Василий Снегирёв - Раноставы

Машина летела степным ветром. Быстро промелькнули Чашинские березняки. Шило дороги пороло горизонт, из-под колес вылетала дорожная лента. Мало-помалу стихла злость. Я мысленно уже разгружал машину. Но не повезет, дак не повезет. Машина будто врезалась в стену, загрохотали бревна. Я еле оклемался, а шофер-зараза смеется: «Трухнул? Живой и радуйся. А печать до свадьбы сойдет». Я спрашиваю шофера: «Чо с машиной?» Он, как воды набрал, молчит. Потом ляпнул: «Тише едем, дальше будем». Закрыл капот и ушел. Голосует перед каждой машиной. Они мимо да мимо шуруют. Смекнула старуха, подала десятку: «Наверное, бензину нет? Двое-то быстрей изловите машину». Один остановился и зарычал: «Жить надоело?» — «Плесни бензину». — «У самого в обрез».

Сколько я простоял, не знаю. Но нашелся путевый, дал бензину и даже деньги не взял. Радехонький, подбегаю к шоферу: «Заправляй». Он больше того зарычал: «Сам знаю, не суйся». Чо за черт! Ни с какого бока не приступи. «Чо не едем?» — спрашиваю шофера. «Мотор полетел!» — взревел он. Вот что его знобило и лихорадило. Смилосердился и я: горе делю пополам. Чо делать? Как выручить шофера? Ведь ему еще от Кургана сколько ехать! Здесь-то на буксире кто-нибудь да подвезет, а там как? — «Знакомова шофера нет?» — спрашивает. «Был бы, не просил тебя». — «Будем загорать», — горько вздохнул шофер.

Отошел я от него и вдоволь поругал себя. Обзарился на дармовщинку. Хоть бы добрые были, а то ведь не бревна, а рухлядь рухлядью. «И ты тоже добра», — накинулся я на старуху. Не знаю, на ком зло сорвать. — Поедем да поедем. Ведь отнекивался — настояла. Сколь живу теперь, никогда не буду слушать». — «Кого теперь винить?» — осердилась старуха. — «Не лезь под шкуру». Я уж остыл, она не унимается. Нет-нет стихла и говорит: «Плевать на бревна, свою дачу отдадим ребятам». — «Не подумаю». — «Кто виноват, если оба растопчи».

— Не напрасно мучились, — сказал Иван. — Лес-то привезли?

— В том-то и дело, что не привезли.

— Как?

— Вот так.

— Там на кольце и стоит машина?

— Привели на буксире.

— Где она?

— В лесничестве. Сейчас я пойду.

— Идите с Варварой.

— Ухайдакалась, без ног лежит.

Василий заторопился и поковылял через улицу к лесничеству. На дворе никого не было, кроме лесхозовского шофера Юрки, который помогал ремонтировать машину.

— Где парень-то? — испугался старик.

— Сразу уехал, дядя Вася.

— Куда?

— Ничего не сказал.

— Он же и адреса не знает.

— Я думал, ты объяснил.

— Объегорил он меня.

— Никуда не денется. Может, в милицию заехал.

— Ох уж разиня. Где еще такого белый свет видывал!

Василий возвратился темней тучи. Перед собой никого не видел.

— Нашел?

Василий едва узнал Ивана с Катериной.

— Потерялся лес!

— Не суди, — всплеснула руками Катерина.

— Жулик оказался шофер.

— Был в милиции?

— Сейчас оттуда.

— Ну и чо?

— Нет его.

— Заявлено, разыщут.

— Номеров не помню.

— Как же так! — растерялась Катерина.

— Богатым не станет, — вздохнул Василий.

— Нашел — не радуйся, потерял — не тужи, — постарался увести дружка от горя Иван.

— Вот именно. Лесу бы где раздобыть.

— В лесу робишь, а горюешь.

— Неудобица, надоедать неохота.

— Завтра пойдем на работу, тебе и мне заодно выпишем.

— А тебе зачем?

— Тёсу надо.

— Куда ишо?

— Хочу разукрасить дом.

— Разделаюсь с дачей, помогу.

— Я и хотел тебя попросить.

— Таких тебе, Иван, фигур навыпиливаю, что дом за версту будет светить.