Анатолий Жуков - Необходимо для счастья

Он остановился возле культмага, достал из багажника сундучок, подпоясанный бечевкой, и пожелал старику долгих лет жизни. Старик не хотел брать сдачу: «На пиво оставь, на пиво!» — но Горшенин высыпал медяки ему в карман и помахал рукой.

Недалеко от совхоза, в деревне сошла старушка, а потом будущая мать-героиня, и дальше они поехали вдвоем. Балерина не мешала руке Горшенина изредка ласкать ее гладкую ногу и рассказала, что зовут ее Светланой, в Коломне она живет четвертый год и все время жалеет о Москве, но муж сидит здесь точно привязанный и твердит, чтобы она завела ребенка. Благодарю покорно!

Горшенин вспомнил свои прошлые бои с Наташей из-за этого же, вспомнил Вадьку.

— До чертиков надоело, — продолжала Светлана. — Училась в инязе, да бросила. А Коломна — это такая скука, меня даже рвет по праздникам. У вас есть дети?

Придорожная лесополоса, мелькавшая справа, была густой, высокой, и Горшенин съехал на обочину и остановился.

— Жарко, — сказал он. — Пойдем в лесополосу, я нарву тебе цветов.

Он вынул ключ зажигания, взял со спинки сиденья пиджак и вышел из машины. Светлана последовала за ним.

В лесополосе Горшенин выбрал место потенистей, посмотрел в сторону дороги — не видно, поле с другой стороны тоже было безлюдным, бросил на траву пиджак. Светлана задержалась позади него. Она скоро появилась, верхние пуговицы кофточки уже расстегнуты, смело подошла к нему, положила руки на плечи.

— Ты настоящий мужчина, — сказала она, глядя ему в глаза.

— Помнем кофточку-то, сними совсем, — сказал он.

Светлана быстро сняла кофточку, повесила ее на кустик, быстро села на постеленный пиджак, и все она делала уверенно, точно и быстро, как автомат. Будто запрограммирована на любовь. И такая красивая, нежная.

В лесополосе, в прохладной ее тени тоже стало жарко, очень жарко, даже душно…

Горшенин встал, дожидаясь, пока соберется Светлана. Потом, взяв пиджак, пошел к машине. Светлана держалась за его рукав, заглядывала вопросительно в лицо, дважды игриво ущипнула за бок.

— Ты обещал нарвать мне цветов, забыл?

Горшенин открыл ей дверцу, захлопнул, когда она села, потом сел сам.

— Ты даже счетчик не выключал? — удивилась Светлана.

Горшенин запустил двигатель.

— Что же ты молчишь? — обиженно спросила она, когда машина уже мчалась по шоссе. — И почему так гонишь, торопишься?

— Полчаса потеряли, надо наверстать, — сказал он.

— Смотри, какой деловитый! И всегда ты такой?

— Всегда.

— Оригинал! И все же ты мне нравишься. Вероятно, своей смелостью, уверенностью. Муж за мной два года ходил, и я ничего такого ему до женитьбы не позволяла.

Горшенин обошел два грузовика, автобус, потом черную «Волгу» и несколько «Москвичей». Хорошо отлаженный двигатель не чувствовал нагрузки, машина пожирала пространство, едва касаясь шоссе. Отличная здесь дорога.

— Вот все вы такие, — сказала Светлана. — Пока не возьмете свое, ласковые, милые, а как взяли… — Она отвернулась и всхлипнула.

«Два рейса сгоняю, — подумал Горшенин, — а третий — до Бронниц, не дальше. Вадьку надо забрать вовремя».

Коломна была уже рядом, и Горшенин спросил, куда ее подвезти.

— В центр, — сказала Светлана сухо.

В Коломне ему нравился кремль, игрушечный, трогательный своей красивой ненужностью. А может, он и нужен, если нравится, доставляет удовольствие одним своим видом. И башенки как игрушечные, и стены…

В центре он остановился, достал из багажника чемодан Светланы, подал. Она молча кивнула ему и хотела идти.

