Юрий Васильев - «Карьера» Русанова. Суть дела

«Час от часу не легче, — подумал Геннадий. — Еще один интеллигент будет на побегушках у рабочего класса».

— Учишься?

— Экономический кончаю.

— Ну вот… А я свой институт не кончил, это Герасим приврал. Но с английским помогу, приходи. Чего тебя на экономику-то потянуло?

— А меня и не тянуло вовсе.

— Вот те раз! Силком, что ли, гнали?

— Можно и так сказать. Жизнь заставила… Ладно, Гена, тебе это все равно темный лес. Давай-ка мы с тобой где-нибудь пообедаем, а там, глядишь, как раз и на юбилей…

Чествовать учителя собрались в актовом зале. Народу было много. Геннадия сразу же оттерли; какие-то важные люди, многие при орденах, окружили невысокого седенького старичка, такого хрестоматийно-школьного вида, что встретишь его на улице и сразу скажешь — учитель.

Бурганова тоже обступили, пожалуй, даже теснее, чем юбиляра. Руководящего вида человек энергично потряс ему руку, потом еще несколько человек так же горячо поздоровались с Семеном — Геннадию стало приятно, что Бурганов — смотри-ка ты! — оказывается, тут в почете; потом все стали засаживаться на места, а Семена, окружив, повели прямо в президиум.

— Дорогие друзья! — сказал руководящего вида человек. — Сегодня мы провожаем на заслуженный отдых Ивана Алексеевича Кузьмина… Сорок лет беззаветного служения… Глубокое понимание детской души, умение проникнуть во внутренний мир подростка… Пожинаем плоды его педагогической деятельности. Он привил своим ученикам… Сегодня среди нас — один из славных тружеников горной промышленности Семен Николаевич Бурганов, которому Иван Алексеевич передал частицу своей души, частицу своих знаний. Трудовой орден на груди Бурганова — это награда и почетного учителя Кузьмина!

Бурные аплодисменты.

На трибуну поднялся еще один товарищ — тоже руководящего вида, но не очень.

— Сегодня рабочий класс приветствует своего учителя! Сорок лет своей жизни… И сейчас мы видим, сколь достойными своего учителя оказались его ученики. Любовь к физическому труду, в нелегкой, но исполненной творческого пафоса работе прививал своим питомцам товарищ Кузьмин. Вот почему, не в пример прежним временам, когда школа была лишь трамплином для поступления в институт… многие уже со средним образованием идут на производство, не чураются, не кичатся… Пример тому — сидящий здесь, в президиуме, заслуженный горняк, кавалер ордена Красного Знамени Семен Николаевич Бурганов!

И снова аплодисменты. Теперь уже, кажется, Бурганову.

Да, Бурганову.

Выступающий между тем продолжал:

— Я как заместитель директора по трудовому воспитанию очень хорошо помню Бурганова, когда он, ученик девятого класса, самостоятельно отремонтировал станок в нашей школьной мастерской. Самостоятельно! Уже тогда у него были задатки, и мы помогли ему развить их, не закопать в землю стремление к труду и деятельности! В руках человека творческого и микроскоп, и лопата одинаково служат прогрессу. Большая заслуга Ивана Алексеевича в том, что он сумел донести эту истину до своих учеников.

«Все, — усмехнулся Геннадий. — Сейчас они начисто забудут бедного старика и примутся Семена на руках носить: как же, честь оказал…»

В зале поднялся еще один товарищ и уже пошел было к трибуне, но Бурганов жестом руки остановил его.

— Минуточку, — сказал он, поднимаясь. — Разрешите-ка мне… — Семен повернулся к учителю. — Дорогой Иван Алексеевич! Не знаю, будет ли еще время покаяться, так что я лучше сейчас скажу. Говорили вы нам когда-то: «Будете двойки таскать, потом кирпичи на горбу таскать придется, да и то, если доверят». Я смеялся: «Подумаешь! Не в инженеры иду, в рабочие». Лазейку себе такую придумал. Да не я один, многие. Чуть что: да я в рабочие пойду! Я руками вкалывать буду! Не понизят, мол. Только вот не задумывались: а возьмут ли в рабочие?

Меня в рабочие взяли, и ничего вроде рабочий из меня получился. Только… Могло бы и лучше быть. Никакой любви к лопате вы нам не прививали, нет! Вы прививали нам любовь к математике, к знаниям. Вы говорили, что сегодня даже рыбку из пруда надо вытаскивать по заранее вычисленной траектории, а мы, дураки… По крайней мере, я про себя говорю, мы и вправду больше на лопату надеялись.

Ну, не все, конечно. Я про Володю Суслова хочу сказать, он приехать не смог. Два года назад Володя окончил техникум, работает сейчас на заводе. Кем работает, спросите? Наладчиком. Рабочим самой высокой квалификации. Он-то, наверное, хорошо запомнил слова Ивана Алексеевича: институт или техникум, или, скажем, академия — это не трамплин, как тут кто-то высказался, это образование! И нечего высокими словами потакать тем, кто про руки помнит, а про голову забыл. Некрасиво это!

Председательствующий взял было карандаш, чтобы постучать по графину, но, видимо, раздумал: нельзя рабочего человека перебивать, рабочий человек всегда прав.

— У всех, наверное, бывают промахи в работе, — продолжал Бурганов. — Боюсь, что я и есть тот самый промах… Не оправдал я ваших трудов, Иван Алексеевич. Но я еще оправдаю. В этом году я заканчиваю экономический институт, тогда, думаю, смогу принести на своем полигоне, где работаю и буду работать дальше, двойную пользу.

Все это Бурганов говорил, обернувшись к учителю. Теперь он повернулся к залу:

— Ну, а еще… Вот передо мной сидит Сережа Маслов, артист областного театра. Заслуженный артист. Сережа, наверное, вспомнит сегодня, как Иван Алексеевич учил его уму-разуму… И Коля Свешников — вы его все знаете, книга у него недавно вышла… Помнишь, Николай, как Иван Алексеевич тебя на экзаменах до слез довел? Ты ему: «Я — поэт!», а он тебе что?

— Помню! — весело откликнулся Свешников. — Иван Алексеевич мне сказал, что гармонию алгеброй поверять надо, еще Пушкин этому учил.

— Правильно! Так и сказал… Еще раз за все вам спасибо, Иван Алексеевич! А про лопату… Чего не было, того не было, это я ответственно заявляю…

Потом еще было много всяких выступлений. Поэт Свешников читал стихи, бородатый геолог подарил юбиляру какой-то редкий камень, а заслуженный артист сказал, что мечтает воплотить на сцене образ настоящего учителя.

Геннадий все это слушал вполуха из коридора, усевшись на подоконнике и покуривая. Можно было бы и уйти — чего томиться на чужих торжествах? — но ему хотелось дождаться Бурганова, хотелось до конца понять, то ли он, Семен. Бурганов, человек хитрый и потому просто прикидывается, то ли он человек умный, а это значит, что он идет по той же дороге, что и Русанов. Только, может, он идет по ней стихийно, теоретически себя не вооружив… Хм… Вот еще не хватало единомышленника встретить, конкурента, так сказать. Или — союзника?

Бурганов вышел веселый, взъерошенный — не иначе с одноклассниками обнимался. Спросил: