Николай Шундик - Быстроногий олень. Книга 1

И тут, неожиданно для всех гостей, в разговор вступила Аймынэ, до сих пор безмолвно возившаяся с чайной посудой.

— Разве у тебя, Кувлюк, есть оленье стадо? Нет же у тебя ни одного оленя! А ты вот до сих пор учишься оленьему делу!

Чымнэ чуть приподнялся на колени, с негодованием глядя на девушку.

— Что это сон мне дурной снится: женщины, у которых есть одно лишь настоящее дело — молчать, когда к ним не обращаются, мужчин поучать стали.

Аймынэ отвернулась в сторону и снова принялась за посуду. А Кувлюк, прикусив язык, смотрел на девушку с укором, по-рабски приниженно, с мучительной жадностью.

Долго тянулось молчание. Старик Ятто задумчиво пощипывал свою бородку.

— Спать пора. Здесь нам всем не уместиться. Пойдем в другую ярангу, — предложил он Журбе. — И ты, девушка, иди со мной. Я хочу расспросить о делах и здоровье твоего отца.

— Пойдем, — согласился Владимир.

Нояно приветливо улыбнулась Аймынэ и надела на голову свою длинноухую шапку.

После уроков все школьники выбежали порезвиться на улицу. В классе остался один Оро. Забившись в угол, он задумчиво смотрел на чистый лист бумаги.

Солнцева вошла в класс, пристально посмотрела на мальчика.

— О, да ты загрустил чего-то, — тихо промолвила она.

Оро слабо улыбнулся и ничего не ответил.

— Я знаю, чего ты грустишь: ты очень соскучился по дедушке, по бабушке, так, что ли?

На лице мальчика появилось сложное выражение: казалось, ему хотелось и заплакать, и от души поблагодарить за внимание учительницу, которую он очень полюбил, и попытаться бодро вскинуть голову, чтобы доказать, что он не какая-нибудь плаксивая девочка, а… хотя и маленький, но все же мужчина.

— Ну, ну, я тебя понимаю, можешь мне ничего не рассказывать, — промолвила Оля, обдумывая, чем развеселить и успокоить мальчика.

— Я вот сижу и так думаю: плохо, что дедушка мой читать и писать не умеет; письмо написал бы ему, — поговорить с ним очень хочется!

— А ты пиши! Пиши! — обрадовалась Оля прекрасному случаю помочь мальчику. — Ты так хорошо уже пишешь! Расскажи дедушке, как живешь в школе, как учишься, обрадуй его, ободри: он ведь тоже сильно скучает по тебе!

— Так он же совсем не знает разговора по бумаге.

— Но там уже немало грамотных людей! Ему прочтут, все до слова прочтут.

Лицо Оро вмиг преобразилось, глаза его загорелись.

— Да. Это верно! Прочтут! Теперь я каждый день по письму ему писать буду! — Оро схватил карандаш, поправил на парте лист бумаги. — А еще… я буду ему рисунки рисовать! Пусть посмотрит, какую елку мы из бумаги и дерева сделали, какой у нас пионерский барабан, какой горн! Какие вот у нас парты, доска! А потом я оленей рисовать буду, маленьких олененочков, потому что сильно, сильно видеть их хочу.

— Правильно, это ты очень хорошо придумал, — одобрила учительница. — А чтобы рисунки были красивыми, я сейчас тебе кое-что подарю.

Солнцева подошла к шкафу, достала альбом для рисования, пачку цветных карандашей.

У Оро от восхищения захватило дыхание. Он схватил карандаши, бережно открыл коробку.

Вскоре мальчик был поглощен работой над рисунками. Оля оставила его одного. Войдя в комнату, она выбрала из стопки тетрадей по арифметике тетрадь Оро, внимательно проверила ее и с большим удовольствием аккуратно вывела «5». Этот мальчик был одним из лучших ее учеников.

