Абдурахман Абсалямов - Огонь неугасимый

— Чтобы поиздеваться, пригласил, — уныло сказал черный Карим, когда они были уже внизу.

Помрачнел и Басыр. Ни веснушки, ни кончик носа, ни глаза уже не улыбались.

— У Сулеймана-абзы и дочка, оказывается, такая же крапива, как он сам. Ну, погоди, увижу на катке, обязательно вываляю в снегу, — грозился Карим.

Когда Нурия, замкнув дверь, вернулась в залу, Сулейман-абзы, который успел тем временем переодеться, был уже там.

— С кем ты там разговаривала, дочка?

— Какие-то мальчишки приходили. Я их прогнала…

— Что?!

— Придут в другой раз. Мы же гостей ждем…

— Эх, да ведь это мои гости и есть… Мои самые дорогие гости! Что ты наделала! Все погубила. Скорей беги, догоняй их! Они недалеко могли уйти. Этакая бестолковая, все дело испортила! Да беги же ты, беги!.. — Он поспешно потянулся за пальто.

Нурия с минуту постояла в растерянности, но потом, кажется, раскусила затею отца. В ее черных глазах заиграли озорные искорки.

— Сейчас. — И, схватив шапку, она вихрем понеслась, постукивая каблучками, по каменной лестнице. Вылетела из парадного. Оглянулась по сторонам. Повесив головы, ребята медленно брели по мостовой. Догнав, Нурия схватила обоих под руки.

— Стоп! — От быстрого бега ее щеки пылали. — Идемте-ка обратно, мне от отца попало! — И рассмеялась.

— Не пойдем! — заупрямился Карим. — Не позволим насмехаться…

На них уже оглядывались прохожие, и ребята сделали попытку высвободиться из рук Нурии.

— Да никто не насмехается над вами, чудаки… Идемте. Не то дам нахлобучку обоим, — смеясь, тянула их Нурия.

— Сказали, не пойдем, значит, не пойдем, — стоял на своем Карим. — Отпусти руку, а то подумают, что мы к тебе в карман залезли.

Нурия засмеялась еще громче.

— Да вы трусишки, оказывается, а еще из ремесленного. Отец не тронет вас, не бойтесь. И я больше не трону. Разрешаю даже на голубей смотреть. Давайте познакомимся — Нурия Уразметова. — Она протянула руку сперва черноволосому Кариму, который больше упрямился, потом — Басыру.

Накинув на плечи пиджак, Сулейман спустился в подъезд. Увидев его, ребята сразу отошли, заулыбались.

Гостей посадили за стол. Нурия разлила чай. Сулейман начал рассказывать, как хорошо Карим с Басыром работают. Они же больше глядели на Иштугана. Никогда еще не приходилось им так близко сидеть с прославленным изобретателем, который даже самого директора не боится. Он хоть с виду и суров, как отец, но, оказывается, очень простой человек. Когда он сказал ребятам: «Если что понадобится, заходите», — те почувствовали себя на седьмом небе.

И все же они здорово стеснялись. Сидели чинно, будто на свадьбе. Не прикасались ни к чаю, ни к еде. И только после настойчивых упрашиваний выпили по чашке чая и съели по два перемеча.

Уходя к себе, Иштуган сказал еще раз:

— Значит, уговор?

— Уговор, Иштуган-абы.

— А теперь, дочка, сыграй-ка нам «Сарман». Пусть гости немного повеселятся.

Нурия открыла крышку пианино и заиграла. Карим ткнул под ребро Басыра и улыбнулся. Они с восторгом смотрели на летающие, как им казалось, по белым клавишам смуглые пальцы Нурии.

— Басыр тоже музыкант, — вставил Карим.

Нурия спросила, улыбаясь:

— Разве? Сейчас и его попросим.

— Я только на гармошке с колокольчиками, — ответил Басыр, краснея.

