Георге Георгиу - Возвращение к любви

И так случилось, что в один из дней никто не встретил более Анну ни на плантациях, ни в селе, ни в правлении колхоза. Некоторое время она прожила дома, у родителей; там ее удерживала и маленькая Марианна, счастливая тем, что каждый день видит мать. Потом Анна вспомнила, что Максим Мога предложил ей устроиться в Пояне. И вот она здесь и пробует снова перекроить судьбу. Мога и был как раз тем человеком, в котором она больше всего нуждалась в это трудное для нее время. Нуждалась в его стойкости. Ему ведь тоже выпало на долю немало испытаний, так что вся его жизнь могла послужить ей примером и опорой.

— Я тебе говорил еще в Стэнкуце, что работать ты там не сможешь. Тогда ты обиделась, — заметил Мога несколько дней спустя, при встрече.

— Мне показалось, что ты сказал это мне из жалости, — ответила Анна не таясь.

— По какой причине тебя следовало жалеть? Что избавилась от человека, с которым не могла больше жить? Развод — не самая большая из трагедий. Но хватит, мы говорили уже об этом в Стэнкуце. Нет смысла к этому возвращаться. — Максим дружелюбно на нее взглянул. Он чувствовал себя обязанным позаботиться об Анне, помочь ей справиться с ее бедой. Надо ввести ее в круг его знакомых, чтобы она не мучилась одиночеством. А придет время — познакомит ее с Элеонорой.

Накануне Мога обсудил положение с Кэлиману, и первый секретарь предложил ему устроить Анну там, где, по его мнению, она будет лучше себя чувствовать.

— И я всегда буду рядом, чтобы помочь…

— Спасибо, Максим Дмитриевич.

— А теперь пойдем, — сказал Мога.

Анна не знала, куда он ее поведет. Не ведала, где будет трудиться. Но оставила все на его разумение и молча последовала за ним во двор, где ждала их «Волга». Максим открыл заднюю дверцу и, пригласив Анну в машину, занял место рядом с ней.

— А это товарищ Ионикэ Бырсан, — представил он ей водителя. — Племянник Драгомира Войку, с которым ты познакомилась позавчера у меня. Отличный парень Ионикэ, но службой своей, к сожалению, недоволен.

— Как же мне быть довольным, Максим Дмитриевич, — притворился обиженным шофер, — если с тех пор, как я получил эту «Волгу», в нее не садилась ни единая ласточка. Ходит слух, будто ребята, работавшие у вас шоферами, так и остались неженатыми.

— Есть у Ионикэ один недостаток — много говорит. Во всех других отношениях он просто молодец. Пошлю его в институт, выучится на инженера-механика. К осени, Ионикэ, собирайся в дорогу, — обратился он вновь к водителю. — А пока заруби на носу: товарищ Анна Флоря — агроном-виноградарь, опытный специалист и назначена к нам в объединение на работу.

— Понял, Максим Дмитриевич, — ответил шофер и на долю секунды повернул голову к Анне.

— Очень хорошо. А теперь — в Драгушаны. Или сначала пообедаем?

— Спасибо, нет, — ответила она не сразу. — Свой хлеб сегодня я еще не заработала, — улыбнулась Анна. — Только и делала, что выслушивала жалобы товарища Станчу.

— Когда же это вы повстречались?

— Утром, когда я направлялась в дирекцию, а он как раз оттуда шел. Поведал мне, что получил большую головомойку. Пострашнее, чем на собрании.

Мога слегка сдвинул брови. В это утро, когда Станчу явился к нему с извинениями, объясняя неуместный поступок чистейшими и искреннейшими побуждениями, по его голосу и глазам Мога ясно почувствовал, что тот не простит ему отказ принять дорогой подарок. Может быть, это и заставило его повести разговор в спокойном тоне, не затягивать его и сразу же сменить тему. Но подобное обращение, видимо, задело Станчу еще больнее, чем «большая головомойка», которую тот просто выдумал, чтобы объяснить свое плохое настроение.

— Виктор Станчу — хороший руководитель, — сказал Максим Анне. — А драгушанский совхоз у нас — один из лучших.

Анна взглянула на него вопросительно:

— Значит, буду работать вместе со Станчу?

Мога не стал спешить с ответом. Признаться по чести, он предпочел бы оставить ее в Пояне. Чтобы рядом была близкая душа, с которой можно поговорить без утайки, попросить совета и знать при том, что, удачен он или нет, совет будет искренним. Но Станчу тоже нуждался в знающих специалистах.

Над виноградниками кружил пузатый вертолет, оставлявший за собой в воздухе две дымчатые полосы. После дождей, выпавших в начале месяца, плантации нуждались в опрыскивании. Виктор Станчу остановил машину на обочине и несколько минут следил за полетом стальной птицы. Вертолетом управлял молодой летчик, работавший в совхозе уже два дня, и Станчу был им доволен. В сущности, он ни за что не допустил бы, чтобы работа выполнялась спустя рукава, это было известно всем в совхозе, и еще все хорошо знали о том, что Станчу никогда не прощает небрежности и безответственности, что он не терпит подобных слабостей и у себя самого. С годами у него устоялись определенные привычки, возникшие еще в пору молодости, прожитой им в лишениях. Учился Станчу при самых скромных средствах и чтобы выдвинуться — самолюбия у него уже тогда хватало, — с большим упорством грыз науку в институте; впоследствии, поступив на работу, проявил себя не лодырем, любителем «тянуть резину», а упорным тружеником, и это вывело его в люди. Повезло ему и с женой — работящей и домовитой, и в том же духе оба постарались воспитать детей — Лилию, теперь — студентку-медичку на пятом курсе, и Илью, занимавшегося в сельскохозяйственном.

Еще в те годы когда дети учились в селе, Мария насела на мужа, требуя коренным образом перестроить старый дом, в котором было только две комнаты и сени; в доме стало тесно. У Марии был на то еще один довод: село должно увидеть, что хозяин он надежный, что в Драгушанах поселился навсегда.

Дом действительно следовало перестроить, с годами он совсем рассыпался бы. Это был еще один важный довод. И вот всего за два года, благодаря хозяйственным талантам жены, Станчу оказался владельцем небольшого дворца из четырех комнат, всячески изукрашенного как снаружи, так и изнутри. И именно теперь, когда в его жилище был такой простор, его порог редко переступал какой-нибудь гость. Виктор так привык принимать всех в дегустационном зале совхоза, что дома пользовался теперь только кухней, где обычно ел, и спальней. В остальные три комнаты, уставленные мебелью и увешанные коврами, порой не заходил неделями.

Нынче же, когда Мога объявил, что побывает в Драгушанах, Виктор Станчу наконец решился пригласить его домой. Здесь в интимной обстановке он надеялся сгладить, если не устранить совсем отчуждение, возникшее между ними после неприятности с телевизором. Так что он поспешил домой и велел Марии накрыть стол в его кабинете.

— У нас в гостях будет Мога, — предупредил ее Виктор. Он прошел по всем четырем комнатам, чтобы проверить, все ли на месте, хотя нарушать порядок в них было некому. Раздвинул шторы в «каса маре», и солнце бурно ворвалось в помещение, отчего мебель засверкала вовсю. И увидел, словно наяву, Максима Могу, как у того потемнело лицо, когда пришлось заплатить три тысчонки, копейка в копейку, за ту мебель, которую достал ему он, Виктор. Перемена Моги в лице пришлась ему по душе; значит, Максим знает цену деньгам, умеет ими дорожить, таким людям можно доверять.