Шли дни. Оро действительно часто писал письма, заклеивал их в конверты, подаренные ему учительницей, складывал в стопку, дожидаясь, когда в тундру уйдут нарты. Он так увлекся своим занятием, что попытался, как сказал своим товарищам, обходиться разговором только по бумаге. Объясняться же вслух он решил только с учительницей. Вскоре Солнцеву удивило то, что мальчик не отвечал на переменах на вопросы товарищей, а когда у него прорывалось хоть одно слово, дети хохотали до слез. Обычно же, если возникала потребность поговорить с кем-нибудь из ребят, Оро забивался в угол, писал записку, протягивал собеседнику.

Вскоре Солнцева разгадала все это и решила не мешать мальчишеской проделке. Ученики один за другим на переменах или после занятий подходили к учительнице и сообщали о промахах Оро: не выдержал, дескать, три слова сказал! Смешливый и любопытный Тотык не отставал от Оро ни на шаг, пытаясь вырвать у него хоть слово.

— У тебя рубаха сзади в чернилах! Я видел в твоей тетради двойку! Ты совсем не умеешь аркан метать!

Оро отвечал просто: он снимал с себя рубаху и, видя, что никаких чернил на ней нет, укоризненно качал головой, прикладывая ко рту кисть руки и выразительно шевеля ею: дескать, язык у тебя длинноват и потому такой лживый. А на замечание, что он аркан метать не умеет, хватал аркан, отбегал от Тотыка в сторону и ловко набрасывал на него петлю. Но однажды Тотык с совершенно серьезным видом заявил на перемене, что в сумке Оро нет подаренных учительницей цветных карандашей. А карандаши ребята действительно спрятали. Оро бросился к сумке, глянул в нее и закричал:

— Кто забрал карандаши? Отдайте карандаши!

Школьники захохотали. Оро сообразил, что промахнулся, и в сердцах полез с кулаками на Тотыка. Тотык с хохотом оборонялся.

В класс вошла учительница. Поняв, что происходит, она решила, что проделка Оро может зайти слишком далеко, и попросила мальчика закончить свою игру в молчанку. Но было уже поздно.

В поселок Пирай как-то на один день приехал шаман Тэкыль. Эчилин посоветовал ему пустить по тундре слух, что Оро, учась в школе, начинает забывать человеческий язык. И чем лучше он понимает разговор по бумаге, тем хуже говорит языком.

— Пусть об этом старик Ятто услышит! Пусть он взбесится от страху! — сказал он шаману в своей яранге. Тэкыль посмотрел в лицо Эчилину и вдруг зашелся в беззвучном смехе, сотрясаясь всем своим немощным, дряблым телом.

Весть, распространенная шаманом, быстро облетела все стойбища тундры.

Мало кто верил тому, что сказал шаман. Но суеверный старик Ятто страшно обеспокоился. Напрасно его уговаривали и Владимир, и Воопка, и Майна-Воопка не верить вздорному слуху. Старик немедленно запряг оленей, взял с собой запас пищи на несколько дней и отправился в Янрай. По пути к нему присоединилось еще три таких же суеверных оленевода, дети которых учились в школе.

И вот однажды, когда уже угасали сумерки, Солнцева увидела в свое окно, что к поселку скачет несколько оленеводов на оленях. Оленеводы подъехали прямо к школе, вошли в класс.

— Где Оро? — тревожно оглядывая учеников, громко спросил Ятто, стаскивая со своей головы огромный волчий малахай.

Обрадованный Оро со всех сил бросился к своему деду.

— Покажи язык! — приказал Ятто.

Оро удивленно посмотрел на деда, послушно выполнил приказание. Вокруг него, касаясь друг друга потными головами, наклонились и остальные оленеводы. Глядя в их тревожные лица, Оро опешил и несколько минут в самом деле не мот вымолвить ни слова, хотя оленеводы наперебой задавали ему самые невероятные вопросы.