Валентин Овечкин - Том 2

— Алло!.. Ты, Мартынов?

— Я вас слушаю, Алексей Петрович!

— Как живешь?

— Ничего, спасибо.

— Здоровье как? Семейство?

— Все в порядке.

— Дуги гнешь, говорят?

— Нет, Алексей Петрович, такого производства у нас в районе нет. Колеса делаем, хомуты шьем, кирпич выжигаем, а дуги не делаем.

— Я говорю: гнешь дуги, как медведь… Ты чего там с кадрами натворил?

— А-а…

Слышимость в телефоне была такая резкая, что жена Мартынова, Надежда Кирилловна, и не желая, все равно подслушала бы разговор. Взглянув на серьезное лицо мужа, приложив руку к сильно забившемуся сердцу, она опустилась на диван рядом с ним.

— Тут на тебя, брат, у нас в обкоме жалоб — целая куча.

— Почему целая куча, Алексей Петрович? Большинство товарищей поехало в колхозы добровольно. На что же им жаловаться?

— Ну, не куча, есть, в общем, письма… Так как ты думаешь дальше жить — без председателя исполкома, без прокурора?..

Мартынов начал было подробно излагать свой план — секретарь обкома перебил его:

— Ладно, понятно… Будете просить у нас кадры? Ну конечно, я так и подумал, сразу догадался, когда мне рассказали. Раскусил. Знаю уже тебя немного… Председателя райисполкома мы вам дадим. Знаешь, кого? Начальника Управления водного хозяйства Митина. А? Главного водолея области. Это по должности его так прозвали, а на самом деле — толковый парень. На его место попросим министерство прислать человека. Прокурора тоже дадим, кого-нибудь из областного аппарата. Мы тут тоже, пожалуй, разошлем народ в районы, может быть до второго секретаря включительно. В некоторых районах надо нам укрепить руководство… Это все хорошо, правильно, товарищ Мартынов. Но вот тут есть жалоба на тебя: неколлегиально ты это как-то сделал, без решения бюро.

— Как — без решения бюро? Мы потом утвердили это все на бюро. В бюро у нас девять человек, Алексей Петрович, а на партактиве было двести человек. Мы предварительно посоветовались с партийным активом района. Чем плохо?

— Так, так… Значит, потом рассмотрели этот вопрос на бюро?

— А как же!

— Но почему же, товарищ Мартынов, я узнаю обо всем этом не от тебя лично, а от своего аппарата, из писем ваших обиженных? Почему, когда ты задумал эту операцию, не сказал мне сразу? Не позвонил? Боялся? Чего?

— Да нет, Алексей Петрович, я не боялся…

— Но все же сомневался — разрешим ли? Давай-ка, мол, для верности поставлю обком перед фактом. Да?.. Напрасно молчал столько времени. Ведь и в других районах нам нужно укреплять колхозные кадры. Вы нашли форму, как лучше двинуть это дело. Надо поделиться с другими. Ты — старый газетчик, а ну-ка распиши это все для нашей газеты — как проходил у вас партактив… Когда пришлешь? Завтра? Хорошо.

Надежда Кирилловна заглянула смеющимися глазами в лицо мужу, запустила пальцы в его густые волосы, взлохматила их. Тот нетерпеливым жестом слегка отодвинул ее.

— Слушай, товарищ Мартынов…

— Я слушаю.

— Вот мы тут будем тоже делать передвижку кадров. Кого в районы, кого из районов… Если мы заберем тебя в обком, а?

— Как — в обком?

— Ну как — на работу в обком. Подберем тебе что-нибудь по плечу. Не инструктором — покрупнее дадим работу. А? В обкоме ведь тоже люди нужны.

— Ну вот!.. — вырвалось у Мартынова.

— Что — «ну вот»?

— Да зачем же меня срывать с района? Я еще тут ничего не успел сделать. Нет, нет! Ни за что!..

— Подумай.

— И думать об этом не хочу! Не буду думать!

