Василий Дюбин - Анка

— Знаю, — улыбнулась Ирина. — Мне много о нем рассказывали… Вот теперь все, — сказала она Васильеву. — Завтра покажитесь мне.

— Добро, — поднялся Васильев с табурета и усмехнулся.

— Что это за загадочная улыбка прячется под твоими усами? — спросил его Жуков.

— Да вспомнил… как влетало Душину от Кострюкова за то, что он работу секретаря сельсовета совмещал с повивальным делом.

— Хорошие были товарищи, — вздохнул Жуков. — В сорок втором году погибли в бою… Лежат на краснодарском берегу в братской могиле…

— И об этом знаю, — сказала Ирина. — Погибли-то они от руки предателя Бирюка?

— От него, паразита, — кивнул головой Васильев и, болезненно сморщив лицо, схватился за шею.

— Ну, болящий, ты готов? Пошли.

— Идем, идем, наш редкий гость.

Прощаясь с Ириной, Жуков задержал ее руку в своей.

— Могу порадовать вас, Ирина Петровна. Лестные слухи о вас дошли до района. Вас полюбили на Косе за чуткость и добросердечность.

— Не смущайте меня, Андрей Андреевич.

— Вот, вот! И за вашу скромность. Слыхал я краешком уха в райздраве, что вас намереваются забрать в районную больницу. Там в таких опытных работниках нужда большая.

— Я не согласна.

— Почему? — удивился Жуков.

— Во-первых, я тоже полюбила здешний народ. Рыбаки и их жены — душевные люди. Я как в родной семье.

— Спасибо, Петровна! — заулыбался Васильев.

— Погоди, Григорий, — отмахнулся рукой Жуков. — То, что вы сказали, Ирина Петровна, приятно слышать. Бронзокосцы и мне большая родня. Бог связал нас одной веревочкой еще в тридцатом году… Ну, а во-вторых?

— Во-вторых, через год я еду учиться в медицинский институт.

— Это похвально. Желаю вам удачи во всех делах ваших.

— Спасибо.

У порога Жуков обернулся и сказал:

— А все же… нашим рыбакам будет жаль расставаться с вами, Ирина Петровна.

Жуков и Васильев вышли на улицу. Косые лучи заходившего солнца ломко дробились на волнах, золотили белогривые волны. Жуков посмотрел на море, спросил:

— Рыбаки в море?

— Да. Пошли невода ставить.

— С ночевкой на воде?

— Как водится.

— А море не разгуляется?

— Нет, шторма не будет. Это оно играет.

Вдруг Жуков остановился и хлопнул Васильева по плечу.

— Григорий. А ведь я привез тебе радостную весть. Магарыч будет?

— Тише, ты… — и Васильев повел вокруг настороженным взглядом.

— А что? — непонимающе посмотрел на него Жуков.

— Подслушать могут… Скажут, что секретарь райкома вымогательством занимается.

Жуков раскатисто захохотал.

— Ах ты, идол чирийный… Купил… Чтоб тебе фурункулы эйное место осыпали… Поймал на удочку, а?..

— Не будь таким прытким на клев. Ну, говори, какая у тебя весточка?

— А магарыч?

— Надо же знать, за что ставить его.

— Хорошо. Ты помнишь, на какую сумму ваш колхоз сдал имущества моторо-рыболовецкой станции при ее создании?

— Считая и флотилию?

— Все, все.

— На один миллион двести тысяч рублей.

— А теперь идем в контору МРС. Там расскажу.

Кавун и бухгалтер сидели за столом и рассматривали подшитые в папке бумаги. Вдруг Кавун радостно вскрикнул:

— Ось вона!

— Да не вона, а воны, — поправил входивший в комнату Жуков. — Нас двое, и мы рода мужского.

— А-а-а, дорогой наш гостюшка! — поднялся Кавун, по привычке дергая себя за усы-сосульки. — Здорово був!