— Чего ж не взял с собой? В другой раз обязательно прихвати, ладно? И меня поучишь…

Басыр в знак согласия кивнул головой. Не прерывая игры, Нурия заговорщицки зашептала:

— Вы мне и свое праздничное представление покажете, ладно? Я на Октябрьский праздник не смогла пойти в клуб, у нас свой вечер был. Говорят, очень интересно у вас получалось. А я вам голубей покажу. Такие красивые есть — чудо! Хохлатые!

Коснувшись кончиком пальца плеча Нурии, Карим взглядом показал на Басыра. Нурия посмотрела через плечо и, упав головой на клавиши, расхохоталась.

Схватив Карима за руку, Нурия пересела на диван и крикнула немного смущенному Басыру:

— Еще, еще покажи! Ой, как здорово!

Басыр снова преобразился в Сулеймана-абзы.

Довольно ухмыльнулся, увидев это зрелище, и вошедший с желтой папкой под мышкой Сулейман.

Он предложил ребятам сыграть с ним в шашки, желая доставить им удовольствие. Но чернявый Карим так прижал его, что Сулейман опомниться не успел, как сдал партию, хотя играл в полную силу.

— Пиши, Нурия, один ноль в пользу Карима.

Проиграл Сулейман-абзы и Басыру.

В следующей партии ему снова пришлось туго.

— Дочка, — взмолился он, — позови-ка Айнуллу-бабая на помощь. Не то дела твоего отца совсем пойдут прахом.

И Сулейман, сняв пиджак и засучив рукава, решил взяться за игру всерьез, но опять проиграл Кариму. Говорят, тот, кто проигрывает, игрой никогда не насытится. Так было и с Сулейманом. Он вошел в азарт, раскраснелся, но и на этот раз сдал партию Басыру.

— Га, я думал, что вы только в клубе артисты, — сказал Сулейман довольно сконфуженно, — а вы, оказывается, и по шашкам мастера. У Айнуллы-бабая научились.

— Э, отец, ты, выходит, только со мной чемпион, — сказала Нурия. И, рассмеявшись, подмигнула мальчикам.

Начавший уже злиться Сулейман пробурчал что-то невнятное в ответ. Но когда обыграл в двух следующих партиях обоих, снова повеселел.

Теперь можно было поговорить о серьезном. Он раскрыл толстую папку, которую принес из своей комнаты, и надел очки.

Карим с Басыром переглянулись. Они впервые видели Сулеймана-абзы в очках. Очкастый, он выглядел как-то странно, — вдруг стал походить на старого учителя. Заметив в их глазах улыбку, Сулейман и сам улыбнулся.

— Вы привыкли к Сулейману-абзы, когда он, перевернув засаленную кепку козырьком назад и выпятив грудь, расхаживает по цеху на своих кривых ногах. Так ведь, га? Я вот и очки еще надеваю! — И он положил свою большую рабочую руку на папку. — Ну, ребятишки, давайте посмотрим этот потайной сундучок. Здесь вся родословная рабочего Сулеймана, — сказал он с гордостью. — Здесь много такого, о чем вы понятия не имеете.

Извлекая из папки пожелтевшие от времени бумаги с потрепанными углами, старые газеты, снимки, он стал показывать их ребятам.

Отец Сулеймана Уразмет-абзы начал свой трудовой путь на мыловаренном заводе Крестовниковых, но проработал там недолго. Его выгнали за пререкания с мастером. Долго ходил он без работы и наконец устроился на теперешний «Казмаш», завод этот в то время назывался по фамилии хозяина просто Яриковским. На нем он и проработал до конца дней своих. И сына Сулеймана, когда тому исполнилось тринадцать лет, обучил своему ремеслу — токарному делу.

Ребята долго рассматривали снимок дореволюционного «Казмаша». Старый Сулейман рассказал им о тогдашних хозяевах завода, о том, как в субботние дни ученики ходили на хозяйскую кухню чистить медную посуду и как их потом с подзатыльниками вместо благодарности прогоняли домой.