— Зачем же так капризно отвечаешь? Ты не девушка, тебя не замуж сватают.

— Простите, Алексей Петрович. Не пойду я в обком. Никуда из района! Если только, может, снимете меня… Мы тут говорили как-то с товарищами: когда офицер много лет батареей командует — батарея стреляет хорошо. Зачем же меня так быстро выдвигать в область? Я еще района не освоил… Нет, Алексей Петрович, прошу вас — оставьте меня здесь. Только стало дело налаживаться! Мне ведь тоже хочется сделать что-то в районе своими руками… Нет, нет! Не надо. Очень прошу!..

— Не хочешь?.. Эх, брат, если бы ты знал, как мне трудно в обкоме!.. Ну ладно, спи спокойно. Не будем тебя пока трогать. Привет супруге!

— А вот она тут рядом со мною сидит. И вам привет передает.

— Спасибо. Может быть, я найду в ней союзницу? Вместе уговорим тебя?..

— Нет, не хочет, крутит головой.

— Значит, оставить тебя навечно командовать батареей?.. Тоже не совсем правильно. А кто же будет дивизиями, армиями командовать?.. Тридцатого — пленум обкома. Получил телеграмму? Приезжай пораньше, зайдешь ко мне перед пленумом, потолкуем обстоятельно о кадрах — какое тебе требуется подкрепление, на какие должности… С огоньком работаешь, товарищ Мартынов. Молодец. А хитрить не надо. В таких делах ты всегда найдешь у нас поддержку. Ну, спокойной ночи. Всего доброго!

— До свиданья, Алексей Петрович!

Надежда Кирилловна, сияя от радости, крепко обняла мужа и поцеловала.

— За что? — спросил Мартынов, вытирая тыльной стороной ладони губы.

— Ни за что… За то, что все хорошо кончилось!

— А, за это! Значит, если б выговор мне влепили, не поцеловала бы?

— Дурень! — рассмеялась Надежда Кирилловна.

— Вот-вот! Чего еще скажешь?.. Секретарь обкома не поругал, а от нее слышу: «Дурень».

— Критика снизу, товарищ секретарь! Похвалили его, предложили в газету написать о собрании!.. Зазнаетесь, кажется?

И долго еще Мартынов и Надежда Кирилловна разговаривали о событиях последних дней, подшучивали друг над дружкой, болтали о всяких пустяках, возбужденные и радостные оттого, что все закончилось благополучно и можно ждать завтрашнего дня без особых треволнений.

И утром, лишь только проснулся Мартынов и подошел к окну, откуда открывался вид на крутой спуск к реке, луг и молодые березовые рощицы за рекой и села на далеком взгорье, — первые его мысли были о ночном разговоре с секретарем обкома.

— Нет, нет, никуда мы отсюда не поедем. Лет пять хотя бы пожить. А, Надя? Полюбился мне этот городишко, район. Надо поработать здесь. Так поработать, чтобы люди потом добрым словом поминали нас!..

1954

В конце февраля Мартынов, директор Надеждинской МТС Долгушин, председатель колхоза «Власть Советов» Опёнкин и новый председатель райисполкома Митин ехали из К-ска в Троицк, возвращаясь с пленума обкома.

Мартынов уступил место впереди толстяку Опёнкину, иначе Долгушин, Опёнкин и Митин, тоже крупный, полный мужчина, не уместились бы втроем на заднем сиденье «Победы». Ехали с приключениями: застревали в балках, оборачивались на полном ходу задом наперед, на горки толкали машину. Всю дорогу в ветровые стекла хлестал крупный дождь.

Стояла странная, необычная для средней полосы зима. В ноябре и декабре давили сильные морозы, выпало много снегу. А с января пошли дожди, чуть не каждый день ливни, по-летнему бурные, тучевые. В ночь под Новый год была даже гроза. Хлеборобы тревожились за озимые. Дожди вперемежку с морозами превратили снег на полях в толстый слой льда, под которым озимые задыхались.