— Здравствуй, Юхим Тарасович.

— Таки приихав, а?

— Соскучился и приехал.

— Добре. Сидай и выкладывай новости.

— Новость одна… Ты получил указание свыше — возвратить колхозу «Заветы Ильича» полную стоимость имущества, которое было передано им МРС при ее создании?

— Получил. Нынче. Вот и цюю бумагу раскопав, — ткнул он пальцем в приемо-сдаточную ведомость. — На мильён двисти тысяч карбованцев.

Васильев подскочил на стуле.

— Так вот какая весточка! Чего же ты, Андрей, сразу не сказал…

Кавун протянул ему пухлую руку:

— Поздравляю, голова колгоспу.

Жуков молча улыбался. Васильев взволнованно проговорил:

— Погоди, Юхим Тарасович… Не поспешай… Уж не думаешь ли ты поздравлениями отделаться?.. Гони прежде колхозу деньги, а потом и поздравления будем принимать.

Все засмеялись. Жуков сказал:

— И ты, Григорий, не торопись. Деньги колхоз получит. Вопрос решен.

— Получит, — подтвердил Кавун.

— А я еще не все сказал, — и Жуков с хитринкой посмотрел на Васильева.

— Не томи, Андрей, — сгорал от любопытства Васильев, смахивая платочком со лба росинки пота.

— Государственный банк сохранил и возвращает колхозу «Заветы Ильича» его довоенные денежные средства в сумме… семьсот тысяч рублей.

— Добре! — гаркнул Кавун.

— Ну, Гришенька? — подмигнул Жуков Васильеву. — Сколько теперь на счету у вашего колхоза денежек? Подсчитал?

Васильев кивнул головой. У него даже голос стал сиплым, с хрипотцой, как у деда Панюхая.

— Около двух миллионов… Вот это — да… За такие вести, Андрей, я любого магарыча не пожалею…

— А не будет это похоже на вымогательство? — подшутил теперь над ним Жуков.

— Что ты! Дело законное… Вот радость-то будет для наших колхозников… Миллион девятьсот тысяч!..

— Хорошо, Григорий, раз дело законное. Но лучшим магарычом для меня будет — искупаться в море. Люблю морские ванные в вечернюю пору.

— Идем купаться. А то меня на радостях так в жар бросило, что я весь взмокрел.

— И я з вами, — сказал Кавун. — Пишлы.

Из тридцати семи молодых рыбаков, ушедших на фронт, вернулись домой только восемь — в их числе Виталий Дубов, Сашка Сазонов и Пронька Краснов.

В колхозе «Заветы Ильича», как и в других рыболовецких артелях, ощущалась острая нужда в людях. Поэтому старогвардейцы бригады деда Панюхая и рыбаки бригадира Краснова Михаила Лукича снова отказались от пенсионных книжек и продолжали рыбачить.

— Получит МРС моторные суда, тогда и на отдых пойдем, — так рассуждали старики.

Выходили в море, чередуясь, все — и стар и млад, рядовые работники и начальство. Сегодня утром вернулись с лова Васильев, Анка и Таня, а в ночь ушли с рыбаками Кавун, Орлов и Дарья. Те рыбаки, что были помоложе, размещались на баркасах, в их распоряжении были ставные невода, а старики промышляли рыбу кошельковым неводом с борта моторного бота.

Сашка, как всегда точный и аккуратный моряк, перед заходом солнца притащил «Медузой» на буксире пустые баркасы к месту лова. Рыбаки стали рассаживаться по баркасам. Панюхай, увидев, как Дарья спрыгнула вслед за Орловым, забеспокоился.

«Как бы эта шельма привлекательная не совратила мово зятька. Надобно уберечь его», — и, покряхтывая, он стал спускаться по штормтрапу в тот же баркас.

— Кузьмич, куда вы? — крикнула Дарья. — Оставайтесь на «Медузе». Вам же покойнее будет там.