петровичем Потаповым. А это Валя Свиридова и Коля Медведев. Мы — геологи. А теперь объясните, пожалуйста, аксакал, почему этот молодой человек должен нас радовать? И чем?

— Письмами из дому, газетами, журналами, посылками, — отвечает Азамат, поглаживая усы.

— О, тогда это действительно самый нужный товарищ, — улыбнулась Валя, глядя Назиру в глаза. — Я сегодня как раз собираюсь отправить письмо домой. А письма на мое имя вы, пожалуйста, приносите мне сразу, Назир. Хорошо?

— Зачем, Валя, я тебе буду приносить письма? Лучше я сам скажу все, что мне захочется, — ответил, ни секунды не медля, Назир, а Валя покраснела.

— Силен друг! — нахмурился Коля Медведев.

— Назир у нас настоящий джигит! — И Азамат приосанивается, будто ему самому только вчера минуло двадцать. — Но я первым делом хочу сказать, что мы рады приезду друзей и постараемся им помочь, насколько хватит наших скромных сил. Можно было бы и здесь, в ауле, найти вам хорошее жилье, да боюсь, на работу далеко вам ходить...