Юрий Рытхэу - Полярный круг

— Как что делать? — взволнованно ответила Шура. — Готовиться к встрече.

— А как насчет стада? — спросил Петр Тимофеевич. — Судя по письму, это дело серьезное.

— Но ведь на Чукотке давно нет феодалов! — сказала Александра Петровна.

— Кто знает, — с сомнением произнес Петр Тимофеевич. — Читал я книжку о том, как владельцы стад умело скрываются в необъятной тундре. Может, тот наш новый родич из таких? А? Хотя Алеша пишет, что он даже в университете учился. И притом здесь, в Ленинграде. Ну, запутал меня сынок.

— Так они едут? — озабоченно спросила Шура.

— Вот письмо шло неделю, наверное, столько же времени они уже в дороге, — ответил Петр Тимофеевич.

— Они вот-вот нагрянут! — возбужденно сказала Шура.

— В том-то и дело, — простонал Петр Тимофеевич. — Не знаю, как и быть. Надо сообщить маме, а мне ехать уже нет времени — завтра на работу.

— Дай телеграмму, — уже спокойно посоветовала Шура. — Жди дома, я через два часа освобожусь, приеду с Виталиком.

Виталиком она называла мужа, ординатора клиники Первого медицинского института, Виталия Феофановича, человека пунктуального, аккуратного. Всем был хорош зять, но одно не нравилось в нем Петру Тимофеевичу: носил жиденькую бородку. Как-то Петр Тимофеевич это в деликатной форме выразил Шуре, сказав, что в таком виде Виталий Феофанович напоминает левого эсера. Шура обиделась и почти официально заявила, что дед Виталия Феофановича старый большевик, бравший Главный телеграф в Петрограде в 1917 году…

Петр Тимофеевич, успокоенный тем, что на помощь приедет дочь, прошелся по комнатам, мысленно распределяя, куда кого поместить. Алексея с женой, естественно, в ту комнату, где и жил сын, а родителей невестки в бывшую Шурину, благо там тахта широкая, двуспальная. А то можно и свою спальню отдать. Надо будет цветов купить, украсить комнаты, да и вообще прибраться. Потом позаботиться об угощении.

Это важно. Непривычная пища может надолго испортить настроение человеку. Ну, наверное, надо побольше овощей. Витамины еще никому не вредили. Мяса хорошего надо достать. На рынок съездить. Можно Виталия Феофановича попросить — у него «запорожец».

Ну, что еще?

Петр Тимофеевич сел в кресло и снова перечитал письмо. Конечно, у него нет предрассудков. Что чукча, что украинец, что узбек, что русский — для него все люди равны во всем мире. И все-таки. Даже не в том дело, что Маюнна и ее родители люди другого племени. Место уж больно далекое, климат другой, и образ жизни, видно, не очень похожий на городской. Даже когда современный деревенский житель попадает в Ленинград, первое время ему, разумеется, непривычно, и это вполне естественно.

Наверное, самое главное — чтобы новые родичи чувствовали себя так, словно приехали в свой родной дом. Ведь это так и есть — теперь это их родной дом.

Может быть, им здесь покажется слишком жарко после холодной Чукотки? Вентилятор электрический можно купить им в комнату, да окна держать открытыми, сделать в холодильнике лед… Но не делать же из квартиры ярангу! Да, задал задачу Алексей! Спасибо, сынок! Конечно, проще было бы, если бы Алексей женился на русской или на девушке из Средней Азии. Все-таки ближе к Ленинграду, да и есть что почитать про эти народы. А вот Чукотка… Что-то читал. Только давно. И про старую жизнь, когда в тундре хозяйничали купцы да богатые оленеводы. Попадались книги и статьи в газетах и про то, что нынче тот край — край золота и других ценных полезных ископаемых…

Петр Тимофеевич пошел в комнату сына, достал с книжной полки две энциклопедии — Детскую и Большую советскую со статьями о Чукотке и положил на журнальный столик. Потом еще порылся и обнаружил книгу Тихона Семушкина «Чукотка», роман Николая Шундика «Быстроногий олень». Было что почитать. Сложив книги стопкой, Петр Тимофеевич почувствовал облегчение.

Раздался звонок в дверь.

Шура была озабочена, деловита. Впрочем, она всегда была такая. Виталий Феофанович, как всегда, невозмутим. Он пожал руку тестю, блеснув синеватыми стеклами каких-то особых очков.

— Дал телеграмму маме? — торопливо спросила Шура.

— Пока нет, вот жду тебя, — ответил Петр Тимофеевич.

— Ну, папа, ведь они могут явиться в любой час!

Шура решительно подошла к телефону и набрала номер почты. Пока она давала телеграмму, Виталий Феофанович листал книги на журнальном столике.

— Вооружаетесь? — спросил он тестя.

— Надо же иметь хоть какое-то представление, — ответил Петр Тимофеевич.

— А что он будет делать с оленями? — спросил Виталий Феофанович с присущей ему серьезностью.

— Приедет — скажет, — уклончиво ответил Петр Тимофеевич.

— Интересно, есть у него ездовые олени? — продолжал Виталий Феофанович. — Я смотрел по телевизору, как ездят на оленях, — красивое зрелище!

— Пока определенно не могу сказать, — ответил Петр Тимофеевич. — Вот только это письмо у меня, а больше никаких сведений.

— Каким маршрутом едут, не сообщили? — поинтересовался Виталий Феофанович.

— Не сообщили, — ответил Петр Тимофеевич. — Но, видно, не на оленях.

Шура вошла из прихожей, села в кресло, закинула ногу на ногу и достала сигарету. Виталий Феофанович приготовился поднести ей огонь. Но Шура не стала закуривать. Она зажала сигарету в руке и заговорила:

— Насчет размещения — проблемы нет. У вас тут хватит места.

— А вдруг каждому захочется отдельную комнату? — предположил Виталий Феофанович.

— Как — отдельную комнату? — удивился Петр Тимофеевич.

— Раз дарят целое оленье стадо — значит, народ состоятельный…

— Ну, это глупости, — довольно резко отрезал Петр Тимофеевич. — Пусть привыкают по-нашему, коли породнились с нами.

— Второе, — деловито продолжала Шура, — нужно продумать программу. Поскольку мы все народ работающий — нужно распределить обязанности. Виталий возьмет на себя музеи и поездки в Пушкин и Петергоф, я — памятные места города, а мама — магазины.

— А мне что? — спросил Петр Тимофеевич.

— А тебе, папочка, самое ответственное, самое почетнее задание: познакомить друзей с Чукотки с рабочим Ленинградом, с заводами, фабриками, ну и рассказать о славном революционном прошлом города. Без этого нельзя обойтись — серьезно продолжала Шура. — Много гостей приезжает в Ленинград, а какое впечатление увозят? Музеи, музеи, дворцы, фонтаны, а что делают настоящие ленинградцы — они толком и не знают. Может, только понаслышке.

— Это вам вроде партийного поручения, — заметил Виталий Феофанович.

Петр Тимофеевич серьезно ответил:

— Ты говоришь дело, дочка.

— Чтобы не терять времени, надо сейчас же отправляться за покупками, — решительно сказала Шура. — Составим список.

Прикинули, что купить, и спустились вниз, к стоявшему у подъезда «запорожцу».