Абдурахман Абсалямов - Огонь неугасимый

— Получится, отец, — ответил Иштуган и, отложив резец, взял другой, разглядывая его через лупу. — Не может не получиться.

— Уверенность — штука хорошая, но слишком долго мы с тобой первые с конца… Скоро на собраниях придется смирно сидеть в дальнем углу.

— Ну, тебя загнать в угол не так-то просто, отец.

— А что?.. Как миленький будешь сидеть да помалкивать в тряпочку… Отец твой еще никогда не равнялся и не будет равняться на балаболок, у кого слова с языка, точно песок, сыплются.

— Ваш цех снова впереди. Чего тебе еще, отец?

— Э-е-е… Очень много чего нужно, сынок. Вся надежда была на тебя. Самому мне уже не взлететь, крылья обвисли. У тебя и знания и опыт в руках. Да и пост теперь большой.

— Не тревожься, отец. По-моему, я уже нащупал основной источник вибрации.

— Ну, ну, — сразу оживился Сулейман. — Интересно, где зарыт заветный клад?

— Дело в резце, отец. Именно в нем.

— В резце?.. — Сулейман посмотрел на сына, не шутит ли тот. — А вибрация детали?

Вместо ответа Иштуган вручил отцу резец и лупу.

— Посмотри хорошенько и ты поймешь: источник силы, которая заставляет деталь вибрировать, в неправильной микрогеометрии режущей части резца.

— Га, — произнес Сулейман, разглядывая в лупу кончик резца. — Сейчас каждый токарь толкует о геометрии…

— Но меня, отец, интересует не геометрия, а микрогеометрия резца. Посмотри получше. Что делает резец? С одной стороны, он срабатывается, с другой — разрушается из-за вибрации. Но разрушается не без сопротивления. Он старается сохранить себя.

— Добро, дальше? — спросил Сулейман, ближе пододвинувшись к сыну.

— Дальше остается лишь немногое: найти микрогеометрию резца и использовать ее.

— А-а… — протяжно проговорил Сулейман. Он не совсем понял сына. — И долгое это дело?

— Этого уж не могу сказать, отец. Да уж, верно, немало придется попотеть. К тебе и к Матвею Яковличу одна просьба: наблюдайте. Сейчас нам нужны наблюдения, эксперименты. Сколько экспериментов понадобится — сейчас не знаю, может, сто, может, тысяча…

— Нет, сынок, — сказал Сулейман, вертя и рассматривая резцы в лупу, — тут парой собственных глаз ничего не добьешься. Тут побольше, чем глаза, — смекалка нужна. Пойду отдохну. Что-то очень устал сегодня… Ильмурза не говорил с тобой?

— Нет, а что?

— Никак, парень умнеть начал… Еще не разберу. Заверяет меня, что поедет обратно на целину.

— Не хитрит ли?

— Как знать. И все же вроде начинает отличать белое от черного.

Иштуган чуть не проговорился, что у Ильмурзы есть ребенок. Но в последнюю минуту пожалел старика.

Когда отец ушел, Иштуган, тихонько напевая, снова принялся рассматривать в лупу кромки резцов.

Пришла Марьям.

— Ты все сидишь… Отдохнул бы немного, Иштуган. Дети не плакали?

— Нет, посапывают себе. И не просыпались.

Подойдя к зеркалу, Марьям пригладила свои золотистые волосы.

— Знаешь, Марьям, — сказал Иштуган, — кажется, я вплотную подошел к тайне этой проклятой вибрации. Осталось немного, очень немного… Ух, Марьям! Сколько сил отдано ей. Зато минута победы заставит забыть обо всем! Я уже предвкушаю сладость этой минуты… Скорой, скорей!.. Пора кончать… Что с тобой, Марьям? — испугался Иштуган, увидев, как изменилось у жены лицо. — Нездоровится? Как прошла у тебя лекция? Много народу было?

— Хорошо. И народ был, — ответила Марьям, погладив густые черные кудри мужа, и, не снимая руки с его головы, глубоко заглянула в настороженные глаза Иштугана.

— Да не тяни ты за душу, дорогая.

Марьям положила голову ему на грудь.

— Не знаю, как и сказать, Иштуган. Я принесла тебе неожиданную новость.

— Приятную или нет?

— Не знаю… И да, и нет.

Марьям встала, успокоила ребенка и снова подсела к мужу.

— Ну, говори же.

Вскинув голову, Марьям заглянула мужу в глаза.

— Иштуган, как бы ни подействовала на тебя эта новость…

— Зачем такое длинное вступление? Случилось что-нибудь? Несчастье какое с Ильмурзой? — встревожился он.

Марьям вытащила из сумки газету.

— Вот, прочти эту статью. «Победа смелой мысли». Открытие новатора Рыжкова.

Спрыгнув с дивана, Иштуган подбежал к столу и, навалившись всем телом на газету, с жадным интересом впился глазами в статью.

Его охватило странное чувство, — казалось, статья рассказывает не о чьем-то чужом открытии, сделанном в городе Горьком, а о его собственном, на котором уже долгие месяцы сосредоточивались все его мысли. То были его с отцом отступления и победы. Правда, в подробностях многое не совпадало, но основной путь исканий у Рыжкова поразительно напоминал его собственный путь, каким он шел, распутывая тайну вибрации.

А дойдя до строк о найденной Рыжковым удивительной фаске, этой тончайшей, невидимой невооруженным глазом грани резца, он сперва затаил дыхание, потом часто-часто задышал. Шея, щеки, уши у него загорелись огнем.

Еще через секунду Иштуган хлопнул ладонью по столу и вскочил со стула.

— Молодец!..

Не замечая Марьям, — она испуганно стояла в сторонке, — он, совсем как отец, то забрасывая руки за спину, то сцепляя их перед собой, быстрыми шагами заходил по комнате, снова подошел к столу, но не сел, а, взяв в обе руки газету, долго разглядывал напечатанный там снимок. Затем отбросил газету и снова заходил по комнате.

Иштуган вел себя так, будто был один в комнате. Не произнеся ни слова, опять подсел к столу. Перечитал статью раз, второй, третий. И, как-то разом обмякнув, облокотился на стол, отодвинул от себя бумаги, резцы, лупу.

Марьям не решалась ни утешать, ни успокаивать его. Положив руку на плечо Иштугану, она другой поглаживала его черную пышную шевелюру. Иштуган взял ее руку и медленно поцеловал. Несколько минут длилось молчание.

— Иштуган, я знаю, тебе трудно, — мягко прозвучал голос Марьям. — Отдано столько сил… Ты был так близок к открытию этой фаски…

Иштуган поднял большие черные искрившиеся глаза на жену.

— Нет, Марьям, — сказал он, — мне еще далеко было до этой чудодейственной фаски. И немало, верно, поплутал бы еще, прежде чем найти ее. Меня одолевало тысяча и одно сомнение. Право, не лгу… Конечно, для меня, вдобавок еще новоиспеченного председателя Бриза, не очень весело, что так кончилось дело…

На другой день, в обеденный перерыв, Иштуган появился в механическом цехе. Отца, Погорельцева и остальных токарей он попросил не расходиться. Позвал Акчурина, Надежду Николаевну, технолога, начальника ОТК.

— Кое-что показать вам нужно, товарищи. Вот, смотрите.

И он протянул собравшимся резец. Самый обыкновенный резец. Люди посмотрели-посмотрели и, не найдя ничего хитрого, вернули его Иштугану.

Передав резец отцу, Иштуган велел включить станок. Резец врезался в металл.