Виталий Закруткин - Плавучая станица

— А как с белугой, Илья Афанасьевич? — осторожно напомнил Назаров. — Удалось вам докопаться до корня?

— Как будто удалось, — неохотно ответил Щетинин. — Мне кажется, что во всем виноват кукан.

— Кукан?

— Да. Ж-жесткий шнур кукана травмировал рыбу. Я думал об этом и искал выход.

Он посмотрел на секретаря потеплевшими глазами и усмехнулся:

— Если бы м-можно было, я бы эту б-белугу на руках перенес за плотину, чтобы не причинить ей никакого вреда. Но — увы! — б белуга — крупная штука, а я стар и слаб. И все-таки я избавлю рыбу от п-проклятого кукана.

— Как же?

— Я придумал для нее мягкое ложе… б-большой мешок б-без дна… Мы будем осторожно вводить рыбу в этот мешок и отбуксируем ее к водаку без всякой травмы…

Назаров с удовольствием слушал старика. Ему нравилось то, что Щетинин с такой любовью относится к своему делу, так беззаветно любит реку и, несмотря на свои годы, не теряет энергии и настойчивости. «Наш профессор — крепкий мужик, — с уважением говорил Назаров председателю колхоза, — такой от своего не отступит и трудностей не испугается». Больше всего Назарову нравилась беспокойная устремленность Щетинина в будущее. Старик, как будто наверстывая все, что им не было сделано, торопился совершить самое главное, то, что ему казалось основным в его жизни, и, зная, что было и что есть, всячески стремился взглянуть на то, что будет.

— Будет у нас такое, что в-весь мир удивится! — посмеиваясь, сказал Щетинин секретарю. — Я вот собираюсь разработать формы единого производственного процесса в сельском и рыбном хозяйстве, с-собираюсь с-связать землю с водой.

Похлопав Назарова по колену, старик продолжал:

— Бог, как известно, отделил воду от суши и при этом вообразил, что им сделано д-доброе дело… а мне не нравится эта б-божья политика… Рыбак и земледелец б-ближе друг к другу, чем кажется н-некоторым теоретикам… и мы подумаем о том, чтобы они работали б-бок о бок…

После поездки в поле секретарь райкома, по приглашению Мосолова, пошел посмотреть только что организованный рыбпункт.

— Там наши комсомольцы прямо-таки научный кабинет оборудовали, — сказал Кузьма Федорович. — Скоро мы своих мальков выпускать в реку будем.

— Ну-ну, пойдем, — кивнул головой Назаров, — показывай свой кабинет.

На реке огненной дорогой пылало предзакатное солнце. Нагрузив на плечи фонари, по тропинке спускался бакенщик Анисим. Следом за ним старуха в черном бушлате несла весла. На левом берегу видны были растянутые на песке рыбацкие сети. До станицы доносился глуховатый гул воды на плотине, и казалось, что где-то недалеко неумолчно шумит морской прибой.

Секретарь райкома шел вразвалку, сунув пальцы за пояс, на ходу осматривая подметенные дворы, алые цветы на клумбах, увитые диким виноградом беседки.

— Женщины у вас аккуратные, — сказал он Мосолову, — чисто живут и за усадьбами своими смотрят.

— Станичники наши все такие, — ответил Мосолов.

— Это видно, — усмехнулся Назаров, — а только гляжу я на вашу станицу и удивляюсь: во дворах чисто, цветы пахнут, а на улицах из репьев не вылезешь, скоро волки в бурьянах завоют. Вот смотрю я на это и думаю: неважно станичные руководители работают. Надо не только свои личные дворы в порядок приводить, но и за станицей смотреть. Так?

— Вроде так, — уныло согласился Кузьма Федорович.

Когда Назаров и Мосолов по проложенной на винограднике тропке дошли до амбарчика и секретарь увидел его камышовую крышу, связанную из двух плетней дверь и забитые деревянной решеткой окна, он спросил, недоуменно оглядываясь:

— Где же твой научный кабинет? Уж не это ли?

— Так точно, Тихон Филиппыч, он самый.

— Вот этот сарай? — удивился Назаров.

Кузьма Федорович совсем смутился:

— У нас не хватает помещений, приходится пока мириться…

Сердито прищурив глаза, секретарь повернулся к Мосолову:

— А совесть у тебя есть, товарищ Мосолов? Люди начали полезное для колхоза новое дело, целое производство развернули, а ты их в сарай загнал? Так? Здорово же ты помогаешь своим новаторам!

Не слушая объяснений Мосолова, он махнул рукой:

— Ладно, не оправдывайся. Пойдем. Потом поговорим.

В амбаре были Груня, Тося и Витька Сазонов. Девушки, склонившись над аппаратами, выбирали пинцетами тронутые грибком икринки, Витька возился с маленьким школьным микроскопом.

Назаров поздоровался и подошел к Витьке:

— Ну, товарищ профессор, рассказывай нам о своих наблюдениях. Чем ты занят?

— Изучаю планктон Лебяжьего озера, — не моргнув глазом, ответил Витька.

— Вот как! А что такое планктон?

Витька подозрительно посмотрел на секретаря:

— А вы что, не знаете, что ли? Планктон — это мельчайшие растения и животные, которые находятся в воде. Их рыбы едят. Мы, значит, и изучаем кормовую базу Лебяжьего озера: планктон глядим, рыбьи желудки исследуем.

— Ну и что ж он, этот твой планктон? — не меняя серьезного тона, спросил Назаров. — Будет рыбам корм обеспечен или нет?

Витька искоса взглянул на Груню и заговорил, важно растягивая слова:

— Смотря каким рыбам. Я уже нашел в Лебяжьем десятки видов. Вот поглядите тетрадь. Тут все записано и даже срисовано. Я сам рисовал. Вот. Веслоногие рачки, коловратки, всякие водоросли. Они все имеют свои научные названия, только их не запомнишь.

Витька расхрабрился и презрительно скривил рот:

— Планктон — ерунда! Мы уже газовый и соляной режим озер изучали, прозрачность воды измеряли, а я даже бентос глядел.

Не дожидаясь вопроса, Витька покровительственно улыбнулся:

— Знаете, что такое бентос? Это — население дна. Личинки комара-дергуна, червей, мотыли и всякая дребедень. У нас есть озеро, называется Иловатое, так в нем этого самого бентоса кишмя кишит. Хочете, я покажу банку?

Груня нахмурилась и остановила словоохотливого Витьку:

— Ладно, Витя! «Хочете»! Хватит!

Назаров подошел к девушкам, тронул рукой аппараты, посмотрел икру.

— Кто ж это все придумал?

— Инспектор наш, товарищ Зубов, — слегка краснея, ответила Груня, — он и руководит этим делом.

— А где он сам?

На секунду задержав взгляд на Груниных зарумянившихся щеках, секретарь сказал задумчиво:

— Ваш председатель сказал мне, что вы подумываете о постановке опытов по гибридизации рыб. Это возможно?

Груня помедлила:

— Возможно. Правда, я не смогу объяснить как следует. Оплодотворение достигается не только среди представителей рыб одного вида. В природе есть помеси среди осетровых, карповых, сигов. На севере искусственно скрещивают речную камбалу с морской. Значит, человек может сам выводить новые ценные породы рыб. Понимаете? Так же, как Мичурин выводил новые плоды. Все это очень важно для будущего рыбного хозяйства. Вот мы и хотим поставить такие опыты.