Василий Дюбин - Анка

Следующие бомбы рванули землю позади Анки, угодив в самую гущу обезумевших людей. Со свистом пролетели над головой осколки. Анка пригнулась, не переставая бежать. И хотя Валя не отставала, держась за руку матери, Анка торопила ее:

— Скорей, доченька, скорей…

Вскоре девочка стала ослабевать. Анка остановилась:

— Ты устала, Валюшенька?

Валя не ответила. Руки ее мелко дрожали.

— Ну, присядь… отдохни, моя крошечка.

Они присели на жесткую землю. Быстро сгущались сумерки. «Юнкерсы» улетели, и над степью установилась тишина. Анка, обняв дочку, прижимала ее к себе, целовала в голову.

— Ты не бойся, моя рыбка… Не бойся… С тобой твоя мамуля…

Девочка молчала.

— Почему ты не отвечаешь маме?.. Валюшенька… Чуточка моя ясноглазенькая.

Валя теснее прижалась к матери.

— Спать хочешь? Ну поспи, поспи. Положи сюда головку.

Но Валя, пугливо оглянувшись, вскочила.

— М-м-ма-ма… по-по-бежим… — заикаясь, в страхе заговорила она.

— Да ты не бойся, умница моя. Самолеты ушли. Зачем же нам бежать? Мы пойдем, — Анка встала. — Потихонечку пойдем.

На потемневшем небе густо высыпали звезды, но от них не стало светлее. Две затерявшиеся в степи фигурки обступила плотная тьма. Где-то в стороне рокотали моторы автомашин, пробегавших по степным дорогам.

«Хоть бы кто-нибудь подвез, — с тоской подумала Анка. — Надо выйти на дорогу. А как отыскать ее в такой темноте?»

Они шли уже часа три. Анка часто брала девочку на руки и вконец обессилела.

— Отдохнем, доченька, — проговорила она и устало опустилась на щетинистую колкую стерню.

После короткого привала снова пустились в путь. Рокот моторов все приближался, становился яснее. Еще не были видимы в темноте даже силуэты машин, но Анка, прислушавшись, определила, что они пробегают впереди нее вправо и влево.

«Да ведь это же та дорога, которая ведет мимо нашего хутора в город!» — обрадованно подумала она.

Вскоре Анка пересекла дорогу и стала спускаться по пологому скату, ведущему к морю. Сердце ее забилось учащеннее, она прибавила шагу. Уже ощущалось знакомое живительное дыхание моря.

— Вот и дома скоро будем. Совсем, совсем скоро, — приободряла Анка дочку.

Но Валя, петляя ножками, стала приседать, повисая на материнской руке.

— Еще отдохнуть хочешь? Ну, давай отдохнем. Присядь, — и тут же Анка почувствовала, как у нее самой подломились ноги. Она рада была не только немного посидеть, но и растянуться на жесткой земле, вздремнуть хоть пяток минут…

Таяла короткая летняя ночь. Заметно светлел восточный небосклон, обозначались контуры извилистого побережья. Анка сидела неподалеку от ерика, крутые склоны которого заросли густым кустарником. Когда-то Павел случайно натолкнулся в этом ерике на рыбную коптильню, тайно устроенную его отцом, и заявил в сельсовет. Тогда Анка служила милиционером, и ей пришлось арестовывать главаря шайки расхитителей государственной собственности Тимофея Белгородцева, его сообщников Егорова, Краснова, Урина, городского спекулянта Машкова, а также своего отца Панюхая, сторожившего рыбокоптильню и уснувшего на посту… Анка, погрузившись в воспоминания, не заметила, как властно наступал рассвет и уже стало видно море, подернутое легкой прозрачной дымкой. Со стороны Мариуполя тяжело шла на северо-восток «Тамань». Вдруг лицо Анки преобразилось, глаза заблестели, она порывисто вскочила.

— Море! Доченька, пароход плывет! Наше море!.. — она повела головой влево, и взгляд ее, сразу померкнувший, застыл на багровых клубах дыма, поднимавшегося из-за горбатины высокого на изломе берега, за которым были залив, родной хутор. Тревога, охватившая Анку, сразу погасила в ее сердце вспыхнувшую было радость.

— Вставай, доченька, идем… — заторопилась она. — Хутор уже близко… Вставай.

Валя не пошевельнулась. Она была во власти безмятежного сна. Тогда Анка взяла дочку на руки и пошла, медленно передвигая ноги. Вблизи хутора загремели раскаты орудийных выстрелов. Анка невольно присела, положила на землю дочку, прикрыла ее собой… Стрельба усиливалась, но над головой Анки не пролетали ни снаряды, ни пули, ни осколки. Вокруг было пустынно. Она поднялась и в изумлении открыла рот… В море кильватерной колонной уходила флотилия бронзокосцев… Анка уже не слышала ни орудийной канонады, ни гулких взрывов снарядов, ни автоматной трескотни. Спотыкаясь и пошатываясь, держа на руках дочку, она подошла к высокому обрывистому берегу, который, выгибаясь дугой, образовывал залив. Отсюда она увидела и хутор, и косу, и объятые огнем мастерские МРС. А в море все дальше уходили моторные суда…

Анка поставила на ноги проснувшуюся дочку, схватилась за голову, но на ней не оказалось косынки. Тогда Анка в отчаянии замахала руками, кричать она не могла, спазмы душили ее. Да и кто услышал бы ее голос на таком расстоянии?.. На судах даже не заметили стоявшую над обрывом женщину.

— Ушли.. — с невыразимой горечью прошептала побелевшими губами Анка. — Ушли… — она протянула назад руку и зашевелила пальцами, будто ловила что-то в воздухе. — Идем, доченька… Дай маме ручку.

Но Валя, свернувшись калачиком, лежала на сухом полынке, издававшем горьковатый запах.

— Опять уснула, — Анка склонилась над ней и бережно подняла на руки.

В конце дугообразного крутого берега, где начинался хутор, Анка остановилась, посмотрела вниз. Разгоревшаяся на востоке предутренняя заря золотила песчаную косу и зеленоватые воды моря. Игривые волны бежали к косе, гуляли по заливу, расшивали позолоченное побережье кружевными узорами белоснежной пены. И ласковое море, и голубое небо дышали покоем. Не верилось, что рядом проходит война и вот-вот зальет своей мутной кровавой волной светлый родной берег, озаренный восходящим солнцем.

Раздавшийся поблизости батарейный залп вернул Анку к страшной действительности. На пригорке стояли пушки и вели беглый огонь с открытых позиций. До Анки донесся грохочущий лязг металла. Над пригорком поднялось огромное облако густой ржавой пыли. Потом из-за пригорка, скрежеща гусеницами, выползли танки, как допотопные чудовища, они всей своей тяжестью обрушились на позиции артиллеристов, не прекращавших огня.

Анка бросилась в хутор и скрылась в проулке. Первое время она шла быстро, потом стала замедлять шаги, остановилась, прислонившись спиной к плетню чьего-то двора. Улицы и проулки хутора были безлюдны, окна куреней наглухо закрыты ставнями. А гремящая, изрыгающая огонь волна бронированной стали подкатывалась все ближе, ближе… С трудом добралась Анка до своего куреня. Дверь оказалась на замке.

— Куда же теперь? — прошептала сухими губами Анка. — К Акимовне! Скорее к Акимовне!.. — и, напрягая последние силы, двинулась вдоль улицы. — Не упасть бы… Дойти бы… Только бы не упасть…