— А деньги? — спросил он.

Светлана вспыхнула, поставила чемодан.

— Даже так? — сказала она, усмехнувшись.

— А как же еще, — сказал Горшенин. — Это не собственная машина, а такси… Я заплачу за стоянку у лесополосы. Ты ведь не эта…

Светлана бросила пятерку на капот машины, защелкнула сумочку и подхватила чемодан.

— Возьми сдачу, — сказал Горшенин.

Светлана не оглянулась, но он догнал ее и ссыпал серебро на чемодан.

— Чаевых не беру, — сказал он.

Мелочь зазвенела, падая и раскатываясь по тротуару.

На стоянке ждать не пришлось — его сразу взяли два розовых, новеньких лейтенанта и бабка с девочкой в красном галстуке. Бабка с девочкой ехала до Люберец, лейтенанты — до Москвы. Одного звали Борей, другого — Васей. Вася сел рядом с Горшениным, потому что бабка отказалась занять переднее сиденье, чтобы быть рядом с девочкой, и всю дорогу до Люберец он просидел, обернувшись назад и разговаривая с Борей. Только и слышалось: «А помнишь?.. А помнишь?..»

Они были друзьями детства, учились в одной школе, но училища выбрали разные и вот теперь после выпуска опять встретились. Судя по разговору, друзья были настоящие. Как мы с Мишкой, подумал Горшенин.

Вася перебрался к Боре на заднее сиденье, и до самой Москвы они не умолкали. Горшенин завидовал их беспечности.

Второй рейс тоже прошел удачно. До Коломны ехала молодая пара, возвращаясь из свадебного путешествия, оба учителя русского языка и литературы и оба веселые, счастливые. У Бронниц Горшенин показал им предупреждение рядом с дорожным указателем. Молодожены оценили его и долго смеялись, а потом предложили Горшенину исправить на обратном пути надпись, заменив слово «Водители!» на — «Граждане!».

Обратно он вез тоже славную девушку, доверчивую такую, чистую, юную. Она рассказала, что родилась и все время жила в селе Дединове, а в Коломне работает только один год, сразу после школы поступила, и вот едет от завода в Москву на курсы программистов. Очень она любит электронно-вычислительные машины, даже во сне видит.

— Жалко, — сказал Горшенин.

— Почему? — удивилась девушка.

— Утром ехала со мной одна… — Горшенин вздохнул. — Быстрая такая, послушная и так же глупа, как электронная машина.

— Извините, но это от человека зависит.

— От человека, конечно, только все равно досадно. Красивая она, стройная… Как балерина. И муж, кажется, добрый человек. Вам не хочется замуж?

— Что вы, рано! — Девушка слегка смутилась. — Мой мальчик недавно в армию ушел, через два года вернется.

— Дождетесь?

— А как же, ведь мы любим друг друга.

Горшенин посмотрел на нее с уважением.

— А детей вы любите?

— Очень! — горячо сказала девушка. — У нас с Петей будет четверо: два мальчика и две девочки. Так мы договорились.

— А моя жена не захотела второго.

— Ничего, вы еще молодой, успеете, — с легкостью успокоила его девушка.

И третий рейс до Бронниц был без холостого пробега — Горшенин сдал выручку с перевыполнением, пожелал напарнику удачи и, взяв в диспетчерской записку, оставленную ему Ольгой, — она обещала на выходной приехать с Мишкой к нему, — отправился домой.

В автобусе он через одну или две остановки заметил утреннюю девушку в очках, которая стояла между креслами недалеко от него, и уступил ей место. Девушка, не взглянув на него, поблагодарила и села, уставившись сразу в книжку. Вот поэтому и носит очки, а скажи ей о вредности, сейчас же рассердится. Непонятная нация женщины, своевольная.