Василий Цаголов - За Дунаем

Приезжий прошел в конец перрона и долго смотрел через пути в сторону села. Трижды ударил станционный колокол, спустил пары паровоз, и поезд, заскрежетав, прошел мимо. Перрон опустел.

Лицо приезжего выражало нетерпение и беспокойство. Проскрипев высокими сапогами в другой .конец перрона, он сошел с него и быстрыми шагами приблизился к рабочим: они вбивали в шпалы костыли.

— Добрый день,— поздоровался приезжий по-осетински, и рабочие удивленно посмотрели на него. Ему пришлось еще раз произнести слова приветствия.

— Извини, но мы не думали, что ты знаешь наш язык,— смущенно проговорил один из рабочих, видимо, старший из них.

— Разве я не похож на осетина? — спросил незнакомец.— Вы мне лучше скажите, нет ли среди вас кого-нибудь из Тулатово?

— Мы все оттуда...

Покашляв в большой кулак, приезжий глухим голосом спросил:

— Каруаевых никто не знает из вас?

— Каруаевых? — переспросил старший.— Кто из них?

— Бекмурза!

— О, Бекмурзу у нас давно забыли... Не вернулся он с Дуная.

— А сестра у него была, Ханифа,— приезжий заметно волновался.

— Она жива... Вот ее сын. Эй, Ацамаз, иди сюда,— позвали высокого, чуть сутулого юношу.

— Вот гость спрашивает о Бекмурзе.

— Здравствуй, — сдержанно поздоровался Ацамаз.

— У тебя хорошее имя, Ацамаз... Сын... Вот мы и встретились.

— Знаур?! — Ацамаз отступил, потом бросился к отцу, и они обнялись.— Отец...

Люди смотрели на них и не знали, как вести себя. И когда подошел мастер и крикнул на них, почему не работают, кто-то урезонил:

— Тише ты, Ацамаз отца нашел, не видишь...

— Работать надо, а не целоваться,— сказал мастер.

Счастливый Ацамаз вытер глаза кулаком, обратился к мастеру:

— Отпусти домой... С отцом двадцать лет не виделся.

— Двадцать лет? Ничего, до вечера потерпишь, а теперь за работу, живо,— закинув за спину руки, мастер пошел к вокзалу.

— Так как же? — растерялся Ацамаз.

— Отпусти, будь человеком,— вступились рабочие.

Мастер даже не оглянулся на Ацамаза, и юноша

схватил кувалду, готовый нагнать мастера.

— Не надо! — отец крепко держал его за плечо.

— Собака! — гневно произнес Ацамаз.

Услышав ругань, мастер остановился и потряс рукой:

— Смотри у меня, быстро сведу в полицейский участок.

— Собака! — в исступлении выкрикнул Ацамаз.

— Считай, что ты получил расчет,— мастер торжествующе засмеялся и пошел.

— А-а! — застонал в бессильной злобе Ацамаз.

— Пойдем, сын мой, проживем, теперь нас двое в доме,— Знаур слегка подтолкнул сына в спину, и они зашагали по шпалам.

* **

Иванна стояла на коленях у белой мраморной плиты. Слез не было.

Каждую весну Иванна приходит к Бабу.

Погладила Иванна мрамор, встала. Сын вел ее под руку. У подножья он оглянулся: на вершине Шипки возвышался памятник воинам.

А над Шипкой чистое голубое небо...